Любой человек, преодолевший хотя бы десяток километров по незнакомой местности, может считать себя путешественником. Он испытывает почти те же ощущения, которые выпали на долю первооткрывателей. И неважно, что в руках у туриста топографическая карта, а не путаный мелкомасштабный чертеж с вопросительными знаками. Для перемены мест достаточно информации о начальном и конечном пункте маршрута. Другое дело, если путешественник хочет получить представление не просто о местных достопримечательностях, а о всей планете. Тут, конечно, одной картой не ограничишься. Тем более, один очарованный странник не удовлетворит любопытства сотен придирчивых исследователей земной поверхности.
Не всегда помогали найти ответы на многочисленные географические вопросы и сведения, поступавшие от торговцев и мореплавателей, у которых хватало забот помимо точного определения координат. Даже местоположение отдельных, наиболее важных пунктов определялось с серьезными погрешностями и периодически требовало уточнений. Все, что находилось за пределами основных торговых путей, путешественники описывали с чужих слов, путаясь в незнакомой лексике и не скупясь на домыслы. Ученым оставалась неблагодарная роль толкователей предположений.
Только с XVI века по мере совершенствования приборов и активизации мореплавания, представления о Земле стали более последовательными и в буквальном смысле — «глобальными». К концу XVIII века можно было уже подвести итог Великих географических открытий не менее великими трактатами. Для этого было недостаточно знания координат наиболее важных для навигации пунктов. Исследователи все больше нуждались в сведениях о климате, флоре и фауне дальних стран. Да и картографы не собирались ограничиваться контурами едва изученных материков.
Руководители заморских торговых и военных предприятий не успевали отвечать на растущий перечень вопросов ученых. Поневоле в состав экспедиций приходилось включать то астрономов, то ботаников. Все чаще ученые выходили за стены кабинетов и сами отправлялись в неведомые страны, оставляя после себя не только книги, но и полевые дневники. Одновременно и в кругах, весьма далеких от географии, стали понимать, что для удаления с карт многочисленных «белых пятен» недостаточно разовых консультаций в ближайшем университете или опросов очевидцев в портовых кабаках.
Ученые тоже нуждались в постоянном органе, который, независимо от запросов морских министерств и капризов частных лиц, определял бы стратегию поисков неведомых земель и водоемов. Идея создания географического общества буквально витала в воздухе. В XVIII веке его даже чуть не создали. В июле 1785 года придворный географ Людовика XVI Жан-Николя Буаше де Невиль предложил сформировать организацию, которая бы способствовала распространению знаний о Земле. Для осуществления этой идеи требовалось совсем немного времени, но через несколько лет во Франции началась революция, а потом — войны, которые создали немало сложностей на пути научных экспедиций. Тем не менее, проект Буаше был реализован еще при жизни автора.
15 декабря 1821 года в здании мэрии Парижа (Hotel de Ville) состоялось собрание, положившее начало первому географическому обществу — Парижскому (Societe de geographie de Paris). В заседании участвовало 217 человек, среди которых были ученые, чьи имена до сих пор присутствуют на страницах школьных и прочих учебников: Александр Гумбольдт, Пьер-Симон Лаплас, Жорж Кювье, Жозеф Луи Гей-Люссак, Клод Луи Бертолле, Жозеф Фурье, Жан Франсуа Шампольон и др. Далеко не все из них профессионально занимались географией, однако изучение планеты все они считали одной из первоочередных задач.
Первым президентом Географического общества был избран знаменитый астроном маркиз Пьер-Симон Лаплас. Впоследствии руководители общества сменялись каждый год. Вторым главой организации географов стал известный юрист и роялист Клод-Эммануэль Пасторе. Вслед за ним кресло президента занял человек не менее известный и тоже никакого отношения к географии не имевший — Франсуа Рене де Шатобриан.
А у Гаспара де Шаброля, возглавившего общество в 1825 году единственной заслугой было длительное пребывание в должности префекта столичного департамента. Пожалуй лишь научный вклад барона Жоржа Кювье, председательствовавшего в 1828 году, имел отношение к естественным наукам, пусть даже и к биологии, а не к географии.
Для поддержания авторитета Географического общества ученые предпочитали избирать президентами влиятельных сановников. Уже после Июльской революции 1830 года главой географов был избран морской министр Антуан д’Аргу.
Его преемником по министерству и научному обществу стал кавалер ордена Александра Невского Анри де Риньи (Henri de Rigny). Далее через Географическое общество прошла череда политиков, среди которых были такие фигуры, как Амабль де Барант, чей сын Эрнест попал в историю русской литературы благодаря дуэли с Лермонтовым. Даже знаменитый историк Франсуа Гизо оказался во главе общества прежде всего в качестве влиятельного чиновника. И только в 1845 году для руководства Парижским Географическим обществом нашелся самый настоящий географ, но зато это был отец современной географии — Александр Гумбольдт.
Связи чиновников и ученых позволяли обществу, не ограничиваясь исключительно протокольными заседаниями, пополнять кассу для осуществления многочисленных планов. К 1825 году сумма взносов достигла 20 тысяч франков, а принадлежавший обществу капитал составил 26 тысяч франков. В периоды политических и экономических кризисов финансовое положение общества ухудшалось, однако усилиями опытных администраторов его удавалось поддерживать на должном уровне. Уже первые пожертвования и членские взносы нашли конкретное применение.
С 1822 года Парижское географическое общество начало издавать ежемесячный бюллетень («Bulletin de la Societe de Geographie»). В первом же номере этого издания было проанализировано состояние географической науки в начале XIX века (и даже в Средние века), а также намечены первоочередные задачи по изучению различных районов Земли.
Одной из первых акций Французского географического общества было учреждение премии в 10 тысяч франков и золотой медали путешественнику, который первым достигнет легендарного города Тимбукту. Предполагаемый населенный пункт находился в верховьях реки Нигер, но где находятся эти верховья, знали очень приблизительно. Один за другим европейцы уходили вглубь Сахары или тропических лесов, но или не возвращались или возвращались с пустыми руками. Попытки подняться вверх по течению Нигера также не приносили желаемых результатов. Население многих районов Западной Африки относилось к чужеземцам (и европейцам в особенности) враждебно.
Много сил было затрачено на поиски знаменитого путешественника Мунго Парка. В одной из таких экспедиций, во главе которой стоял английский майор Грей, принял участие молодой искатель приключений Рене Кайе, мечтавший найти Тимбукту. Первая попытка французского путешественника проникнуть в верховья Нигера со стороны Сенегала в 1819 году оказалась неудачной. Только через восемь лет Кайе вышел к берегам Нигера, и далее в 1828 году на лодке спустился до Тимбукту.
Легендарный город оказался большим, но главным его богатством было не золото, а соль. С одним из попутных караванов Кайе отправился на север и после изнурительных переходов в сентябре 1828 года добрался до Танжера, откуда при поддержке французского вице-консула Делапорта, его быстро переправили на родину.
В Тулоне Кайе встречали, как человека, вернувшегося с другой планеты. Еще недавно никому неизвестный любитель африканских редкостей и древних легенд превратился в гордость Франции. О нем говорили и писали. Писал и сам Кайе. В 1830 году он издал дневник своего путешествия в Тимбукту. Вскоре он был удостоен высших наград. Его наградили Орденом Почетного Легиона. Сдержало свое слово и Географическое общество, вручившее первооткрывателю обещанную премию в 10 тысяч франков.
Впоследствии, впрочем, приоритет французского путешественника был поставлен под сомнение. Выяснилось, что за два года до него Тимбукту посетил британский майор Ленг, который не успел сообщить о своем успехе, поскольку был убит местными жителями. Была поставлена под сомнение и научная ценность открытий Кайе, который хоть и описал увиденное, но лишь как любитель экзотики. В любом случае, дорога на Тимбукту была открыта.
Успех экспедиции Кайе и ее общественное признание вдохновило других исследователей Африки. В мае 1831 года в Париже объявился Жан Дувиль (Jean Baptiste Douville), утверждавший, что ему удалось со стороны порта Бенгела в принадлежавшей португальцам Анголе проникнуть вглубь бассейна реки Конго. Впоследствии возникли предположения, что источником осведомленности французского путешественника были не личные впечатления, а неопубликованные португальские манускрипты. Тем не менее, Географическое общество признало заслуги Дувиля и наградило его Большой Золотой медалью.
Другая награда, врученная Джону Россу за исследования полярных морей, протестов не вызвала. Никто не возражал и против награждения Джона Франклина за экспедицию на север Канады. В 1837 году Географическое общество отметило заслуги капитана Бака в изучении северной окраины Америки. За исследования Антарктики в 1843 году был награжден знаменитый британский полярник Джеймс Кларк Росс.
