Для человека, незнакомого с португальским языком, название бразильского штата Минас Жерайс мало что скажет. Впрочем, перевод этих слов — «Главные рудники» едва ли что-то прояснит. Сколько таких шахт с громкими названиями возникло на разных континентах?! Но если вспомнить, что были времена, когда бразильская провинция была крупнейшим золотодобывающим районом мира, такое словосочетание не покажется преувеличением.
Португальские завоеватели, как и их соседи по Пиренейскому полуострову, искали в новых владениях прежде всего способ быстрого обогащения. Проще было бы найти богатое государство и обчистить его сокровищницы. Так посланцы Лиссабона действовали в Индии и на золотоносных берегах Африки. Но на пути португальцев в Америке не встретилось ничего отдаленно похожего на могущественные державы ацтеков или инков, а местные индейцы добычей драгоценных металлов и камней мало интересовались. Поневоле завоевателям пришлось самим браться за кирки и лопаты и врубаться в незнакомую землю в надежде на удачу.
После почти полувековых усилий поиски золота принесли первые плоды. В 1560 году португальский аристократ Брас Кубас (1507-1592) сообщил о признаках «золота и других металлов» в принадлежавшей ему земле. Впрочем, о геологических заслугах Брас Кубаса вспомнили только в эпитафии. В 1562 году знаток горного дела Луис Мартинш (Luis Martins) доставил в Португалию 3 марки (т.е. — 690 г) бразильского золота.
Весомые доказательства существования в бразильских горах золотых месторождений в те времена были скорее исключением, чем правилом. Обычно сведения о драгоценных находках доходили до крупных административных центров в виде слухов. По смутным сведениям в 1570-1584 годах экспедиция уроженца Германии Элиодору Эобануса открыла золотоносные участки в Игуапи (южнее Сан-Паулу), Паранагуа и Куритибе (ныне — штат Парана).
Другие «очевидцы» говорили, что золото в горах Жарагуа нашел некий уроженец Сан-Паулу, но по сей день неизвестно, когда это произошло: то ли в 1580, то ли в 1601 году. Еще богаче воображение было у рассказчиков, передававших из уст в уста легенду о Вупабуссу, мало отличавшуюся от сказочного Эльдорадо. Реальная же экспедиция Андре ди Лиау, в составе которой было несколько знатоков горного дела из Германии, после первой попытки в 1601 году проникнуть вглубь нынешнего штата Минас Жерайс, вернулась в Сан-Паулу с пустыми руками.
Неточность сведений о золотых месторождениях не помешала однако королевским чиновникам составить в 1602 году первый горный устав из 62 статей, который применялся на юге Бразилии — в провинциях («капитаниях») Сан-Паулу и Сан-Висенте. В августе 1618 года устав был сокращен до 17 статей, которые позволяли отныне заниматься поиском золота не только жителям метрополии, но также индейцам и иностранцам. Все эти привилегии для Португалии имели в этот период чисто символическое значение, поскольку с 1580 по 1640 год португальская корона принадлежала королям Испании.
С возвращением португальского суверенитета («реставрации»), вновь усилился интерес к заморским владениям Лиссабона. Освоение сокровищниц Южной Бразилии сопровождалось расширением португальской экспансии вглубь материка. Главную роль в этих походах сыграли «бандейранты» («знаменоносцы»), организовывавшие экспедиции («бандейры») на земли еще свободных индейских племен, разоряя села и угоняя их обитателей в приморские районы. Охотников за невольниками интересовали, прежде всего, рабочие руки, но иногда они обращали внимание на то, что лежало у них под ногами.
Памятник бандейрантам в Сан Паулу. 
В глубине тропических лесов то и дело возникали первые прииски, о существовании которых ходили самые необычайные слухи. Дары бразильских недр отличались таким разнообразием, что не всегда можно было понять, что именно добывали в примитивных шахтах: золото, серебро или драгоценные камни. Особенно много легенд распространялось вокруг основаннных бандейрантом Белшиором Диасом (1540-1619) или Морибекой рудников, которые тот пытался безуспешно продать испанскому королю.
Интерес к пропавшим «рудникам Морибеки» вырос после того, как в 1839 году бразильские историки нашли «рукопись 512″. Согласно этому документу неизвестный бандейрант в 1753 году обнаружил в бразильских дебрях заброшенный город с серебряными и золотыми рудниками. Однако легендарные месторождения так и не были найдены ни в XIX, ни в XX веках.
Подробнее были описаны походы вглубь будущих золотоносных районов известного бандейранта Фернана Диаса Паиса Леме (1608-1681), прозванного «охотником за изумрудами». Следовавшие за Паисом его сын (Гарсия Родригес Паис) и зять Мануэль ди Борба Гату в августе 1682 года заложили первые рудники на реке Риу-дас-Вельяс, в которых вместе с изумрудами стали находить и золото. В 1687 году драгоценный металл был найден в районе Каэте (Caete). Около 1690 года искатели сокровищ вышли на золотые россыпи неподалеку от будущих приисков Морру Велью, где был основан лагерь Сабара. В 1693 году экспедиция во главе с Борба Гату занималась поисками драгоценных металлов в бассейнах рек Риу-Гранде, Риу-дас-Мортес и Сапукаи.
Более существенных результатов добился бандейрант Антонио Родригес Арзау (Arzao), который в 1693 году нашел золото на реке Каска (возле реки Риу-Доси). Через год в тех же местах друзья Арзау — Бартоломеу Буэну ди Сикейра и Карлос Педрозу да Сильвейра наткнулись на месторождения драгоценного металла в районе Серры Итаверава, отправив найденные образцы в Рио-де-Жанейро. В апреле 1695 года Гарсия Родригес Паис намыл золото в районе Сабарабусу (Sabarabucu), немедленно сообщив об этом властям колонии. Переработку руды, добытой в районе Сабары (Сабарабусу), наладил в 1699-1700 годах известный бандейрант Бартоломеу Буэну Силва. В 1698 году некий анонимный корреспондент проинформировал о находках золота возле Катажуазес (Cataguases).
Многие драгоценные находки вполне соответствовали пословице: «Не все золото, что блестит.» Бандейрант Дуарте Лопес случайно обнаружил в окрестностях горы Итаколуми странные черные камни, которые продал своему другу, а тот в свою очередь передал их губернатору Рио-де-Жанейро. При ближайшем рассмотрении камешки оказались драгоценными, поскольку представляли из себя золото, покрытое слоем окисленного железа. Но главная удача в районе горы Итаколуми ожидала Антониу Диаса ди Оливейра, который 23 июня 1698 года открыл там богатейшее месторождение, названное Ору Прету (Ouro Preto) или «черное золото». Никаких ассоциаций с нефтью это название у первооткрывателей не вызвало. Речь шла о самом настоящем желтом металле.
Открытия, сделанные в дебрях (sertao) Бразилии, не удивили колониальные власти. Бандейранты уже приучили соотечественников к рассказам о необычайных находках. Но на сей раз чиновники поняли, что имеют дело не с заморскими редкостями, а с источником огромных доходов. Еще 18 марта 1694 года был издан королевский указ о жаловании дворянского титула первооткрывателям месторождений золота и серебра. Скрывать такие находки от начальства не полагалось.
16 июня 1696 года губернатор Рио-де-Жанейро Себастьян ди Кастру Кальдаш доложил королю Португалии Педру II о месторождении золота в районе Таубате (скорее всего, речь шла о более удаленной от побережья территории). 1 января 1697 года губернатор подтвердил сведения о золоте, сообщив об открытии 18-20 россыпей. В ноябре 1697 года король Педру II признал первооткрывателем бразильского золота Гарсию Родригеса Паиса (Garcia Rodrigues Paes). Арзау, намного переживший свое открытие, никакой награды так и не получил.
Впрочем, португальского монарха золото интересовало меньше, чем охота в Сальватерре. Зато его приближенные поспешили 29 октября 1698 года издать новый устав, вводивший «наказание огнем» за подделку золотых слитков с королевским клеймом.
Король Португалии Педру II.
Первые меры, предпринятые властями метрополии для упорядочения золотодобычи, носили административный характер. Вскоре после сообщения об открытиях король отозвал губернатора Рио-де-Жанейро в Лиссабон, а на его место назначил Артура ди-Са-и-Менезеса, который вынужден был значительную часть своей служебной деятельности проводить вдалеке от уютной резиденции среди грязных лачуг старателей. Согласно королевской хартии в ноябре 1698 года капитания Сан-Паулу, тесно связанная с золотоносными районами, была напрямую подчинена губернатору Рио-де-Жанейро. 3 марта 1700 года в Сан-Паулу был утвержден новый горный устав (regimento).