Несколько расплывчато были указаны заслуги Камиля Кальера (Camille-Antoine Callier, 1804-1889), чьим полем деятельности считался Восток в целом. Фактически этот офицер, выполняя поручение военного министерства Франции, провел топографическую съемку долины Иордана, района Мертвого моря и Вади Арава (вплоть до Аккабского залива). Тем не менее, эти сравнительно рядовые изыскания заслужили высокую оценку. Не менее весомыми Географическое общество посчитало исследования швейцарского геолога и археолога Дюбуа де Монперэ (Frederic Dubois de Montpereux) на юге России, результатом которых стало издание шеститомного труда «Путешествие вокруг Кавказа».
Вполне естественно были отмечены заслуги одного из основателей Географического общества контр-адмирала Дюмон-Дюрвиля (1790-1842), совершившего три кругосветных путешествия, сделавшего много открытий в южных морях и трагически погибшего при крушении поезда.
Наградами Географического общества в 1850 году были отмечены исследования братьев Антуана и Арно д’Аббади в Эфиопии. Эта экспедиция произвела настолько сильное впечатление на современников, что почти сорок лет спустя в 1892 году Антуан Аббади был избран президентом Парижского Географического общества.
Географы большинства стран могли только позавидовать своим французским коллегам в организации подобных экспедиций. Это, впрочем, не означало, что в других странах не пытались поддерживать своих географов.
В Германии идея объединения ученых, занимающихся изучением Земли, вынашивалась задолго до создания аналогичной организации в Париже. Еще в 1740 году в Нюрнберге по инициативе картографа Иоганна-Михаэля Франца (1700-1761) было создано специальное «космографическое общество». Реально эта организация занималась преимущественно изданием карт и атласов, что вполне соответствовало интересам ее создателей. Более масштабных целей они перед собой не ставили.
После первых попыток объединение географов Германии было отложено до лучших времен. Во-первых, не было единого государства, которое могло бы поддержать такое начинание. А во-вторых, не хватало новых идей, которые позволили бы говорить о географии, как о науке. Своеобразным толчком, изменившим отношение к наукам о Земле стали лекции Александра Гумбольдта, прочитанные в здании берлинской Певческой академии в 1827-1828 годах. Впечатление, произведенное этими лекциями было настолько велико, что картограф Генрих Бергхауз предложил по этому случаю собраться и образовать специальное общество для поддержки географии.
Призыв был услышан, и 18 апреля 1828 года группа известных ученых заявила об основании Берлинского географического общества (Gesellschaft fur Erdkunde zu Berlin). Новая организация, несмотря на некоторую территориальную узость, могла поспорить с любыми более поздними национальными обществами в научной подготовке своих основателей, среди которых были крупнейшие географы Александр Гумбольдт, Карл Риттер, Генрих Бергхауз и геолог Леопольд фон Бух. Уже на первом этапе в берлинской организации насчитывалось около 400 членов.
Руководителем общества был избран Карл Риттер, первый профессор географии Берлинского университета и Военной академии. Его авторитет в научном мире был настолько высок, что он оставался во главе Берлинского географического общества вплоть до своей смерти в 1859 году. Для его знаменитого соратника Александра Гумбольдта первый этап работы организации географов ознаменовался экспедицией в Сибирь. Впрочем, Берлинское общество, к этому мероприятию отношения не имело. Экспедиция Гумбольдта проводилась по инициативе министра финансов России Канкрина, расчитывавшего на советы известного ученого по поводу организации уральских и сибирских приисков.
Прусские власти не спешили поддерживать дальние походы своих соотечественников. Были проблемы и с изданием географической литературы. На первом этапе в 1829-1839 годах Берлинское географическое общество могло себе позволить издание всего лишь ежегодного бюллетеня («Jahrbuch der Gesellschaft fur Erdkunde»). C 1839 по 1853 год на смену ежегоднику пришли ежемесячные отчеты (Monatsberichte), издававшиеся под редакцией сначала Иоганна Лемана, затем Вильгельма Мальмана (метеоролога и соавтора Гумбольдта в работе над книгой «Центральная Азия») и Таддеуша Гумпрехта. И только с 1853 года Берлинское общество начало издавать собственный журнал «Die Erde» («Земля»), просуществовавший с перерывами до настоящего времени.
Члены Берлинского географического общества успешно развивали новые представления о земной поверхности, но до практической проверки своих предположений подчас руки (не говоря уже о ногах) не доходили. Масштабы их исследований часто уступали дальним походам британских первопроходцев, которые больше полагались не на взносы любителей естествознания, а на выплаты из колониальных и военно-морских бюджетов.
С другой стороны, интерес многих британцев к изучению неведомых земель носил преимущественно туристический характер. Изредка эти странствующие джентльмены собирались и обменивались впечатлениями о поездках за границу.
Так в 1819 году на Полл Молл 106 был основан Клуб путешественников (The Travellers Club). Стать посетителем этого заведения можно было только по приглашению. Все путешественники, не уезжавшие из Лондона дальше, чем на 500 миль, из клуба исключались. При всей внешней несерьезности интересов, престижность Клуба путешественников была настолько велика, что в нем состояли многие известные британские политики, включая премьер-министров герцога Веллингтона, Джорджа Каннинга, герцога Абердина, Пальмерстона, Джона Расселла, Артура Бальфура и других.
Более скромно выглядел состав Клуба Рейли (The Raleigh Club), члены которого собирались в таверне возле Сент-Джеймского парка. Здесь под хорошую закуску более свободно обменивались впечатлениями о недавних приключениях и при этом охотно выслушивали научные сообщения о дальних странах. Как и в Клубе путешественников, завсегдатаями Клуба Рейли бывали влиятельные политики. Среди них был второй секретарь Адмиралтейства Джон Барроу, организатор и «спонсор» многих британских экспедиций (как говорят, именно он выбрал местом ссылки Наполеона остров Святой Елены).
Наряду с желающими путешествовать по всему миру, в лондонских гостиных и пивных собирались любители определенных регионов. Так в 1805 году в Лондоне для изучения географии и истории «святой земли» была образована Палестинская ассоциация.
Другим объектом, вызывавшим повышенный интерес в Европе, была Африка. К началу XIX века европейские мореплаватели уже хорошо изучили и даже кое-где захватили побережье «черного континента». Однако внутренние районы Африки на картах изображались произвольно. Все, что удавалось выяснить в низовьях главных рек не находило убедительного продолжения в сторону истоков. Даже неутомимые арабские купцы смутно представляли, что происходило в глубине материка, откуда они вывозили слоновую кость и рабов.
Подобно французским коллегам, британские географы старались всячески поощрять поиски верховий великих африканских рек Нила, Конго и Нигера. Единственным авторитетным описанием внутренних районов Африки в течение более, чем полутора тысяч лет оставалась «География» («Руководство по географии») Клавдия Птолемея. До поры до времени эти античные представления казались убедительными, но ученые не оставляли надежды когда-нибудь проверить достоверность старинных карт.
9 июня 1788 года президент Королевского общества (Академии наук), исследователь Ньюфаундленда и Исландии Джозеф Банкс решил создать специальную организацию, которая бы занялась исследованиями внутренних районов Африки. Это объединение получило название «Ассоциации содействия изучению внутренних частей Африки» (Association for Promoting the Discovery of the Interior Parts of Africa) или кратко — «Африканской ассоциации».
Первым представителем британской организации в Африке должен был стать Джон Ледьярд (до этого безуспешно пытавшийся пересечь Сибирь и высланный из России), но едва начатая экспедиция провалилась из-за внезапной смерти руководителя, заболевшего тропической лихорадкой.
Преемнику Ледьярда — Лукасу добираться до Африки не понадобилось, поскольку он уже исполнял обязанности вице-консула в Марокко. Новым объектом исследований Африканской ассоциации стали внутренние районы Ливии (Феццан). Лукас собрал немало сведений о пустыне Сахара, но продвинуться вглубь песков ему не удалось. Другой сотрудник Африканской ассоциации майор Джеймс Иннелл (Eennell) ограничился кабинетной работой по составлению карты Африки на основе уже имевшихся сведений.
Но главным достижением и головной болью британских африканистов стала экспедиция, которую возглавил шотландский хирург Мунго Парк. Инициатором походов выступил сам руководитель Африканской ассоциаци Джозеф Банкс, выделивший на эти цели двести фунтов. Мунго Парк вполне оправдал возложенные на него надежды и доверенные ему деньги. И хотя экспедиция так и не достигла легендарного города Тимбукту, полученные сведения о бассейне реки Нигер произвели сильное впечатление на современников и стимулировали новые исследования.
Новая экспедиция Мунго Парка была лучше организована, однако закончилась в 1806 году гибелью путешественника и его спутников, которые так и не достигли устья Нигера. Печальный опыт исследований Западной Африки не остановил британских географов. Не испугала их и судьба других экспедиций, отправившихся вслед за Мунго Парком.
Первые успехи Африканской ассоциации убедили многих в полезности единого центра для исследования дальних стран и морей. Эта мысль была сформулирована 24 мая 1830 года на на заседании клуба Рейли, на котором решили, что «необходимо общество, чьей основной целью была бы поддержка и распространение знаний в наиболее важной и занимательной отрасли науки — географии».
Новая организация стала называться Лондонским географическим обществом (Geographical Society of London). Основателями этого объединения стали Джон Барроу, Роберт Браун (ботаник, создатель фитогеографии), Родерик Мурчисон (геолог), Джон Хобхауз (политик, друг Байрона), Маунтстюарт Элфинстоун (дипломат и историк) и Бартл Фрере (дипломат). В связи с присоединением к Географическому обществу Африканской и Палестинской ассоциаций имущество этих организаций перешло к новому владельцу.
Вступление в состав общества многих членов клуба Рейли не привело к исчезновению самого кружка любителей путешествий. Они продолжали собираться, чтобы поделиться впечатлениями от заморских путешествий.
С 1854 года клуб Рейли окончательно превратился в филиал Географического общества, и стал называться Географическим клубом. В Лондоне продолжали возникать и новые организации, занимавшиеся изучением земной поверхности. В 1847 году в столице Англии было основано общество «Хаклюйт» («Hakluyt» в честь писателя XVI-XVII веков Ричарда Хаклюйта), которое занялось изданием и переизданием редких книг о путешествиях.
Различных собраний и кружков любителей экзотики становилось больше, но их авторитет заметно уступал Географическому обществу. На первых порах для руководства организацией географов был избран Временный комитет из 6 человек, впоследствии преобразованный в постоянный Совет, включавший 20 постоянных членов. Всего в первый список членов общества включили 460 человек, из которых 50 были армейскими, а 43 — морскими офицерами. Первым Президентом Географического общества был избран лорд Гоудрич (Годрич), государственный секретарь по делам колоний. Вице-президентами стали Джон Барроу, Джон Франклин и др.
Руководители Лондонского Географического общества менялись реже, чем их парижские коллеги, однако, как и во Франции, научная организация находилась под опекой высокопоставленных чиновников.
Преемником лорда Гоудрича стал Джон Мюррей, в свое время служивший генерал-квартирмейстером в армии Веллингтона. А с 1835 по 1837 год Географическое общество возглавил один из его основателей Джон Барроу. Следом за ним президентом стал любитель официальных путешествий дипломат Уильям Ричард Гамильтон (в частности, он переправил из Египта в Лондон знаменитый Розеттский камень). В 1840 году Географическое общество возглавил ученый Джордж Гриноу (George Bellas Greenough), который наряду с административными обязанностями, занимался составлением геологических карт Англии и Индии.
И наконец, в 1843 году пост президента перешел к знаменитому геологу Родерику Мурчисону, на счету которого (помимо службы в войсках Веллингтона) было выделение силурийского, девонского и пермского геологических периодов. После первого двухлетнего периода ему приходилось возглавлять Королевское Географическое общество в 1851-1853, 1853-1856 и 1862-1871 годах. Имя Мурчисона было настолько авторитетным в научном мире, что в правительственных и академических кругах для него всегда находились должности и награды (последний памятник Мурчисону был установлен во дворе пермской школы № 9). Уже после смерти ученого в 1882 году была учреждена Мурчисоновская премия за публикацию, «внесшую наиболее существенный вклад в географическую науку за последние годы».
Важную роль в только что созданной организации играл ее первый секретарь — капитан Александр Маконочи (друг Джона Франклина и первый профессор географии в Англии). На его плечи легли обязанности по изданию официального печатного органа — «Журнала Королевского географического общества» и «Ежеквартального обозрения».
Уже первый том «Журнала Королевского географического общества» произвел сильное впечатление на читателей и вскоре был переиздан. Значительная часть статей была написана капитанами британского флота, которые не могли отказать Джону Барроу, занимавшему ключевые позиции, как среди географов, так и в Адмиралтействе.
На страницах «Журнала Королевского географического общества» впервые заявил о себе будущий статистик Фрэнсис Гальтон, который в 1850-1852 годах исследовал малоизученную область Овамполенд на границе современных Анголы и Намибии.
Формированием Лондонского Географического общества занималось много людей, но его официальным основателем в духе британских традиций считался король Вильгельм IV (Уильям IV). Поэтому уже через два месяца (16 июля 1830 года) после создания организация стала именоваться Королевским Лондонским Географическим обществом (The Royal Geographical Society of London), на что было получено специальное разрешение монарха.
8 февраля 1859 года по указу королевы Виктории Географическое общество получило новую Хартию (Устав), подробно расписывавшую обязанности сотрудников и источники доходов научной организации. Кроме президента и вице-президентов в штате полагалось иметь казначея, попечителей (trustees), секретарей и не более 21 постоянного сотрудника. Совет общества получал право назначения конкретных чиновников. Таким образом, научное объединение становилось вполне оформленным полугосударственным учреждением.
Королю (или королеве) также принадлежало право награждать особо отличившихся путешественников. До создания географического общества, основной формой государственного поощрения открытий новых земель была «Королевская премия» (Royal Award) в размере 50 гиней, которая выдавалась наличными или в виде медали. Френсис Дрейк, например, получил от королевы Елизаветы медаль, а Хемфри Джилберт — украшение в виде якоря. С момента образования специальной организации, королевские премии и медали стали выдаваться от имени Географического общества. В частности вручалась Медаль Основателя (короля Вильгельма IV) и позже — Медали Основателя и Покровителя (Patron — королева Виктория). Первым путешественником, удостоившимся этой награды, стал Ричард Ландер, обследовавший нижнее течение реки Нигер.
Чуть позже за изучение Антарктиды (в частности — за открытие земель Эндерби и Грэхема) премии был удостоен Джон Биско, чей поход на юг был организован по инициативе одного из основателей Географического общества Чарльза Эндерби. Другой известный полярник Джон Росс был удостоен награды за исследования полуострова Бутия и острова Кинг Уильям. В том же районе Канады заработал свою премию Джордж Бак, открывший Грейт Фиш-ривер, которая теперь называется рекой Бака.
За работы на противоположном конце Западного полушария заслужил свою награду капитан Фицрой, совершивший знаменитое плавание на корабле «Бигль» совместно с Чарльзом Дарвином. Медали за научные и военные достижения получил капитан (впоследствии — генерал) Джеймс Александер, обследовавший южные районы нынешней Намибии вплоть до Уолфиш-Бей.
Не полагаясь исключительно на материалы чужих экспедиций Королевское географическое общество приступило к организации собственных экспедиций. Одной из первых подобных инициатив было изучение внутренних районов Британской Гвианы (ныне Гайяны). Для выполнения этих работ в 1834 году Королевское Географическое общество привлекло уроженца Саксонии Роберта Шомбурга (Robert Hermann Schomburgk), к этому времени работавшего на Антильских островах. Усилиями Шомбурга были нанесены на карту верховья реки Рио-Бранко и горы Карума, а также была обнаружена гигантская кувшинка, названная в честь королевы Victoria Regia. Итогом этих многолетних исследований, отмеченных медалью Королевского Географического общества, стала книга «Открытие империи Гвианы».
Не забывало общество и о британских интересах в Азии. Наград Лондонского и Парижского обществ был удостоен дипломат Александр Бернс, совершивший в 1831-1834 годах путешествие через Гиндукуш в Афганистан, Бухару и Персию и убитый восставшими жителями Кабула 2 ноября 1841 года. Особо были отмечены заслуги полковника Фрэнсиса Чесни в изучении реки Евфрат, на которой тот безуспешно пытался создать специальное пароходство для сообщения между Средиземным морем и Персидским заливом. За археологические и прочие заслуги был награжден знаток древней клинописи и современных шифров Генри Роулинсон.
Другой военный агент лейтенант Джон Вуд заслужил признание британских географов за обследование верховий Аму-дарьи в Памире. Медаль получил лейтенант Саймондс (Symonds), измеривший разницу между уровнями Средиземного и Мертвого морей.