6 марта 1700 года португальская корона учредила должность главного хранителя («Guarda-mor», «блюститель нравов») приисков в районе Риу-дас-Вельяс, который должен был регистрировать «заявки» отдельных старателей на золотоносные участки. На этот пост был назначен один из первооткрывателей бразильского золота Карлос Педрозу да Сильвейра, а его секретарем — Буэну ди Сикейра. Через некоторое время Сильвейра был заменен Жозе Камаржусом Пиментелем.
Желание колониальных властей установить в золотоносных районах твердый порядок привело к тому, что вскоре на должность хранителя приисков был выдвинут авторитетный «бандейрант» Борба Гату, несмотря на то, что его подозревали в убийстве Родригу ди Кастелу Бранку, застреленного 23 августа 1682 года в районе лагеря Сумидору.
Вместе с упорядочением добычи драгоценного металла колониальные власти занялись организацией переработки золотоносной породы в слитки и монеты. Первое бразильское «литейное учреждение» («casa de fundicao») было построено в Сан-Паулу еще в 1580 году, но его мощностей для увеличившейся золотодобычи было уже недостаточно. В 1695 году аналогичное производство было создано в Таубате. В 1702 году королевский двор распорядился переправить туда оборудование для чеканки монет. Кроме Таубате, переработкой золотоносной породы занимались в Сан-Паулу (с 1704 года — в Сантуше), Игуапи и Паранагуа.
Золота становилось так много, что в метрополии не справлялись с переработкой поступавшего туда металла. Поневоле пришлось заняться чеканкой золотой монеты в самой Бразилии. Первый монетный двор был основан в столице колонии — Баии в 1694 году (в 1714 году был построен еще один), поскольку в июле 1692 года генерал-губернатор, еще не предвидевший масштабов золотодобычи, пожаловался королю на нехватку наличности.
«Литейное учреждение», раскопанное археологами в Игуапи. 
В 1699 году к чеканке монет подключился Рио-де-Жанейро, а уже по указу от 31 января 1702 года там появилось еще одно предприятие подобного профиля. Постепенно мастера чеканки перебирались поближе к приискам. В 1700 году монетный двор был открыт в Пернамбуко, а в 1720 году чеканить монету начали непосредственно в Минас Жерайс. Всего же за период с 1699 по 1788 год золотые монеты, отчеканенные в Лиссабоне, составили менее трети от монет, ввезенных в метрополию из Бразилии.
А пока чиновники в Лиссабоне решали, что делать с непредвиденными доходами, в горах Бразилии продолжали открывать новые месторождения. В 1698 году золото нашли на Риу Парду. Тогда же Себастьян да Роча Пита обнаружил признаки драгоценного металла на горе Итатиая, а чуть позже было открыто месторождение Ору Бранку. Оба названия означали «белое золото», что вполне соответствовало внешнему виду образцов.
1700 год сделал известными золотоносные ручьи Карму и Бенту Руиш (Bento Roiz). Первые золотоносные участки в Карму были зарегистрированы на имя Мигеля Гарсия ди Таубате и Жоау Лопеса Лимы. Бенту Фернандес, отправленный своим отцом на поиски золота в 1701 году, нашел желанный металл на берегах реки Фунил. В 1702 году золото нашли в Катас Альтас, в 1703 году — на Серре ду Караса и Риу дас Мортес. С 1704 года драгоценный металл стали добывать в Санта Барбаре, Сан Жоау дель Рей и на Риу Гранде.
В 1697 году старатели еще неоформленной провинции Минас Жерайс добыли 115 кг золота. Через два года добыча поднялась до 725 кг. В 1705 году вес извлеченного золота составлял около полутора тонн. Упоминания о рудниках на золотоносной территории становились привычными, и уже в 1701 году многие жители охотно называли ее Минас Жерайс, хотя официально это название было закреплено Королевской хартией в 1732 году.
Слухи о громадных богатствах, извлекаемых из бразильских недр, будоражили воображение как жителей колонии, так и метрополии, давая надежду на скорое обогащение. Навстречу потоку золота, хлынул поток искателей наживы, многие из которых смутно представляли себе трудности, ожидавшие их в едва освоенных районах. В 1732 году Франсиску Тавариш ди Бриту, сравнивая доходы бразильских золотоискателей с их испанскими коллегами, назвал Ору Прету «золотым Потоси».
Иезуит Антонил (1649-1716) писал в своей книге «Культура и богатство Бразилии»: «Каждый год толпа португальцев и иностранцев приплывает сюда, чтобы добраться до рудников. Из городов, поселков, плантаций и задворок Бразилии приходят белые, цветные и черные вместе с индейцами, нанятыми паулистами. Происходит смешение людей всех групп и состояний, мужчин и женщин, молодых и старых, бедных и богатых, аристократов и простолюдинов, мирян, священников и монахов всех орденов, многие из которых не связаны ни с какой церковью или монастырем.»
Упоминание о священниках не было случайным примером, поскольку служители церкви в золотоносной части Бразилии охотно использовали свои налоговые льготы для наживы. Непомерное стяжательство возмутило отнюдь небезгрешных колониальных чиновников настолько, что было принято беспрецедентное в условиях католического государства решение о запрете на въезд священников в золотодобывающие районы без санкции генерал-губернатора. Нехватка служителей церкви привела к резкому росту цен на культовые услуги (панихиды, крещения, мессы и т.п.).
Неудержимый рост числа золотоискателей встревожил португальские власти, опасавшиеся, что золотой поток потечет мимо государственной казны. В феврале 1701 года королевским указом была запрещена перевозка золота по реке Сан-Франциску. Тогда же по предложению Жоау ди Ленкастре для проезда в золотоносные районы были введены специальные паспорта, которые были действительны только при наличии подписи генерал-губернатора Бразилии или губернаторов капитаний Рио-де-Жанейро и Пернамбуку. Богатейшая территория превратилась в «запретную зону» («areas proibidas»).
Но идея пропусков себя не оправдала, и была благополучно забыта. В 1705 году запрет на въезд посторонних («forasteiros») в золотодобывающие территории был отменен.
Так же сложно было реализовать ограничения на ввоз рабов в район приисков. Введенная в январе 1701 года квота на ввоз не более 200 невольников из Африки фактически превышалась и в марте 1709 года была отменена. Бразильцы не хуже русских усвоили правило, что «суровость законов умеряется их неисполнением».
Невольники на приисках Бразилии. 
27 февраля 1711 года король по рекомендации Заморского совета Португалии разрешил ввоз невольников на прииски не только из Рио-де-Жанейро, но также из других «капитаний» Бразилии. При этом в рудники нельзя было направлять африканцев, работавших на сахарных плантациях. Правительство метрополии колебалось между интересами шахтовладельцев и плантаторами, нуждавшимися в рабочих руках, не желая отказываться ни от золота, ни от сахара, ни от табака.
Это вынуждало власти колонии то и дело ограничивать ввоз «рабсилы». За двадцать лет численность невольников в Минас Жерайс достигла 28 тысяч, из которых более 6 тысяч находились на приисках Вила Рики (население столицы золотоносного района в это время составляло около 10 тысяч жителей).
13 июля 1716 года было вновь ограничено право въезда на золотоносную территорию с рабами. А поскольку вольные золотоискатели тоже вызывали определенные опасения, в 1720 году власти Португалии ограничили эмиграцию в Бразилию. Усердие, с которым колониальные власти отстаивали интересы метрополии иногда доходили до абсурда. Примером может служить решение графа Ассумара, запретившего в 1717 году строительство мельниц в Минас Жерайс.
Колониальную администрацию не устраивало не только массовое переселение из приморских районов вглубь золотоносной территории, но и постоянные перемещения золотоискателей, предпочитавших пользоваться легкодоступными месторождениями, а после их истощения уходивших вглубь неисследованных лесов. В 1704 году Лиссабон утвердил рекомендации суперинтенданта Жозе Ваш Пинту, настаивавшего на более полном использовании имеющихся месторождений.
Вместе с доходами старателей росли и налоговые поступления в португальскую казну. С 1701 года была введена официальная плата за добычу золота на королевской земле в размере 20% от стоимости добытого металла или «кинту» («quinto»). Уже 18 апреля 1701 года управлявший первыми рудниками («генерал-лейтенант») Мануэль Борба Гату сообщил губернатору о получении первых доходов в размере 1080 октав (3872 г) драгоценного металла. Цена одной октавы составляла в 1713 году около 1300 реалов. Налог первоначально взимался добытой из-под земли «натурой», но со временем был «монетизирован» и стал поступать в португальскую казну в виде более привычных для казначейства денег.
Десятиметровый памятник Борба Гату в Сан Паулу.
По данным Дональда Рамоса средний размер «кинту» в районе Вила Рики в 1715 году составлял около 18 октав (64,54 г) золота. При этом самые состоятельные владельцы приисков платили намного больше. Так, Франциску ди Родригес за 1715 год внес в казну 45 октав золота, Мануэль Ребелью — 47 октав, Мануэль Лопес — 88 октав, Мануэль Гонсалвиш — 46 октав, Матиас Барбоза да Силва — 70 октав, Жоау Альвариш — 90 октав. 90 октав заплатил владелец рудника Морру ди Вила Рика Паскуаль да Силва Гимараиш, добавив к этому 34 октавы за ферму в Сан Бартоломеу.
Впрочем, удаленность приисков от придирчивых чиновников позволяла мэриям («camaras») находить иные формы налогообложения, а то и просто уклоняться от уплаты податей. В 1710 году губернатор Карвалью вынужден был объявить о конфискации золота у тех старателей, которые не платили пятую часть от своей добычи. В 1709 году был изменен порядок налогообложения. Вместо платы, вносившейся в момент сдачи золота в переплавку, «кинту» стали взимать с каждого промывочного лотка («bateias»).
В 1713 году губернатор капитании Сан Паулу Дон Брас Балтазар да Силвейра по согласованию с мэриями решил вместо положенной «кинту» собирать с подведомственной территории ежегодный взнос в размере 30 арроб золота, но эта мера долго не продержалась.
Кроме доли от золотодобычи, в королевскую казну поступал особый 1%-ный налог на перевозку золота из Бразилии в Португалию. Эти деньги взимались с владельцев торговых судов, которые таким образом оплачивали расходы на военный эскорт, сопровождавший золотые караваны на опасном пути через океан. Судя по официальным отчетам («Livros dos manifestos») этот сбор взимали с 1720 по 1807 год, хотя практика сопровождения флотилий была отменена 10 сентября 1765 года.
Однако людей, обогатившихся в Бразилии, никакие налоги не пугали. Так в 1721 году пассажир корабля «Nossa Senhora da Plama e San Pedro» Жозеф Домингес Майя, не смущаясь, заявил на лиссабонской таможне 6804,5 октав золотого песка и 15557 золотых монет, которые впоследствии были отправлены в разные концы португальской столицы.
Особую плату должны были вносить за перевозку золота по дорогам, проложенным от приисков к портам Рио-де-Жанейро и Баия. Освоение бразильской «глубинки» заставила португальские власти задуматься о путях доставки золота к побережью. Первоначальное намерение затруднить доступ к золоту иностранцам с помощью бездорожья оказалось невыгодным прежде всего для португальцев. Первым путем сообщения с золотоносными районами была «Дорога паулистов», прорубленная в дебрях уроженцами Сан-Паулу через долину Камандусайя. Чтобы пройти с грузом почти 500 километров (80 лиг) из района приисков до Рио-де-Жанейро или Сан-Паулу требовалось более 70 дней пути.
Власти колонии решили все-таки проложить дорогу, но сделать ее единственным путем сообщения с побережьем. 22 октября 1698 года королевский двор поручил Гарсия Родригесу Паису прокладку Новой дороги (Caminho Novo или Caminho do Couto), от бухты Гуанабара в направлении на Ору Прету. Впрочем, дорожное строительство началось как раз с противоположного конца и закончилось на побережье возле причалов, получивших красноречивое название «Пляж рудокопов» (Praia dos Mineiros). Строительство «дороги Гарсии» растянулось на несколько десятилетий.
Участок старой «Новой дороги» в современной Бразилии.
Справа — надгробие на могиле бандейранта.
Более благоустроенной была дорога Велью (Caminho Velho do Rio de Janeiro), проложенная от городка Парати (возле Рио-де-Жанейро), соединявшаяся возле городка Мариана с Новой дорогой. Впоследствии от центра золотоносных районов были проложены дороги к новым месторождениям, среди которых была «Алмазная дорога» (или Caminho do Sabarabucu). В 1721 году инженер Мигель Перейра да Коста наметил трассу будущей дороги от столицы колонии Баии до Минас Жерайс, названной дорогой Боа Пинта.
1 октября 1718 года администрация, управлявшая коронными землями, объявила построенные дороги «королевскими», за проезд по которым отныне полагалось платить. Архаичная подать «passagem» взималась на перекрестках и мостах, где легче было поймать злостных неплательщиков. Правда, за неправильную парковку еще не штрафовали. Попытки обойти официальные маршруты по суше и воде пресекались.
В 1733 году была издана специальная хартия, запрещавшая строительство новых дорог от золотоносных районов к побережью (в 1750 году это решение подтвердили). Тем не менее, колониальная администрация по мере необходимости дополняла существующие пути сообщения новыми. В середине XVIII века была проложена еще одна Новая дорога (Caminho Novo da Piedade), проходившая из Рио-де-Жанейро к приискам через иезуитские имения-фазенды.
Прокладка «Королевской дороги» изменила ситуацию в прибрежных районах. Если в поисках золота доминировали выходцы из Сан-Паулу («паулисты»), то в экспорте драгоценного металла ведущую роль играл Рио-де-Жанейро. Основным транспортным средством на пути к золоту стали мулы. Вместе с вьючными животными в колонию приехали профессиональные погонщики (tropeiros), которые стали неотъемлемой частью общества в Минас Жерайс. Благодаря их усилиям сообщение с внутренними областями Бразилии существенно упростилось.
Население в золотоносных районах, еще недавно состоявшее из малочисленных индейских племен, начало расти. В горных долинах строились поселки, становившиеся все более крупными. 8 июля (июня?) 1711 года по королевскому указу городом был объявлен центр золотодобычи Вила Рика ди Альбукерке (будущий Ору Прету), образовавшийся в результате слияния лагерей старателей Антонио Диаса и Падре Фариа. В королевской хартии 15 декабря 1712 года название нового города было сокращено до Вила Рики. Название «богатый» (Rica) подходило ему в полной мере.
В том же году городской статус получили Вила Реаль ду Рибейра ду Карму (впоследствии — Мариана, переименованная в честь Марианны Габсбург) и Вила Реаль ди Носса Сеньора да Конкейсао (Сабара). В 1713 году в Бразилии появился еше один город — Вила ди Сан Жоау дель Рей. В 1714 году к этому списку присоединились Вила Нова ди Раинья (Каэте) и Вила да Принсипе (ныне — Серру).
Несмотря на все ограничения, приток новых золотоискателей во внутренние районы португальской колонии не уменьшался. Бандейранты из Сан-Паулу (паулисты), основавшие большинство приисков в Минас Жерайс, обнаружили, что в золотоносные районы все чаще проникают люди, не только не проживавшие в их родном городе, но даже никогда не бывавшие в Бразилии.
Первооткрыватели неоднократно обращались в Лиссабон с просьбами закрепить свои права на драгоценную землю. Еще 16 апреля 1700 года муниципалитет Сан-Паулу заявил, что «земли территории Минас Жерайс, а также Катажуазес, а также пахотные участки по праву дарованы паулистам милостью его величества». Неслучайно 2 из 4 чиновников, назначенных губернатором Менезесом в апреле 1701 года для управления золотоносными районами были уроженцами Сан-Паулу.
Конкуренция на местах золотодобычи обострилась настолько, что «паулистам» пришлось отстаивать свои привилегии с помощью оружия. В 1708-1709 годах конфликт перерос в настоящую «войну с чужаками» («Guerra dos Emboabas»). Поводом к конфликту стала попытка администратора приисков паулиста Борба Гату обуздать деятельность монаха Франсиску Менезеса (Menezes), монополизировавшего торговлю скотом, табаком и спиртным. Менезес, в свою очередь, в борьбе с притязаниями чиновников опирался на людей известного контрабандиста Мануэля Нунеса Виана.