В 1838 году по инициативе Королевского географического общества и англиканской церкви была организована экспедиция в Курдистан, которую возглавил Эйнсворт, обследовавший с помощью местного христианина Рассама район Мосула. Продолжение работ в верховьях реки Тигр привело к ряду громких археологических открытий, которые также были отмечены наградами Географического общества, вручившего Лейарду медаль за раскопки Ниневии. Вместе с Лейардом Золотую медаль в 1849 году получил барон Хугель, исследовавший труднодоступные районы Кашмира. Менее щедрой была помощь, оказанная экспедиции миссионера Томаса Брокмана, который пытался проникнуть во внутренние районы Хадрамаута (на территории нынешнего Йемена).
С конца 1830-х годов лондонские географы обратили внимание на изучение внутренних районов Австралии. Под руководством Р.Мурчисона и при участии Министерства колоний в 1837 году была разработана специальная программа исследования «зеленого континента», на которую выделили 1000 фунтов (сейчас этой суммы не хватило бы на школьную экскурсию). Командование флотом со своей стороны позаботилось о направлении к австралийским берегам знаменитого корабля «Бигль».
Географическое общество все чаще находило средства для награждения наиболее успешных исследователей Австралии. В частности, были отмечены экспедиции Джона Эйра, который в поисках плодородных земель обнаружил огромную пустыню и соленое озеро, названное именем первооткрывателя. Заслуги австралийского фермера были высоко оценены правительством. Впоследствии Эйр занимал высокие посты в Министерстве колоний и даже был губернатором Ямайки.
В 1845 году за исследование колонии Новый Южный Уэльс медаль Покровителя была вручена графу Стржелецкому, который также одним из первых обнаружил признаки австралийского золота. В это же время должным образом оценили заслуги капитана Чарльза Стурта, обследовавшего реки Мюррей и Дарлинг. Чуть позже Стурт предпринял попытку пересечь «зеленый континент», но вскоре вынужден был повернуть назад. Его коллега по рискованным походам уроженец Пруссии Людвиг Лейхгардт был удостоен медалей сразу двух географических обществ (Парижского и Лондонского) за изучение северо-восточных районов Австралии, однако с пересечением континента ему повезло намного меньше. В 1848 году Лейхгардт отправился в очередной поход, из которого не вернулся. Попытки спустя несколько лет найти его следы в австралийских пустынях оказались безрезультатными (только в 2006 году нашли старую латунную тарелку, принадлежавшую путешественнику).
Основная масса награжденных медалями Лондонского Географического общества были уроженцами Великобритании, но со временем к ним стали присоединяться и подданные других государств. Одним из первых иностранных обладателей Медали Покровителя (почти одновременно с Карлом Риттером) стал известный русский исследователь Сибири профессор Александр Миддендорф.
Исследования Миддендорфа были признаны и в самой России. Более того, они послужили своеобразным толчком к созданию Русского географического общества. К середине XIX века интерес к наукам о Земле в России был уже достаточно велик. На счету русских путешественников были не только походы за сибирскими мехами, но и тщательно спланированные научные экспедиции. Кроме поисков неведомых земель, приходилось то и дело уточнять представления о вполне обжитых районах. Удовлетворить растущий спрос на географическую информацию уже не могли ни Академия наук, ни командование флотом. Требовалась специализированная организация, которая по примеру западноевропейских коллег занялась бы, как популяризацией географии, так и получением новых данных о едва изученных территориях.
Процедура создания географического общества в России была немного сложнее британской, хотя и быстрее французской. Инициатива исходила от небольшого кружка, с 1843 года собиравшегося у статистика и этнографа академика П.И.Кеппена. Оставалось только получить официальное разрешение и бюджет. Прошение о формировании соответствующей организации было подано известным мореплавателем вице-адмиралом Федором Петровичем Литке, который к этому времени был уже членом-корреспондентом Петербургской академии наук и почетным членом Лондонского королевского географического общества.
Сначала инициатива Литке была рассмотрена в министерстве внутренних дел, а затем министр Л.А.Перовский направил соответствующее представление на рассмотрение императора. Николай I согласился с мнением министра и 18 августа 1845 года утвердил его предложения. С этого момента начался отсчет деятельности Русского Географического общества. Одновременно царь утвердил временный устав организации. 1 октября состоялось учредительное собрание Русского географического общества, в которое приняли 51 члена. Через 18 дней «отцы-основатели» собрались уже в конференц-зале Академии наук и избрали необходимые руководящие органы.
С 28 декабря 1849 года (9 января 1850 года) Русское географическое общество стало называться императорским. В соответствии с придворным статусом первым председателем общества стал сын Николая I — великий князь Константин Николаевич, который соизволил занять предложенный пост.
В отличие от своих английских и тем более французских коллег, у русских географов руководители менялись очень редко. После смерти Константина Николаевича 19 февраля 1892 года пост председателя Географического общества почти автоматически перешел к другому Романову — великому князю Николаю Михайловичу, который оставался на этом посту вплоть до 1917 года. Любопытно, что оба титулованных председателя имели в придворных кругах репутацию либералов.
Однако фактически первым руководителем Русского географического общества стал Федор Петрович Литке, занимавший пост вице-председателя, а до этого исполнявший обязанности воспитателя при великом князе Константине Николаевиче, который, судя по всему, не забыл его уроков. Репутация выдающегося мореплавателя позволяла Литке решать многие вопросы. Помимо Географического общества, он возглавлял Академию Наук, Морской ученый комитет и одно время занимал должность начальника Ревельского и Кронштадтского портов.
Русские географы обычно не ставили перед собой целей, слишком удаленных от родных границ. Сама Россия была достаточно велика, чтобы удовлетворить любознательность самого неутомимого путешественника. И нерешенных задач здесь хватало с избытком. На это обратил внимание и Ф.Литке, который сказал: «Наше отечество, простираясь по долготе более, нежели на полуокружность Земли, представляет нам само по себе особую часть света… и, прибавим, часть света, еще мало исследованную». Исходя из этих соображений, основной задачей общества было объявлено «возделывание географии России.»
«Возделывание» начиналось с организации работ в наименее изученных районах. В 1847 году Русское географическое общество направило на Урал экспедицию во главе с геологом Эрнестом Карловичем Гофманом, который в течение 3 лет обследовал хребет от границ Пермской губернии до Карского моря. Этот первый проект удостоился и первой награды — учрежденной в 1846 году Золотой Константиновской медали.
Намного позже Константиновская медаль была вручена зоологу, географу и этнографу Густаву Ивановичу Радде, занимавшемуся в 1855 году исследованиями в Забайкалье. Всего он организовал более 20 экспедиций в Сибири и Закавказье (похоронен в Боржоми).
Независимо от Радде, в Восточной Сибири работала «математическая партия» под руководством Людвига Эдуардовича Шварца, занимавшаяся определением координат различных пунктов, которые должны были стать основой для уточненной карты этого региона.
Огромную работу по изучению бассейна реки Вилюй выполнил Ричард Карлович Маак (1828-1886). Ему, правда, не удалось обнаружить расположенные неподалеку месторождения алмазов, но благодаря этим исследованиям представления о внутренних районах Якутии стали более точными. Независимо от Географического общества съемки недавно присоединенных территорий проводили военные топографы. В частности, уточнением карт бассейна реки Уссури занимались участники экспедиции подполковника К.Ф.Будогоского.
Поддерживая научные экспедиции, Географическое общество бралось и за публикацию их результатов. С 1851 года петербургские географы приступили к выпуску своих периодических изданий. Первым выщел ежеквартальный «Вестник императорского Русского географического общества». В 1861-1864 годах под редакцией А.Н.Бекетова и К.Н.Бестужева-Рюмина издавались «Записки императорского Русского географического общества». И наконец, с 1865 года журнал стал называться «Известиями императорского Русского географического общества».
Наряду с естественно-научными вопросами, сотрудники Русского географического общества интересовались также языковыми и этнографическими особенностями различных регионов. Так, в отчетах Географического общества за 1848-1855 годы значительное место уделялось этнографической карте Европы, составленной славистом И.И.Срезневским, и работе В.И.Даля над словарем русского языка.
Характерно, что заслуги филологов также отмечались наградами Географического общества. В 1861 году за создание знаменитого словаря Золотая Константиновская медаль была вручена В.И.Далю.
В числе целей специальных экспедиций общества наряду с дальними странами значились вполне обжитые районы. В 1859 году итогом подобной работы стала книга «Исследование о торговле на Украинских ярмарках», за которую ее автор известный славянофил Иван Сергеевич Аксаков (сын писателя С.Т.Аксакова) получил Константиновскую медаль. В 1862 году возник план этнографического обследования всего Западного края, однако готовившаяся экспедиция была отложена в связи с начавшимся польским восстанием.
Размеры России не позволяли регулярно изучать всю территорию страны, и поэтому наряду с развитием центрального общества начали формироваться и местные филиалы. Уже через пять лет после создания общероссийской организации началось формирование региональных отделов Географического общества.