28 июня 1707 года отдельные стычки закончились убийством двух паулистов Симау Перейра и Жозе Мачаду. В ноябре 1707 года по приискам распространились слухи о намерении паулистов вырезать «чужаков». Слухи были ложными, но общее настроение позволяло верить в самые худщие предположения, и золотоискатели взялись за оружие.
Картина художника Карибе, посвященная войне с «чужаками».
Карибе — аргентинец, поселившийся в Бразилии.
В 1708 году Борба Гату сумел изгнать из района приисков Нунеса Виана и некоторых его сторонников. Однако «чужаки» не стали молча ждать, пока их вытеснят с золотоносных земель, и быстро перехватили инициативу. В конце октября — начале ноября 1708 года они атаковали один из центров золотодобычи Сабару и поставили под свой контроль Рибейрау ду Карму, однако потерпели поражения под Гуарапирангой и Ору Прету.
«Пришлые» становились хозяевами Минас Жерайс. К концу 1708 года под их контролем находилось уже две трети территории приисков. Изгнанного Нунеса Виана провозгласили губернатором «всех рудников». «Паулисты» на время отступили к реке Рио-дас-Мортес, откуда продолжали совершать набеги. 15 февраля 1709 года отряду «чужаков» в Capao da Traicao удалось окружить группу паулистов, направлявших к реке Рио-дас-Мортес. После непродолжительных переговоров осажденные согласились сложить оружие в обмен на обещание сохранить им жизнь.
Последний раз паулисты попытались с помощью вооруженной силы изгнать своих соперников 22 ноября 1709 года, когда им после восьмидневных боев пришлось отказаться от штурма лагеря «чужаков». На этом вражда среди старателей, конечно, не прекратилась, но наиболее острая фаза этого конфликта была пройдена.
В течение трех веков отношение ко многим участникам «Войны с чужаками» неоднократно менялось. Главный вдохновитель мятежа Нунес Виан то объявлялся «героем-освободителем», то «первым диктатором Америки». Администрация же колонии, не желавшая нового обострения конфликта, предпочитала не прибегать к слишком резким определениям. 14 февраля 1715 года король Жуан V официально простил самозванного губернатора Мануэля Нунеса Виана.
Завершение войны было ознаменовано созданием 9 ноября 1709 года новой «капитании», названной Сан Паулу и Минас ди Ору. Этим вводился королевский контроль за районами золотодобычи, ограничивая произвол паулистов. С другой стороны, губернатором новой провинции был назначен Антониу ди Альбукерке Коэлью ди Карвалью (Coelho de Carvalho), которому приписывали заслугу примирения сторон в «войне с чужаками». В 1711 году значительная часть собственности, захваченной у паулистов, была возвращена бывшим владельцам. Одновременно губернатор Карвалью добился прощения для всех участников «войны с чужаками».
Однако стабилизация обстановки в золотоносной «глубинке» неожиданно сменилась нападениями на административные центры Бразилии. Блеск бразильских сокровищ привлек внимание искателей легкой наживы, которые, забыв об испанских галеонах, стали наведываться к берегам португальской колонии.
11 сентября 1710 года у берегов Бразилии появилась французская флотилия из 5 кораблей, на борту которых находилось до 1000 человек во главе с Жаном-Франсуа Дюклерком. После ожесточенного боя нападавшие были разбиты, а их командующий и 650 его подчиненных попали в плен. Среди прочих в борьбе с флибустьерами отличился один из участников «Войны с чужаками» Бенту ду Амарал Котинью.
В качестве мести за убитого Дюклерка в поход за южноамериканским золотом отправилась целая экспедиция во главе которой стоял известный капер адмирал Рене Дюге-Труэн (Rene Duguay-Trouin). Атаки на бразильское побережье производились с ведома короля Людовика XIV в рамках войны за Испанское наследство.
Эскадра Дюге-Труэна у берегов Бразилии. 
11 сентября 1711 года французский флот из 7 линейных кораблей и 5 фрегатов с экипажем в 6 тысяч человек захватил Рио-де-Жанейро и удерживал его в течение 2 месяцев, оставив разоренный город только после уплаты контрибуции. Ущерб, нанесенный Бразилии, был значительным, но эти потери покрывались за счет растущей добычи золота.
К уже освоенным месторождениям в Минас Жерайс добавились прииски еще неизученных районов в глубине джунглей. Подобно своим североамериканским коллегам, бразильские искатели сокровищ двинулись на запад, где они предполагали найти еще более богатые месторождения. В 1718 году Себастьян Пиньейру Рапозу в районе реки Рио ди Контас обнаружил богатые золотые россыпи. Его коллега из капитании Сан-Паулу Паскуаль Рибейра Кабрал, почти в то же время двигаясь в район Мату Гроссу, нашел в бассейне реки Рио Куяба месторождение рассыпного золота, названное Kошипо Мирим (Coxipo Mirim).
На сей раз плата за открытия оказалась более дорогой. Чем дальше в бразильский лес уходили золотоискатели, тем чаще вместе с дровами и золотом их ждали многочисленные тропические лихорадки и индейские стрелы. Обитатели тропических лесов встречали незванных гостей чрезвычайно враждебно. В 1725 году во время нападения индейцев погибло около 660 человек. 1730 год стоил старателям еще 400 жизней и потери почти 900 кг золота.
Ценой пота и крови золотоискателям территории Мату Гроссу удалось наладить более менее регулярную поставку драгоценного груза к побережью. В 1735-1739 годах ежегодная добыча золота в этом районе достигла почти 1,5 тонн. Еще 20 лет старатели извлекали около 1100 кг драгоценного металла, однако с 1760 года золотой поток из Мату Гроссу начал иссякать и к 1799 году опустился до 400 кг в год.
Еще больший успех ожидал золотоискателей в провинции Гояс. Началось все с того, что в 1719 году Мануэль Коррея привез из еще неизученных районов к северу от Минас Жерайс 36 г золота. Первые драгоценные образцы были невелики, но стали поводом для организации специальных экспедиций, открывших в Гояс богатые россыпи. С 1730 года там стали добывать золото в количествах, сопоставимых с Минас Жерайс. В 1750-1754 годах прииски в Гояс давали более тонны золотого песка в год. Впоследствии добыча там уменьшилась, но еще в 1795-1799 годах местные старатели извлекли около 750 кг золота.
Поселок старателей на реке Корумба в провинции Гояс.
А недра провинции Минас Жерайс не уставали удивлять своими богатствами. В 1725 году Себастьян Леме ду Парду открыл в окрестностях ручья Мориньос крупное месторождение алмазов. Радостная весть об открытии достигла Лиссабона, и 8 февраля 1730 года алмазоносные территории в горах Серру ду Фриу были объявлены собственностью португальской короны.
Блеск бразильских бриллиантов на время вызвал надежды на новые небывалые доходы. Однако блестящее начало обернулось вскоре разочарованием. Под влиянием растущего экспорта драгоценных камней за 1730-1735 годы цены на алмазы в Европе упали почти в четыре раза. Доходы от алмазной «кинту» существенно уступали ее золотому аналогу. Кроме того, часть этих богатств попадала за океан, минуя таможни в сундуках контрабандистов.
11 сентября 1721 года король Жуан V подписал указ о расследовании случая незаконного вывоза из Португалии золота в виде слитков и монет. Участниками этой криминальной истории, произошедшей в 1716 году, оказались английские торговцы Фернанду Уингфилд (Wingfield) и Дуарте Роберту, которым судя по всему оказывали содействие британские дипломаты. По оценке Антонио Барроса Кардозу в 1720 году усилиями Уингфилда Португалия потеряла золотых монет и слитков на сумму в 552 миллиона реалов, а в 1721 году — 459 миллионов реалов.
Но и после шумного судебного процесса контрабанда из Бразилии не прекратилась. По оценке бывшего губернатора Рио-де-Жанейро графа Ассумара в 1733 году объем незаконного вывоза золота составлял 166 арроб (1640 кг).
Контролируя пути вывоза золота, правительство Португалии не имело полного контроля над самими золотодобывающими районами. Имевшиеся в Минас Жерайс вооруженные отряды представляли из себя милицию во главе с назначенными правительством офицерами. Впрочем, командование немногочисленными ротами чаще всего поручалось местным волонтерам. Так, в 1714 году на 14 вспомогательных частей в Минас Жерайс было только 5 офицеров, назначенных правительством. Остальные командиры были участниками местной милиции. В 1718 году из 33 назначенных командиров рот 22 были выбраны из местных волонтеров.
Больше, чем в офицерах, золотоносная территория нуждалась в шахтерах. Огромные доходы от добычи золота не помогли владельцам приисков решить проблему нехватки рабочей силы. Тяжелая работа в рудниках не привлекала свободных жителей Бразилии. Администрация колонии вынуждена была привлекать к добыче золота даже солдат. Почетная служба для многих военных превратилась в каторгу.
Большие трудности вызывало снабжение старателей продовольствием. Драгоценная руда не облегчала приобретение хлеба насущного, поскольку его выращивали далеко от приисков. Уже в мае 1698 года губернатор Рио-де-Жанейро сообщал в Лиссабон о катастрофическом сокращении продовольственных запасов в зоне приисков.
Первые четыре года (1698-1701) освоения золотоносных районов оказались особенно голодными. Иногда суточная добыча золота уходила на покупку собаки или кота для кулинарных нужд. Неплатежеспособные старатели пытались добывать недостающие калории охотой. Неудивительно, что мясо и мука были в золотодобывающих районах редкостью и продавались по баснословным ценам. Бутыль с солью обходился в Минас Жерайс в полфунта золота. Только с 1723 года в районе приисков начали выращивать свиней и кур, и цены на мясо стали постепенно снижаться.
Но старатели не желали ждать, пока их благосостояние вырастет, а налоги понизятся. Показателем неблагополучия в Минас Жерайс стали беспорядки, охватившие район Питанжи (Pitangui) в 1717 году, переросшие в 1719 году в восстание во главе с паулистом Домингусом Родригесом Праду.
Самым известным выступлением стал мятеж в Вила-Рике. Поводом к волнениям в центре золотоносной территории стало создание там «литейных учреждений», которое позволяло властям колонии жестко контролировать масштабы добычи и предотвращать уклонение от налогов. По королевскому указу в 1719 году соответствующие конторы должны были открыть в городах Вила Рика, Вила Реаль, Вила ду Принсипе и Вила ди Сан Жоау. Согласно распоряжению губернатора Сан-Паулу графа Ассумара от 11 февраля 1719 года все добытое в провинции золото должно было направляться на переработку в «литейные учреждения», где его не только взвешивали, но и облагали налогом. Свободная продажа золотого песка была запрещена. Законным платежным средством могли быть только монеты и слитки с королевским клеймом.
Строительство предприятий, предназначавшихся для изъятия части доходов жителей Минас Жерайс, проводилось неспеша и за счет все того же населения. Возможные убытки встревожили и наиболее богатых золотопромышленников провинции Мануэля Москейра Розу и Паскуаля да Силву Гимараиша, которые поспешили продемонстрировать колониальным властям, кто хозяин бразильского золота.
В ночь на 28 июня 1720 года в Вила-Рике произошло восстание. Организаторы выступления воспользовались традиционным карнавалом по случаю дня Святого Петра, когда местные жители по традиции надевали маски. Нехитрая конспирация позволила заговорщикам незаметно собраться на холме Ору-Подре, а затем под видом участников карнавала ворваться в Вила Рику. Был захвачен дом местного прокурора Мартинью Виейры, который успел вовремя бежать. В руки восставших попали финансовые отчеты мэрии.
Мятежников возглавили Паскуаль да Силва Гимараиш, погонщик мулов уроженец Португалии Филипе душ Сантуш, старшина (sargento-mor de batalha) Себастьян да Вейга Кабрал, священник Андре Перейра Лобу и Мануэль Москейра да Роза с сыновьями. Основными требованиями восставших были уменьшение налогов, сокращение судебных издержек, отмена монополии на торговлю мясом, табаком, спиртным и солью, а также упразднение «литейных учреждений».
Казнь Филипе душ Сантуша.
Через несколько дней к восставшим присоединился отряд из Вила-ду-Карму, насчитывавший до тысячи человек. Почувствовав поддержку со стороны жителей провинции, руководители восстания перестали считаться с официальными властями, самостоятельно назначая своих людей на ключевые должности в золотоносном районе. Новым прокурором Вила Рики был объявлен Мануэль Москейра. Более того, мятежники потребовали смещения губернатора.
Колониальные власти перебросили в район восстания около 1500 драгун. Однако сам губернатор не был уверен, что этих сил хватит для быстрого разгрома многочисленных мятежников, и выразил готовность пойти на уступки, вплоть до отмены «кинту». Между тем, мятежники, не полагаясь на бога и короля, предпочли взять привилегии самостоятельно. 2 июля отряд из 1500 человек во главе с Филипе душ Сантушем двинулся из Вила Рики в Вила-ду-Карму, чтобы захватить резиденцию губернатора. В качестве возможного преемника графа Ассумара был назван Себастьян да Вейга.
Узнав о намерениях восставших, губернатор поспешил арестовать конкурента. Себастьян да Вейга был схвачен драгунами между Вила Рикой и Вила-ду-Карму и окольными путями отправлен в Рио де Жанейро. Одновременно в Вила Рике были захвачены другие руководители мятежа. Однако рабы Паскуаля да Силвы (видимо по приказу своего владельца) выломали ворота тюрьмы и освободили заключенных. Мятежники укрылись в Кашейра ду Кампу, где расчитывали собрать новый отряд.
Губернатор не стал ждать продолжения восстания и направил отряд драгун к усадьбе Паскуаля да Силвы. Дом непокорного золотопромышленника был подожжен. Осажденные не выдержали испытания огнем и сдались. В память об этих событиях место, на котором стоял сгоревший дом называется Morro da Queimada, т.е. «Горелый холм».
Для расправы над мятежниками в Вила Рику прибыл сам губернатор граф Ассумар в сопровождении 1500 солдат. 15 июля 1720 года был повешен (а затем четвертован) глава мятежников Филипе душ Сантуш, который согласно легенде перед смертью сказал: «Я поклялся умереть за свободу, и я держу слово» («Jurei morrer pela liberdade, cumpro a minha palavra»). При этом другой активный участник восстания 1720 года Паскуаль да Силва Гимараиш заслужил королевское прощение.
Непокорный нрав жителей золотоносной территории подсказал властям метрополии административное решение существовавших проблем. 2 декабря 1720 года король Жуан V подписал указ об образовании капитании Минас Жерайс. 12 декабря 1720 года губернатором новой провинции назначили Лоренсу д’Альмейда, который окончательно был утвержден королевским двором только в октябре 1722 года. Требования восставших отменить новую систему налогообложения в золотоносных районах были частично удовлетворены. Строительство «литейных учреждений» приостановили, но уже в 1725 году они были открыты в главных центрах Минас Жерайс.
В 1720 году Вила Рика (впоследствии — Ору Прету) была объявлена центром провинции Минас Жерайс и сохраняла этот статус вплоть до 1897 года, когда администрация переехала в соседний город Белу Оризонти. Внутри новой капитании еще в 1714 году были созданы округа (графства, comarcas): Риу дас Вельяс, Риу дас Мортес и Вила Рика. Чуть позже в связи с открытием алмазов возник четвертый округ — Серру Фриу. Окончательно границы золотоносных территорий обозначились в 1748 году, когда были образованы капитании Гояс и Мату Гросу, а в 1750 году Мадридский трактат закрепил размежевание между испанскими и португальскими владениями.
Богатства заморской территории сделали необходимым преобразование и административного статуса всей колонии. В 1720 году генерал-губернаторство Бразилия было преобразовано в вице-королевство (до этого титул вице-короля в португальских владениях давался отдельным лицам, не меняя статуса колонии). Впрочем, значение бразильских сокровищ для Лиссабона было понятно и без всяких титулов.
Однако огромные доходы Португалии от добычи золота не сделали метрополию существенно богаче. Драгоценный металл, как и любая валюта, плавно перетекал из королевской казны в страны, предлагавшие не менее ценные материалы. Одним из таких товаров стала английская шерсть. 27 декабря 1703 года Португалия подписала с Англией договор Метуэна (Methuen) об отмене пошлин для британских производителей шерстяных тканей в обмен на аналогичные льготы для португальских виноделов.