В 1850 году был образован Кавказский отдел, 6 июня 1850 года основали Сибирский отдел, в 1868 г. — Оренбургский, в 1873 г. Юго-западный — в Киеве и в 1877 г. — Западносибирский в Омске. Наличие филиалов позволяло Географическому обществу заниматься изучением крупных регионов на постоянной основе, хотя возможности отделов существенно уступали петербургской организации.
Географы из других государств не отставали от русских коллег в формировании филиалов географических обществ. На первых порах многие из этих местных организаций мало отличались от главных центров, поскольку столичные общества и сами выглядели, как дополнение к старым университетским корпорациям. Кроме того, многим из филиалов суждено было стать самостоятельными географическими обществами.
Первым опытом британских географов в создании местных отделений стала образованная в 1831 году Бомбейская географическая ассоциация (Bombay Geographical Association) или Бомбейское географическое общество Западной Индии.
Бомбейский филиал был сформирован, как отделение лондонского Королевского географического общества. Эта организация, созданная при участии колониальных властей, просуществовала в виде автономного подразделения до 1873 года, после чего вошла в состав Бомбейского отдела Королевского Азиатского общества (BBRAS). В 1935 году Географическая ассоциация в Бомбее (ныне — Мумбаи) была воссоздана, но уже в качестве просветительского общества, объединявшего учителей географии.
В самой Британии в 1884 году в качестве отделения столичной организации было образовано Королевское Шотландское географическое общество (The Royal Scottish Geographical Society — RSGS). Инициатором его создания был владелец картографической компании Джон Джордж Бартоломью. И хотя Шотландия так и не стала независимым государством, ее географы постарались по образцу своих лондонских коллег создать и собственный журнал («the Scottish Geographical Journal»), и библиотеку и региональные отделения. Впрочем, Шотландское географическое общество расположилось не в столице — Эдинбурге, а в небольшом городке Перте, где находится и в настоящее время.
Постепенно география британских филиалов расширялась. В Австралии в 1885 году были учреждены сразу две организации: Королевское географическое общество Австралазии (Royal Geographical Society of Australasia) в Брисбене и Южно-Австралийский филиал Королевского географического общества Австралазии (South Australia Branch) в Аделаиде.
Новые объединения географов возникали и по мере образования новых государств. Так, вскоре после объединения Италии в ее первой столице — Флоренции 12 мая 1867 года по инициативе Кристофоро Негри и Чезаре Корренти было основано Итальянское географическое общество (Societa geografica Italiana), которое в 1872 году вслед за столицей переехало в Рим. Впрочем, на Апениннах организация подобного профиля не была первой. Еще в 1684 (1680? 1688?) году Космографическое общество (Академия аргонавтов) было создано Винченцо Коронелли в Венеции, однако там оно просуществовало только до смерти основателя и затем было преобразовано в Общество… воздухоплавателей.
Первый опыт итальянских географических объединений оказался недолговечным и не выходил за рамки отдельных городов. Зато преемники Коронелли охотно подхватили эту идею. Первым президентом Итальянского географического общества был избран Кристофоро Негри (известный политик и писатель, автор двухтомной «Политической истории античности»), проработавший на этом посту с 1867 по 1872 год.
С 1868 года Итальянское географическое общество начало издавать собственный бюллетень. Затем от периодических изданий оно перешло к организациии экспедиций. Основным объектом исследований итальянских географов была Африка, которая находилась в считанных сотнях миль от Сицилии.
Первой экспедицией, организованной Итальянским географическим обществом, стало путешествие орнитолога Орацио Антинори, который в 1869 году прошел вдоль и поперек страну богосов в Эритрее. Во время этих походов были собраны ценнейшие коллекции. Признание научных заслуг Антинори выразилось в избрании его секретарем Итальянского географического общества. Под его руководством были организованы еще несколько экспедиций в Тунис и Эфиопию. Однако Антинори никогда не удовлетворялся кабинетной работой и умер во время очередной поездки в Абиссинию.
Крупные открытия в верховьях Нила сделали итальянские исследователи Джованни Миани, Карло Пиаджа и Ромоло Джези. И хотя все эти путешественники работали в составе английских и египетских экспедиций, Итальянское географическое общество внимательно следило за достижениями соотечественников и охотно публиковало их отчеты. В 1876 году по инициативе Чезаре Корренти была организована итальянская экспедиция в Сомали.
Традиции африканских исследований впоследствии продолжил патриарх итальянских географов и геологов Джотто Дайнелли (1878-1968), на счету которого было множество научных экспедиций в Африку и Тибет и ненаучное сотрудничество с Муссолини.
Кроме исследования территорий, ставших объектом колониальной экспансии, Итальянское географическое общество проявляло интерес к Центральной Азии, особенно, к Гималаям и Каракоруму. Другим важным направлением работы по инициативе Кристофоро Негри стали полярные районы. Итальянские географы далеко не всегда могли себе позволить дальние странствия за казенный счет. Поэтому многие из знаменитых путешественников с Апеннин либо присоединялись к иностранным экспедициям, вроде Джакомо Бове, либо полагались на карманы состоятельных туристов, таких, как неутомимый искатель приключений герцог Луиджи Амедео Абруццкий (1873-1933).
Давние соседи и соперники итальянцев — австрийцы опередили своих коллег всего лишь на десять лет. Австрийское или Венское географическое общество (Geographische Gesellschaft, Wien или Die Kaiserlich Konigliche Geographische Gesellschaft) было образовано в 1856 году. Впоследствии изменялся только масштаб деятельности этой организации в связи с сокращением австрийской территории. Активным деятелем Венского географического общества был известный геолог Вильгельм Карл фон Хайдингер. Как и в большинстве государств, австрийское общество охотно принимало в свои ряды высокопоставленных чиновников и титулованных особ, включая эрцгерцогов.
Вслед за столичной организацией стали возникать и региональные отделения. Некоторые из них были вполне самостоятельными. Венгрия, например, в XIX веке еще не успела закрепить за собой статус независимого государства, однако ее особое положение в рамках двуединой Австро-Венгрии позволяло формировать собственные научные организации. Так, в 1872 году в Будапеште было образовано Венгерское географическое общество (Magyar foldrajzi tarsasag).
А вот в Бельгии столичное Королевское географическое общество исследований появилось в 1876 году практически одновременно с местной (и тоже королевской) организацией в Антверпене. Впрочем, положение одного из крупнейших портов мира, не позволяет назвать антверпенское общество провинциальным.
Голландские географы, в свое время вписавшие немало ярких страниц в летопись изучения Земли, создали свою организацию (Королевское нидерландское землеведческое общество) сравнительно поздно — в 1873 году.
В деле создания географических обществ участвовали не только европейские ученые. Мексиканцы, например, опередили даже бывшую метрополию — Испанию, и 18 апреля 1833 года по инициативе президента республики Валентина Гомеса создали собственное общество географии и статистики (Sociedad Mexicana de Geografia y Estadistica), до 1849 года называвшееся Национальным институтом географии и статистики. Первым крупным достижением мексиканских географов стала составленная в 1850 году Генеральная карта республики, оказавшаяся весьма полезной, как для развития экономики, так и для военных целей. Любопытно, что в организации географического общества Испания отстала от своей бывшей колонии (Мексики) более чем на 40 лет.
В 1838 году начинания мексиканских и европейских коллег подхватили бразильские ученые, создавшие Географический институт в Рио де Жанейро. Так же, как и в Мексике, бразильские географы опередили свою бывшую метрополию — Португалию, где Лисабонское географическое общество было образовано только в 1875 году.
В США тоже формировать собственное общество не спешили. В отличие от европейских коллег, географы Соединенных Штатов, решили объединиться не столько для исследовательских, сколько для благотворительных целей. Поводом к созданию в 1851 году Американского географического общества послужило обращение супруги пропавшего капитана Джона Франклина, просившей оказать помощь в поисках ее мужа. Откликаясь на этот призыв, Чарльз Дэйли, Арчер Хантингтон и Исайя Броуман решили образовать специальный центр, который содействовал бы поискам британской экспедиции.
Президентом Американского географического общества был избран Джордж Банкрофт, бывший министр и историк. Впрочем, первые результаты деятельности этой организации оказались довольно скромными. Посланная на поиски Франклина экспедиция Элиша Кента Кейна ничего не нашла, хотя и расширила представления о северном побережье Гренландии. Более существенную пользу Американское географическое общество принесло при строительстве Трансконтинентальной железной дороги, соединившей восточное и западное побережье США. По мере роста интереса к заморским землям увеличивались расходы на организацию более дальних походов, однако главные достижения американских географов были еще впереди.