Вопреки ожиданиям, «портвейн» не принес Лиссабону доходов, способных перекрыть огромный импорт английских тканей. Поневоле вместе с вином в Лондон начали отправлять золото. В отдельные недели стоимость золотых изделий, ввозившихся в Англию из Португалии, достигала 50 тысяч фунтов. Экспорт драгоценного металла был категорически запрещен, но никто не мешал расплачиваться золотыми монетами. Иногда сундуки с бразильскими сокровищами почти сразу после прибытия из колонии перегружались в португальских портах на английские корабли.
Золотая монета Жуана V 1743 года.
С 1716 года британские торговые агенты настойчиво требовали от властей Лиссабона предоставить им право закупать товар непосредственно в колонии. Они уже не могли, как их соотечественник Робинзон Крузо по прихоти Дефо в 1659 году, ездить за драгоценным металлом в Гвинею. Англичане хотели торговать бразильским золотом. Португальское правительство выслушало их и предпочло оставить контроль за золотым источником в руках соотечественников. В 1713 году король Жуан V распорядился выслать из Бразилии всех иностранцев, которые не были торговцами и не имели португальских жен и детей. Исключения допускались только для специалистов, в которых нуждалась колония.
Некоторые исключения из иммиграционных запретов только подтверждали правило. С большим трудом в 1715 году добился разрешения на открытие торговой конторы в Баии французский купец Жак де Вьенн, который представлял там фирму своего брата. Это исключение только подтвердило общее нежелание португальских властей пускать иностранцев в район золотодобычи. После нескольких лет неравной борьбы с колониальной бюрократией французский торговец был изгнан из Бразилии.
При всех издержках англичане остались не в накладе. В знаковом 1755 году, накануне Лиссабонского землетрясения, в столице Португалии постоянно проживали 155 английских купцов, не считая владельцев таверн, гостиниц и мастерских. Считается, что золото из Минас Жерайс помогло британским финансистам оплатить расходы на промышленную революцию. По оценке Лионор Фрейре Коста и др. 66% из 557 тонн золота, доставленного в Лиссабон в XVIII веке, ушло на европейские рынки, главным образом, в Великобританию. В XVIII веке для наиболее проницательных европейцев, вроде Вольтера и Мирабо было очевидно, что португальское могущество существует за счет товаров, которые вывозились из Бразилии в Англию.
Обогащение владельцев приисков в Минас Жерайс приводило к росту их влияния на систему управления в новой провинции. «Новые бразильцы», соблюдая видимую лояльность, все чаще стали выражать недовольство сложившейся в золотоносном регионе налоговой системой. Начиная с 1733 года муниципальные и провинциальные палаты стали требовать передать право сбора податей в руки местных властей. Королевскую подать «кинту» заменили подушным налогом.
5 декабря 1750 года подушная подать была отменена. Колониальные власти вернулись к привычной «кинту». Чтобы уменьшить риск контрабанды, было решено ограничить все виды негосударственной переработки золота. В 1751 году из Минас Жерайс были изгнаны все златокузнецы. Ограничения, действовавшие для соотечественников, еще более ужесточались по отношению к свободным иностранцам.
Зато приток несвободного населения в Минас Жерайс непрерывно нарастал. Рост золотодобычи, а также расширение сахарных, табачных и кофейных плантаций требовали новых рабочих рук. На смену дозированной работорговле пришли крупные компании, занявшиеся перевозкой невольников из района Гвинейского залива и Анголы в Бразилию. В 1755 году в Лиссабоне были образованы Companhia Geral do Grao Para e Maranhao (CGGPM), а в 1759 году — Companhia Geral de Pernambuco e Paraiba (CGPP).
С ростом золотодобычи росла и доля невольников в населении колонии. Так, в Карму в 1716 году насчитывалось 6834 (6384?) рабов, а уже в 1718 году — 9812. В центре Минас Жерайс — Вила Рике рост числа невольников был менее заметным, составляя в 1716 году 6271, а в 1718 году — 7653. К 1733 году невольничья часть населения Карму (по сведениям Дональда Рамоса) насчитывала 26892 человека, а в Вила Рике — 20863 человека. В Питанжи по данным Франсиску Видаля Луна в 1718 году на 49 рабовладельцев приходилось 300 рабов. Через пять лет в этом же городке 135 хозяев владели 1002 невольниками. В 1767 несвободное население капитании Минас Жерайс насчитывало 126603 человека. Значительная часть из них сосредоточилась в центрах золотодобычи.
Постепенно менялся и облик городов в Минас Жерайс. Шалаши старателей сменялись деревяными строениями, а им на смену уже шли каменные здания. Вместе с жилыми кварталами вырастали официальные учреждения и церкви. Первые каменные часовни в Минас Жерайс выглядели жалкими копиями церквей метрополии (вроде часовни Сан Жуан ди Ору Фину (в Ору Прету). Однако по мере обогащения прихожан культовые здания становились прочнее и изысканнее. По назначению церкви делились на приходские (matrizes), храмы городских братств (irmandades), часовни паломников и церкви для негров и мулатов, чья принадлежность к христианству не подразумевала равноправия. Официальные приходские церкви в Минас Жерайс начали строить с 1724 года.
Наиболее изысканные культовые здания строились в центрах золотодобычи, среди которых выделялись капелла Падре Фариа и храм Богоматери Дориской. Еще более внушительными выглядели церковь Богоматери Карму, построенная в Вила Рике, и одноименная церковь в Сабаре. Иногда строительство церквей растягивалось на десятилетия, и тогда здания, спроектированные в эпоху барокко постепенно адаптировались к требованиям рококо. Так, заказ на постройку знаменитой церкви Франциска Асизского был сделан в 1765 году, службы в ней начались в 1772 году, но отделку завершили только в 1806 году.
В то время, как в Лиссабоне активно работали известные итальянские архитекторы, на задворках португальских владений заказы разбогатевших золотопромышленников выполняли местные мастера. Вершиной колониальной архитектуры стали здания, воздвигнутые по проектам Антониу Франсиску Лишбоа (1730-1814), получившего прозвище Алейжадинью (Aleijadinho — «Маленький калека»). Вопреки превратностям судьбы, архитектор и скульптор из Вила Рики, родившийя рабом и уродом, украсил родной город сооружениями, ставшими важнейшей вехой в истории бразильской культуры. При участии Алейжадинью были построены церковь Богоматери Карму, церковь Святого Франциска в Ору Прету.
Церковь Бон-Жезус-ди-Конгоньяс в Минас Жерайс со статуями пророков работы Алейжадинью. 
Не менее активно возводились и светские постройки, прошедшие путь от крытых тростником хижин до каменных дворцов. Для начала состоятельные граждане золодобывающих центров воздвигали двухэтажные здания по стандартным образцам, над которыми со временем поднялись дворцы самых влиятельных золотопромышленников и чиновников. Владельцы не всегда успевали завершить постройки своих резиденций. Например, дом губернатора Луиша да Кунья и Менезеса остался недостроенным в связи с отставкой в 1788 году непопулярного чиновника, и долгострой продолжался до 1869 года.
Для общественных зданий требования были жеще. Еще в 1721 году королевский двор потребовал приступить к строительству резиденций для местных администраций во всех крупных центрах Минас Жерайс. Первоочередными объектами для бразильских прорабов были мэрии и тюрьмы, которые иногда располагались в одном здании. Со временем общественные сооружения Минас Жерайс становились богаче, напоминая о росте доходов населения. Но богатые декорации достраивались в период, когда пик золотодобычи был пройден.
В 1739 году из бразильских недр извлекли около 10 тонн золота. Эта величина золотодобычи продержалась с небольшими отклонениями вплоть до 1750 года. Размер «кинту», поступившей в португальскую казну с 1735 по 1751 год, составил 34275 кг золота. Но на этом рост доходов прекратился. Уже в 1754 году добыча драгоценного металла упала до 8,7 тонн, а к 1764 году этот показатель понизился до 7,6 тонн.
Вместе с добычей золота сокращались и налоговые поступления в казну. Если в 1752 году «кинту» составила около 103,6 арроб, то в 1761 году налоги с приисков Минас Жерайс принесли 93,9 арроб драгоценного металла. Признаки упадка поначалу никого не смущали В 1760 году на Бразилию приходилось около половины мировой золотодобычи. Всего же с 1700 по 1790 год Португалия получила 815 тонн бразильского золота.