Британские путешественники откладывать открытия до лучших времен не могли. Они спешили обеспечить колониальные и научные организации сведениями о малоизученных районах различных континентов. Настоящим триумфом для британских географов стали экспедиции Давида Ливингстона, существенно изменившие представления европейцев о центральных районах Африки. Благодаря неутомимому миссионеру, на карту были нанесены неизвестные участки реки Замбези с водопадом Виктория и озеро Ньяса. Публикации отчетов Ливингстона стали заметным событием для его современников. Тем более, эти исследования получили признание со стороны ученых.
2 октября 1855 года президент Королевского географического общества Родерик Мурчисон сообщил Ливингстону: «Я рад, что мне выпала честь выступить с предложением на последнем заседании Совета Британского географического общества о присвоении вам нашей первой Золотой медали, и едва ли надо говорить, что предложение было встречено с большой радостью и принято единогласно.» Слава знаменитого исследователя Африки росла, а вместе с ней и награды. В 1857 году Давиду Ливингстону была присуждена медаль Французского географического общества.
Шотландское географическое общество пошло еще дальше и в честь земляка (правда, посмертно) учредило медаль Ливингстона, которой впоследствии были награждены многие известные полярники (Пири, Скотт, Амундсен, Шеклтон, Уилкинс) и хорошо вооруженные путешественники, вроде лорда Китченера.
По мере роста успехов Ливингстона увеличивалась и финансовая поддержка его проектов. Особенно внимательно правительство отнеслось к планам поиска истоков Нила. Ливингстон предполагал, что частью великой реки является Луалаба, чье извилистое русло теоретически могло где-то соединяться с Белым Нилом. Однако уже запланированное открытие не состоялось. Пока Ливингстон вел поиски Нила далеко на юге, гораздо севернее другие исследователи вплотную приблизились к истокам великой реки.
Решающий успех выпал на долю британских путешественников Бертона и Спика. В отличие от Ливингстона, этот проект с самого начала получил поддержку Географического общества и широко освещался в прессе. Ричард Фрэнсис Бертон вообще любил находиться в центре внимания журналистов. В середине XIX века его имя то и дело украшало газетные заголовки. За очень короткое время Бертон успел попасть в запретные для христиан Мекку и Медину, нанес на карту пустыни Аравии, пробрался во внутренние Сомали (совместно со Спиком), служил в турецких войсках в Крыму, написал книгу о соколиной охоте, забирался в дебри Бразилии и посещал поля сражений в Парагвае.
И все это время Бертон писал об увиденном. Можно сказать, что вся его жизнь была посвящена публикации путевых заметок. Периодически его статьи появлялись и в изданиях Королевского Географического общества. Неудивительно, что предложение Бертона о поисках в глубине Африки легендарного озера Уджиджи или Уньямвези получила необходимую поддержку. Планы Географического общества были осуществлены с избытком.
Вместо одного внутреннего моря, Бертон и Спик нанесли на карту два огромных озера — Танганьику и Виктория. Более того, удалось узнать, что из озера Виктория вытекает большая река, которая вполне могла оказаться Нилом. Однако несомненный успех двух путешественников был омрачен конфликтом между ними. Проблема заключалась в том, что озеро Виктория Спик обнаружил в 1858 году в одиночку, без участия заболевшего партнера. Бертон, не привыкший уступать первенство, развернул кампанию в прессе, доказывая, что открытое конкурентом озеро никакого отношения к Нилу не имеет.
Окончательное разрешение этого спора растянулось на десять лет. К поискам истоков Нила подключился и Ливингстон, поначалу склонявшийся к тому, что их надо искать в бассейне озера Танганьика. Однако измерения уровня воды показали, что он ненамного выше, чем в самом Ниле в тысяче километрах от этого места. Сообщить о своих сомнениях Ливингстон не мог, надолго задержавшись в дебрях Центральной Африки. Его исчезновение встревожило и ученых и политиков, поскольку исследователь был одновременно ярым борцом с работорговлей и неоднократно сталкивался на своем пути с торговцами «живым товаром». Пропавшего путешественника (и по совместительству — консула) начали искать.
Инициативу в организации экспедиции по спасению Ливингстона взял на себя известный американский издатель Джеймс Гордон Беннетт Младший, пославший в Африку своего корреспондента Генри Мортона Стэнли (Stanley). И хотя африканский опыт американского журналиста был сравнительно невелик, именно ему удалось найти без вести пропавшего исследователя, которого он встретил 10 ноября 1871 года у озера Танганьика.
Стэнли добился того, чего годами не могли достигнуть ни Спик, ни Бертон, ни Ливингстон, ни десятки других путешественников. Он сумел обойти берега озера Виктория и найти место, откуда начинала путь к Средиземному морю нильская вода. Уже после смерти Ливингстона Стэнли стер с карты еще одно «белое пятно», обнаружив, что Луалаба представляет из себя часть другой великой африканской реки — Конго.
Экспедиции Стэнли финансировалась очень щедро, но их результаты вполне покрыли потраченные на них деньги. Однако признание научных заслуг к знаменитому путешественнику пришло не сразу. Первый же доклад Стэнли о своих африканских открытиях вызвал сильнейшую критику, и только поддержка Ливингстона избавила американского журналиста от обвинений в недобросовестности. Дальнейшие исследования только укрепили авторитет первооткрывателя истоков Нила.
В 1873 году Стэнли была вручена медаль Королевского географического общества, причем сделали это на несколько месяцев раньше назначенного срока. Впоследствии научные и военные заслуги журналиста были отмечены высшей британской наградой: Большим рыцарским крестом Ордена Бани.
Впечатляющие результаты экспедиций Ливингстона и Стэнли в сочетании с колониальными захватами превратили внутриконтинентальные экспедиции во вполне рентабельные предприятия. Королевское географическое общество становилось более щедрым, а исследования более регулярными.
Не менее сильное впечатление британские экспедиции в Африку произвели на географов в других странах. Опыт быстрого разрешения загадок труднодоступных районов в глубине континентов, оказался вполне применимым и к другим районам. Тем более полезным этот опыт выглядел для России, где «белые пятна» можно было найти буквально рядом с пограничными столбами и даже в пределах собственной территории. Дело было только за финансированием и инициативными руководителями.
В России Географическое общество предпочитало не перекладывать исследовательскую работу на миссионеров, журналистов и отставных военных. Для этих целей вполне подходили выпускники университетов или на худой конец — ссыльные студенты.
Многие экспедиции возглавляли сами члены Русского Географического общества. В 1856-1857 годах руководить исследованиями на Тянь-Шане поручили Петру Петровичу Семенову, принятому в состав общества в 1849 году. Кроме официальных поручений, молодой ученый собирался выполнить просьбу Александра Гумбольдта, надеявшегося получить образец вулканической породы из Центральной Азии. Положение сотрудника государственной организации облегчало решение поставленных задач. Кроме того, Семенову помог слух о том, что он «министр ботаники» (вместо «магистра»), и его поездка вдоль Иртыша превратилась в сцены из «Ревизора».
Самое значительное путешествие Семенова было отмечено не только в местных анналах, но и в публикациях Географического общества. В 1906 году фамилия ученого получила дополнение Тян-Шанский, с которым она теперь и встречается во всех энциклопедиях. Привычная в настоящее время репутация Семенова-Тян-Шанского, как выдающегося географа, при его жизни была не так заметна. После завершения Центральноазиатской экспедиции он активно участвовал в разработке документов по освобождению крестьян от крепостной зависимости, а начиная с 1864 года возглавил статистическую службу России.
Административная карьера Семенова никак не отразилась на его академическом статусе. Он так и не стал профессором, а полученное в 1873 году звание академика осталось почетным. При этом научное значение публикаций и коллекций Семенова-Тян-Шанского никто не оспаривал. В 1873 году исследователя Тянь-Шаня назначили фактическим руководителем Русского географического общества (еще при жизни Литке). Плодотворная деятельность Семенова привела к расширению рядов организации. К 1892 году в составе общества работало 902 сотрудника, из которых 615 были действительными членами. К концу XIX века увеличился и масштаб исследований. Именно этот период ознаменовался наиболее значительными успехами в изучении Центральной Азии.
Точно так же, как для Великобритании образцом исследователя внутриконтинентальных районов стал Ливингстон, в России на эту роль выдвинулся Николай Михайлович Пржевальский. Сравнение заслуг этих двух путешественников вполне правомерно. Более того, интерес Пржевальского к дальним землям возник во многом под впечатлением отчетов Ливингстона.
Однако на этом связь между двумя путешественниками заканчивалась. Пример английского миссионера был только первым толчком. Дальше офицеру Пржевальскому приходилось выполнять приказы, которые моментально перечеркивали намерения подчиненного. Он не мог изменить направления исследований и ради броского заголовка отправиться в экзотическую страну, как это делали отставные капитаны Бертон и Спик или щедро тратить спонсорские деньги, как это позволял себе Стэнли.
Зато в государственном финансировании у русского путешественника не было недостатка. С самого начала своих походов он опирался на поддержку Географического общества. Более того, Пржевальский приступил к исследованиям Азии уже в качестве члена Русского географического общества куда его избрали еще в 1864 году. За первое же путешествие в Уссурийский край ему была присуждена Константиновская медаль.
Дальнейшие успехи только укрепили репутацию Пржевальского среди географов. Кроме Константиновской медали, он был удостоен высших наград Лондонского, Парижского, Берлинского и Венского географических обществ. Перечень же научных организаций, почетным членом которых он состоял, занял бы целую страницу.
Вскоре после его смерти Русское географическое общество учредило серебряную медаль имени Пржевальского (с 1946 года она стала золотой). В числе первых премии имени Пржевальского (и Константиновской медали) был удостоен знаменитый исследователь Центральной Азии Г.Е.Грумм-Гржимайло. Не меньшее значение для увековечивания памяти знаменитого путешественника имели многочисленные географические объекты, получившие его имя, не считая дикой лошади. Правда, городу Пржевальску в 1992 году вернули «историческое» имя Каракол.
Под влиянием успехов Пржевальского, Географическое общество стало щедрее. А чтобы членам организации было удобнее принимать важные решения, в 1907-1909 годах для них в Петербурге (переулок Гривцова 10) было выстроено специальное здание, в котором общество находится до настоящего времени (с перерывом на войну).
Формировались и новые филиалы. В 1896 году по инициативе губернатора А.Б.Вревского в Ташкенте был учрежден Туркестанский отдел Русского географического общества. Центральноазиатское направление оставалось одним из основных.
Еще при жизни Пржевальского Русское географическое общество направило в различные районы Монголии экспедиции Павлинова, Потанина и Певцова. Позже в Центральной Азии работали Грумм-Гржимайло, Козлов и Роборовский. Новым исследователям тоже приходилось несладко, но они, по крайней мере, представляли, куда идут. По мере присоединения к России новых территорий участились поездки ученых в пустынные и горные районы Средней Азии. По пути, проложенному Семеновым, на юг уходили отряды и группы Скобелева, А.Р.Бонсдорфа, Федченко, Костенко, Северцова, Мушкетова, ботаника А.Н.Краснова и других исследователей.
Не ограничиваясь территорией России и малоизученными районами Китая, Географическое общество организовывало исследования и в других районах. Так, в 1857-1859 годах Русское географическое общество направило экспедицию в Персию. Заметный след в истории изучения Африки оставил Василий Васильевич Юнкер, обследовавший район между Верхним Нилом и Конго в 1875-1878 и 1880-1887 годах, за что был награжден медалью Лондонского Географического общества.
Помимо сугубо национальных экспедиций, Русское географическое общество помогало и иностранным исследователям, чьи открытия могли оказаться полезными для России. Такая поддержка была оказана шведской экспедиции Нильса Норденшельда на пароходе «Вега», впервые совершившего сквозное плавание с одной зимовкой по Северо-Восточному проходу (Северному морскому пути) от Югорского Шара до Берингова пролива. В память об этом путешествии Стокгольмское географическое общество учредило медаль «Вега».
По сложившейся традиции тесное сотрудничество осуществлялось между Петербургским и Берлинским географическими обществами. С одной стороны, это облегчалось тем, что в обеих организациях работали немцы. А с другой, некоторые русские географы (например, Семенов) учились в университетах Германии. Регулярный обмен информацией между обществами приводил к тому, что самыми популярными публикациями в «Отчетах Берлинского географического общества» были материалы из России.
Собственных источников для берлинских географов поначалу не хватало. Первый этап деятельности Берлинского общества называют «уютным существованием» («behagliche existenz»). Это определение вполне можно отнести к скромному быту самой организации. Что касается замыслов ее основателей, то они едва умещались в пределах планеты. В географической теории царили «буря и натиск» («Sturm und Drang»). Неудивительно, что основатель Географического общества Карл Риттер постоянно жаловался на нехватку средств.
Все изменилось после шестилетней экспедиции Генриха Барта в Сахару. Искать великую пустыню не пришлось. Она была хорошо известна, однако дороги через ее пески еще предстояло нанести на карту. Меньше всего для решения этой задачи подходил Генрих Барт, который по образованию был филологом, случайно присоединившимся к английской экспедиции. Руководитель этой группы Ричардсон умер в марте 1851 года, после чего работы возглавил немец Адольф Офервег, который скончался в 1852 году. Постепенно руководство экспедицией перешло к Барту. И тут оказалось, что хорошие лингвистические способности (особенно знание арабского языка) не бывают лишними даже в пустыне Сахара.
Скурпулезно занося свои наблюдения в дневники, Барт обошел значительную территорию от Тимбукту до озера Чад. Возвращение последнего участника британской экспедиции почти не привлекло внимания со стороны Лондонского географического общества. Зато на родине публикации Генриха Барта произвели сильнейшее впечатление. Довольно быстро малоизвестный путешественник заслужил репутацию крупнейшего знатока истории, лингвистики и географии Африки. Но главное, успех Барта продемонстрировал осуществимость самостоятельных немецких экспедиций.
Еще более убедила в перспективности подобных исследований почти двенадцатилетняя работа в Азии геолога Фердинанда фон Рихтгофена (дяди известного пилота), написавшего фундаментальный труд «Китай». Образование Германской империи существенно увеличило финансовые возможности для поддержки научных экспедиций. Помимо исследований, обычно сопровождавших колониальные захваты, увеличилась поддержка и сугубо научных экспедиций. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Рихтгофен заслужил благодарность канцлера Бисмарка и в 1873 году стал главой Берлинского географического общества.
Правда, даже Рихтгофену не удалось превратить столичную организацию в общегерманскую. В этом и не было особой нужды. Авторитет Берлинского общества вполне обеспечивал интересы немецких географов. А затем бурные события XX века привели к свертыванию научных связей между разными частями Германии. И только в 1995 году было образовано Германское географическое общество (Deutsche Gesellschaft fur Geographie) при сохранении старой столичной организации.
На международном авторитете Берлинского общества его локальный статус никак не сказался. По-прежнему продолжали развиваться контакты между немецкими, русскими и британскими исследователями.
Активно сотрудничал с германскими географами и политиками известный шведский исследователь Персии, Синьцзяна и Тибета Свен Гедин (1865-1952). Помимо обучения в германских университетах, его связывало с Берлином знакомство с Рихтгофеном и приверженность лютеранству. Научные заслуги Гедина были признаны многими научными объединениями (полное собрание его сочинений насчитывает 54 тома). Он неоднократно награждался медалями Лондонского Королевского географического общества, получил медаль «Вега» Шведского географического общества, но при этом немало времени тратил на осуществление собственных политических проектов.
Ярое германофильство Гедина не прошло незамеченным Эта особенность его взглядов привела в 1915 году к фактическому прекращению связей шведского исследователя с Лондонским географическим обществом. При этом контакты Гедина с Берлином только укреплялись. Известный путешественник охотно принял приглашение на церемонию открытия Олимпийских игр 1936 года, а также на встречу с Гиммлером в 1940 году.
В свою очередь, Гедин в 1939-1945 годах неоднократно выступал с пронацистскими заявлениями. Уже после Второй мировой войны в Швеции под покровительством Королевской Академии наук был образован Фонд Гедина, ставивший перед собой преимущественно научные задачи. Независимо от своего земляка, германофильские идеи развивал Рудольф Челлен, автор «Введения в географию Швеции» и термина «геополитика».
Пример шведских географов не был уникальным. Передел мира в глазах некоторых чиновников выглядел такой же научной задачей, как и стирание «белых пятен». 25 января 1904 года, выступая в Королевском Географическом обществе, Халфорд Маккиндер (Halford Mackinder) заявил о необходимости найти «географическую формулу», учитывающую новый политический баланс сил между основными державами. 15 лет спустя он уже практически осуществлял свой план территориального переустройства, исполняя обязанности британского комиссара (посланника) при правительстве Деникина.
Несколько раньше Маккиндера географическое обоснование для военно-политической экспансии пытался найти профессор Лейпцигского университета и член многих географических обществ Фридрих Ратцель.