Нехватку золота решили восполнить присоединением к Бразилии Амазонской низменности, в которой по слухам должны были скрываться еще неведомые россыпи. Однако надежды на открытие нового Минас Жерайс не оправдались. Малонаселенная труднопроходимая территория оказалась бедной драгоценными металлами. Некоторую выгоду от неудачных поисков золота получили только индейцы амазонских лесов, которые согласно закону от 6 июня 1755 года получили от короля Жозе I «свободу личности, собственности и торговли» без объяснений, как обитатели дикой сельвы будут этим пользоваться.
Легкодоступные россыпи были исчерпаны, а новые месторождения еще предстояло отыскать. Сокровищница, на протяжении полувека обеспечивавшая процветание Португалии, начала истощаться. Более того, при сокращении доходов от добычи золота и алмазов Бразилии пришлось оплатить огромные расходы по восстановлению Лиссабона, разрушенного в 1755 году катастрофическим землетрясяением. Один из центров золотодобычи городок Мариана был заложен для оплаты восстановления лиссабонских церквей.
Тем не менее, бурное освоение южных провинций привело к формированию новых торговых и административных центров колонии. Вместе со светскими властями расширяла свои учреждения в золотоносной провинции католическая церковь. В 1745 году в городке Мариана было учреждено новое епископство, которое возглавил Мануэль да Круз.
В 1763 году столица вице-корлевства Бразилии была перенесена из Баии (Сальвадора) в Рио-де-Жанейро. Как справедливо заметил один автор, «власть последовала за богатством». Туда же готовы были перебраться и некоторые сановники из Лиссабона. Еще в 1738 году королевский советник Дон Луш да Кунья предложил португальскому монарху Жуану V принять титул «император Запада» и перебраться за океан. Одновременно предполагалось перенести столицу в Рио-де-Жанейро, но королевский двор не решился на дальний переезд. В Лиссабоне все чаще стали смотреть на свою заморскую территорию не только, как на источник доходов, но и как на потенциального конкурента.
К 1782 году население Минас Жерайс насчитывало 319769 человек, из которых 166995 были африканцами, 82110 — мулатами и только 70664 — «белыми» разных европейских оттенков. В золотоносной провинции к концу XVIII века проживала почти пятая часть населения Бразилии. Правда, в старых золотодобывающих центрах количество старателей уменьшилось. Население Ору Прету сократилось с 20 тысяч человек в 1740 году до 7 тысяч в 1804 году. На эти же районы приходилась заметная часть производства португальских владений. При вдвое меньшем населении Бразилия опережала метрополию по темпам роста экономики.
Пока у власти находился сторонник поощрения португальских предприятий маркиза Помбал, с этой ситуацией еще мирились. Но смерть короля Жозе I в 1777 году привела не только к отставке всесильного министра, но и к полной перемене отношения к бразильским проблемам. 5 января 1785 года министр (госсекретарь) по заморским территориям Маринью ду Мелу и Кастру распорядился «закрыть и запретить» бразильские предприятия, угрожавшие по мнению министра целостности португальских владений.
Мера эта однако контроль над колонией не укрепила, ограничив при этом поступления в казну метрополии. В 1785-1789 годах в Восточной Бразилии не было организовано ни одной экспедиции для поиска драгоценных металлов и других полезных ископаемых. Добыча золота продолжала сокращаться. Счастливчикам иногда удавалось найти новые залежи золота. Так, в 1777 году было открыто месторождение золота Покони (Pocone), на базе которых возник поселок Сан Педру дель Рей. Новые кладовые однако общего упадка не остановили. Если в 1771-1780 годах в Лиссабон было доставлено 6668 кг золота, то в 1781-1790 годах поступления из колонии сократились до 2967 кг.
Реакция обитателей золотоносной территории на запреты правительства встревожила лиссабонских чиновников не меньше, чем потеря доходов. В январе 1788 года министр Маринью писал о росте «неповиновения» в капитании Минас Жерайс. Предчувствия не обманули чиновника. Не прошло и года, как в самом центре золотодобычи недовольные бразильцы перешли от сердитого ворчания к антиправительственному заговору, получившему название «Неповиновения Минас Жерайс» (Inconfidencia Mineira).
Португальская королева Мария I, встревоженная выступлениями английских колонистов и оппозиционными настроениями бразильцев, заранее пригрозила казнью каждому мятежнику. Но до настоящего мятежа дело так и не дошло. Группа представителей наиболее богатых и образованных семей Ору Прету только обсуждала планы преобразования страны. Они не могли договориться ни о будущей форме правления, ни о судьбе рабства, однако сходились в необходимости освобождения страны от заморского контроля.
Пока заговорщики только обсуждали свои планы, их намерения стали известными колониальным властям. В мае 1789 года несостоявшиеся мятежники были арестованы. Судебный процесс над заговорщиками растянулся с 1789 по 1792 год.
Дом, в котором собирались участники «Неповиновения Минас Жерайс». 
Итогом трехлетнего следствия стало осуждение 12 участников заговора. Для 11 из них, отрицавших свою причастность к подготовке мятежа, смертная казнь была заменена ссылкой в Африку. В итоге весь гнев королева обрушила на единственного подсудимого, взявшего ответственность за заговор, — Жоакина Жозе да Силва Шавьера по прозвищу Тирадентис («зубодер»). 21 апреля 1792 года главный заговорщик был повешен в Рио де Жанейро, а его расчлененные останки были выставлены на всеобщее обозрение в Ору Прету в назидание другим.
Впоследствии Тирадентис превратился в символ независимости. Бразилии. День его казни странным образом был провозглашен национальным праздником. Почти в каждом городе Бразилии появилась площадь Тирадентиса. Не забыли о нем и в родном штате. 21 апреля 1893 года в Ору Прету был воздвигнут памятник Тирадентису по сути за нереализованные намерения.
Нарастание революционного движения на границах Бразилии не смогло одновременно разрушить здание португальской колониальной империи. Более того, из-за угрозы вторжения наполеоновских войск королевский двор вынужден был в 1807 году покинуть Лиссабон и перебраться в Баию, а потом в Рио де Жанейро. На новом месте Жуан VI, регент при невменяемой королеве Марии I Благочестивой (она же — Безумная), подозревавшей своих бразильских подданных в неповиновении, сам провозгласил вице-королевство Бразилия королевством.
Однако повышение статуса колонии среди многочисленных португальских владений, хотя и нашло поддержку в Рио де Жанейро, но изменить тенденции экономического развития не смогло. Место драгоценных металлов и камней в бразильском экспорте заняли кофе, сахарный тростник и табак. На смену «золотому веку» пришел «век кофе».
Многие прииски пришли в запустение. Чтобы улучшить горное дело в провинции Минас Жерайс, 12 августа 1817 года был издан королевский указ о создании Минералогического общества. Опираясь на поддержку правительства, была основана первая бразильская горная компания Sociedade Mineralogica de Passagem c начальным капиталом 1900 фунтов. Совершенствование методов добычи однако саму добычу сразу не увеличили. Главной движущей силой общества Пассажем в 1820 году были 40 рабов и 3 надсмотрщика.
Производство драгоценного металла держалось на минимальном уровне. При этом, основная часть сохранившихся до наших дней колониальных золотых слитков были изготовлены в начале XIX века. 80 из них были признаны подделками, на которых королевский герб отличался от установленных образцов. Вскоре герб действительно пришлось поменять.
В 1821 году король Жуан VI, обеспокоенный политической нестабильностью в Лиссабоне и соседней Испании, вернулся на родину после пятнадцатилетнего отсутствия, оставив в Рио де Жанейро своего сына Педру в качестве наместника Бразилии. Разделение королевской семьи стало этапом окончательного разрыва колонии с ослабевшей метрополией. За время пребывания монарха в Рио де Жанейро жители заморского владения привыкли к своему столичному статусу и не собирались от него отказываться.
Однако Лиссабонские кортесы в 1822 году проигнорировали особое положение Бразилии и даже потребовали роспуска ее правительства. Не признав жителей колонии в качестве равноправных граждан объединенного государства, португальские парламентарии поставили крест на самой идее единства двух португалоговорящих стран.
Под давлением сторонников независимости португальский принц вынужден был 7 сентября 1822 года утвердить решение бразильского правительства о разрыве отношений с метрополией. 12 октября того же года наместник был провозглашен императором Бразилии Педру I. Через два месяца было объявлено о конфискации собственности, принадлежавшей португальскому правительству.
Независимая Бразилия первым делом постаралась избавиться от колониальных ограничений. Законодатели жаловались, что португальская администрация оставила слишком много распоряжений, касавшихся добычи золота. Этот недостаток стали исправлять посредством издания новых законов.