Его последователь — Карл Гаусгофер (Хаусхофер) для реализации собственных геополитических проектов уже не довольствовался одними публикациями и создал в 1922 году Немецкий институт геополитики, при этом его сын — Альбрехт Гаусгофер немного позже стал генеральным секретарем Берлинского географического общества. Повышенный интерес к вопросам территориальной экспансии позволил германским геополитикам наладить политические связи с окружением Гитлера. И хотя к 1945 году Гаусгоферы были уже в опале, избавиться от нацистской репутации они так и не смогли. Такая же сомнительная слава осталась и после знаменитого геоморфолога, климатолога и гляциолога — Альбрехта Пенка, автора «Национальной географии».
Французским коллегам Гаусгофера не пришлось придумывать всеобщую теорию географического расширения государств. Если даже им и приходилось искать доказательства правоты своего правительства, то они чаще сводились к частным вопросам, вроде рекомендаций из книг Поля Видаля де Ла Бланша «Восточная Франция — Лотарингия и Эльзас» и Андре Шерадама «Европа и Восточный вопрос».
Забота о национальных нуждах со стороны географов требовала материальной поддержки. В 1878 году Парижское географическое общество получило новую резиденцию на бульваре Сен-Жермен, где было построено специальное здание с кариатидами, символизирующими сушу и море. Не менее символичным было состоявшееся здесь в 1879 году утверждение проекта Панамского канала.
Государственная опека над национальными географическими обществами, приводившая порой к сомнительным результатам, одновременно создавала основу и для международного сотрудничества. Да и сами географы по возможности поддерживали связи с зарубежными коллегами. Еще Александр Гумбольдт без всякой европейской интеграции одновременно участвовал в работе Берлинского и Парижского географических обществ. Но по мере расширения международных исследований, возникла идея создания единого центра, который занялся бы как обменом информацией между национальными обществами, так и реализацией собственных исследовательских программ.
Поводом к созыву Международного географического конгресса послужило празднование 300-летия создания карты Меркатора и атласа Ортелия (Ортелиуса, Ортельса). Юбилей приходился на 1870 год, но именно в это время началась франко-прусская война, вынудившая инициаторов перенести важное мероприятие на следующий год. Первый Международный географический конгресс состоялся в Антверпене в 1871 году. Среди его участников было 600 ученых из 20 стран, включая Великобританию, Россию, Германию и даже Парагвай, который (как и Франция) переживал последствия тяжелейшей войны.
С этого момента международные географические конгрессы стали созываться сравнительно регулярно с двенадцатилетними промежутками в период мировых войн. Неизбежные перерывы между собраниями потребовали создания постоянного научного центра, которым с 1922 года стал Международный географический союз (International Geographical Union или IGU). Первым президентом этой организации был избран Ролан Бонапарт (правнук брата Наполеона — Люсьена Бонапарта), в 1910-1924 годах возглавлявший Парижское географическое общество.
Занятий у делегатов географических конгрессов хватало. Во-первых, оставались неисследованными огромные участки земной поверхности в полярных районах. Не все было описано в дебрях экваториальных лесов и на высокогорьях Азии, Африки и Южной Америки. Для завершения описания земной поверхности Альбрехт Пенк предложил создать мировую карту масштаба 1:1000000, работа над которой растянулась почти на сто лет.
Во-вторых, многие частные вопросы океанологии, метеорологии, геоморфологии и многих других «логий» к концу XIX века едва попали в поле зрения специалистов. Для работы над этими вопросами в рамках конгрессов и Международного географического союза начали формироваться отдельные секции и тематические комиссии.
Третьей, но не менее важной, темой для участников конгрессов оставались вопросы географического образования. Ученые делегаты, конечно, не могли влиять на школьную программу отдельных государств, но их рекомендации так или иначе учитывались национальными учреждениями. Со временем популяризация географических знаний и особенно их применения в экологии и туризме стала неотъемлемой частью таких изданий, как «National Geographic», «Вокруг света» и многих других журналов, а в последние десятилетия — телеканалов.
В отличие от многих других научных дисциплин, участники географических конгрессов не привыкли получать информацию, целыми днями высиживая в конференцзалах. Организаторам международных географических собраний постоянно приходилось изощряться в проведении заседаний «в поле». В 1904 году на VIII конгрессе в США участники перемещались по территории страны на специально арендованном поезде. В СССР в 1976 году для нужд XXIII конгресса использовался теплоход «Добрыня Никитич».
Совершенствование транспортных средств, разумеется, сказалось не только на обслуживании географических форумов. Существенные результаты в исследовании земной поверхности принесло использование авиации, облегчившее проникновение в труднодоступные районы. Летчик Эйнджел, благодаря своему крохотному аэроплану, одним из первых в 1933 году обнаружил в Венесуэле самый высокий водопад в мире, указав дорогу для будущей экспедиции Национального географического общества США. В полярных районах участие авиации в научных экспедициях стало просто обязательным. Время, терявшееся путешественниками на подступах к цели, существенно сокращалось.
Парадоксальным образом изучение земной поверхности становилось тем более успешным, чем больше от нее удалялись. Лучше всего родную планету удалось разглядеть с научных (и разведывательных) спутников, которые по мере совершенствования камер засняли Землю со всех сторон. Если на составление всемирной карты масштаба 1 см : 10 км («миллионки») ушел почти век, то теперь никого не удивляет появление диска с подробной трехмерной моделью земной поверхности.
Вместе с точностью карт, растут и требования заказчиков. Если в XVIII веке капитаны возмущались, когда какой-нибудь остров оказывался в сотне миль от указанной точки, то теперь водитель недовольно ворчит, если в приборе GPS не указана дорожная развязка, построенная в прошлом году. Такая же точность теперь требуется и от морских карт, на которых дно изображается подчас не менее детально, чем суша.
При этом, еще не разобравшись до конца с собственной планетой, исследователи обратились к поверхностям других небесных тел. Характерно, что составление карт некоторых планет продвигается намного быстрее, чем это получалось на Земле. Например, высота известного с древних времен Эвереста (Джомолунгмы, Сагарматхи) была впервые определена только в 1852 году, а крупнейшая вершина Марса — Nix Olympica («Снега Олимпа») была измерена вскоре после того, как космические аппараты засняли это «белое пятно» на «красной планете». Удивляться не приходится. За всей легкостью картографирования различных небесных тел стоит опыт, потом и кровью добытый путешественниками на родной планете.
Теперь впору создавать арео-, венеро- и иные планетографические общества. Но пока удаленные небесные тела остаются недоступными для людей, спонсоры не торопятся зарывать деньги в космический грунт. Отрываться от Земли географические общества тоже не спешат. Даже названия дисциплин, интересующихся поверхностями чужих планет, звучат вполне по-земному: география Марса, география Меркурия.
Многие проблемы географических обществ решаются совсем не так, как это предполагалось полвека назад. Огромный объем данных поступает через Интернет и прочие сети, намного опережая возможности обмена информацией на симпозиумах и конгрессах. Трудно сказать, будут ли исследователи будущего собираться в конференцзалах или ограничатся краткой виртуальной сессией? Одно другому не мешает. В любом случае, доклад об итогах экспедиции — всего лишь стоянка перед очередным походом. Места для новых путешествий и исследований — более чем достаточно.
Ссылки на английском языке.
Формат — *.PDF.
Проект Гутенберга.
Проект Гутенберга.
Проект Гутенберга.
Проект Гутенберга.
Формат — *.PDF.
Только 1-я стр.
Ссылки на русском языке.
Викизнание.
Подписано Ю.Ш. — видимо, Шокальский.
Формат файла — неудачный.
Отрывок из книги.
Формат — *.PDF.
Ссылки на немецком языке.
Ссылки на французском языке.
Ссылки на испанском языке.
Ссылки на итальянском языке.
Иллюстрации.
Первый президент Парижского географического общества Пьер-Симон Лаплас.
Конференция Парижского географического общества в 1885 году.
Здание Парижского географического общества на бульваре Сен-Жермен 184.
Основатель Африканской ассоциации биолог и чиновник Джозеф Банкс на карикатуре.
Один из основателей Лондонского географического общества Джон Барроу.
Медаль Основателя Лондонского королевского географического общества.
Здание Королевского Географического общества в Лондоне (вид со двора).
Основатель Берлинского географического общества Карл Риттер.
Памятник Александру Гумбольдту в Берлине на Унтер-ден-Линден возле университета.
Первый президент Международного географического союза Ролан Бонапарт.
Исследователь Китая и руководитель Берлинского географического общества Ф.Рихтгофен.
Портрет Петра Ивановича Кеппена, одного из создателей Русского географического общества.
Основатель и руководитель Русского географического общества Федор Петрович Литке.
П.П.Семенов-Тян-Шанский в придворном мундире.