В 1824 году император Педру I издал декрет, разрешавший иностранцам участвовать в добыче бразильских полезных ископаемых. Первым опытом совместного предприятия стала фирма Imperial Brazilian Mining Association. 26 октября 1827 года знаменитая подать «кинту» была сокращена до 5% (иностранцы стали платить 10%). 27 января 1829 года в приложении к императорскому декрету были определены правила участия иностранцев в освоении богатств бразильских недр.
24 октября 1832 года в Бразилии был принят закон об упразднении литейных учреждений в качестве подразделения налоговой службы. Одновременно правительство отменило официальный контроль за ценами на золото. Постепенно исчезали из обращения некогда знаменитые золотые реалы, которых заменили бумажные банкноты.
Попытка сохранить фиксированный курс золотого мильрейса существенной прибавки в бюджет не принесла. В конце 1840-х годов в Бразилии были выработаны новые правила эмиссии золотых и серебряных монет, действовавшие до 1889 года.
Другой проблемой, оставленной в наследство от колониальной эпохи, была недостаточная изученность золотоносных территорий. Погоня за богатствами Бразильского нагорья, не дала систематического описания золотоносной территории. Потребовалось почти сто лет, чтобы отрывочные сведения и наброски начали складываться в строгую картину. Важную роль в геологическом исследовании Минас Жерайс сыграл немецкий горный инженер Вильгельм Людвиг фон Эшвеге (1777-1855), написавший фундаментальный труд «Pluto Brasiliensis», посвященный бразильским недрам. Усилиями Эшвеге (в 1815 году его избрали членом-корреспондентом Петербургской Академии наук) добыча золота в Бразилии не прекращалась даже в самый неблагоприятный для нее период.
Уже к концу XIX века были написаны работа Уильяма Хенвуда о бразильских месторождениях металлов и книга Поля Феррана «Золото Минас Жерайс», значительная часть которой была посвящена приискам компании The Ouro Preto Gold Mines of Brazil. Решающий вклад в изучение ранних этапов освоения провинции Минас Жерайс внес известный бразильский историк Дьогу Васконселос (Diogo Luiz de Almeida Pereira de Vasconcellos, 1843-1927), заложивший основы современных представлений об истории Бразилии. Сведения о прошлом и настоящем бразильских недр становились более определенными.
Создав благоприятные условия для инвестиций, бразильские власти с нетерпением ждали, что из-за океана хлынет поток капиталовложений в захиревшую добычу полезных ископаемых. Особые надежды возлагались на главных торговых и политических партнеров — англичан. В какой-то мере эти ожидания оправдались. Правительство Великобритании не только признало независимость Бразилии, но даже согласилось оплатить долг бывшей колонии перед Португалией.
Новый долг (уже англичанам) бразильские власти должны были выплачивать с помощью займов, организацию которых взял на себя банк Натана Ротшильда. Роль драгоценных металлов в этих расчетах была невелика. Зато впоследствии Натан Ротшильд и его наследники сыграли важную роль в торговле бразильским золотом. Они не только активно скупали золотые слитки и песок, но и стали основными кредиторами бразильского правительства.
Власти Бразилии активно использовали заимствования для железнодорожного строительства, оставив прочие отрасли экономики в распоряжении частных инвесторов. Развитие горнодобывающей промышленности во многом зависело от инициативы местных землевладельцев.
В 1829 году влиятельные деятели провинции Минас Жерайс Бернарду Перейра ди Васконселос, Антониу Паулину Лимпу ди Абреу и Онориу Эрмету Корнейру де Лиау выступили за привлечение иностранного капитала к освоению бассейна реки Риу Доси. Разумеется, иностранцев хотели привлечь не только кофейными плантациями, но и богатствами недр этого района.
Уже в 1825 году финансировавшаяся англичанами Imperial Brazilian Mining Company приобрела у барона Катас Альтас прииск Гонго Соку (Gongo Soco) к северо-востоку от Ору Прету. Основная масса специалистов для этого предприятия была набрана в британском Корнуэлле. К 1843 году в Гонго Соку работали 100 европейцев, 100 свободных бразильцев и 600 негров-рабов. Прииск не оправдал надежды владельцев, и уже в 1856 году Imperial Brazilian Mining Company, добыв за 30 лет около 13 тонн золота, была на грани разорения. К 1867 году Гонго Соку снова пребывал в запустении.
Развалины конторы рудника Гонго Соку. 
Более запутанной была история компании General Mining Association, основанная в 1828 году. О результатах ее работы не сообщают практически ничего. Известно, что фирма использовала месторождение Sao Joao del Rey, однако сколько продолажалась работа этого прииска, неизвестно.
Среди англо-бразильских компаний были и более успешные. Основанная в 1830 году компания Saint John del Rey Mining приобрела в 1834 году месторождение Морру Велью, добыча в котором велась с помощью трех шахт. Кроме того, золотой запас фирмы пополнялся за счет приисков в Эспириту Санту и Рапозусе (Raposos). Квалифицированных знатоков горного дела завозили из Англии, а черную работу, как и за сто лет до этого, выполняли невольники-африканцы. Saint John del Rey Mining проработала до 1960 года, добыв за это время почти 72,8 тонны драгоценного металла.
В 1840-х годах три компании (Imperial Brazilian Mining Company, Saint John del Rey Mining Company и Brazilian Mining Company) добывали около 1,5 тонн золота в год. Тем не менее, успехи крупных золотодобывающих предприятий мало влияли на общее положение горнодобывающей отрасли Бразилии. За 1840-е годы доля золота и алмазов в общей стоимости браизильского экспорта только уменьшилась.
Чтобы подчеркнуть историческое значение столицы провинции Минас Жерайс, император Бразилии предоставил Ору Прету статус имперского города. Впрочем, новый титул никак не мог увеличить добычу золота на полузаброшенных приисках. Отрасль, обогащавшая казну метрополии, в XIX веке уступала по доходности плантациям сахарного тростника, кофе и табака. А когда рынок захлестнул поток золота из Сибири, а затем из Калифорнии и Австралии, роль бразильских месторождений в глазах золотоискателей стала ничтожной.
Не полагаясь более на случайные находки, власти Бразилии взялись за формирование специализированных горных училищ. Согласно закону № 2670 от 20 октября 1875 года были выделены 60 миллионов реалов на подготовку специалистов для горнодобывающих отраслей. В соответствии с этим законом 12 октября 1876 года в Ору Прету было основано Горное училище (Escola de Minas).
Знатоков горного дела стало больше, но золота добывали по-прежнему мало. Справиться с извлечением драгоценного сырья из коренных пород глубоко под землей могли только крупные фирмы, готовые выложить крупные суммы на оборудование и переоборудование приисков.
В 1862 году на основе месторождения Морру ди Санта Ана была учреждена англо-бразильская компания Don Pedro North Del Rey Gold Mining, добывшая за 34 года 2427 кг золота. Созданная в этом же году фирма Santa Barbara Gold Mining почти за тот же срок извлекла на месторождении Пари 2682 кг драгоценного сырья. Возникшее в 1861 году ООО East Del Rey Mining Company просуществовало только пятнадцать лет и по-видимому заработало меньше своих конкурентов. На старом месторождении Питанжи было организовано еще одно общество с ограниченной ответственностью Pitangui Gold Mines Limited, которое смогло продержаться чуть более 10 лет.
26 ноября 1863 года была создана Англо-Бразильская золотодобывающая компания (Anglo-Brazilian Gold Mining Company Ltd) c капиталом в 100 тысяч фунтов. Основой для этого предприятия стали рудники, принадлежавшие Минералогическому обществу Пассажем. В течение нескольких лет под контролем Англо-Бразильской компании оказались золотоносные участки Fundao (8,28 га), Mineralogica (5,34 га), Paredao (1,2 га) и Mata-Cavalos (0,2 га).
Опираясь на эти запасы, фирма в 1864-1873 годах добыла около 753 кг золота. Доходы оказались меньше того, на что расчитывали вкладчики, и 4 декабря 1875 года имущество Англо-Бразильской компании было продано Роберту Вендеборну (Wendeborne). 24 марта 1883 года Вендеборн перепродал рудники Джозефу Роберту Партриджу, который, опираясь на синдикат, создал акционерное ООО The Ouro Preto Gold Mines of Brazil Ltd, просуществовавшее до мая 1927 года.
Всего на эту компанию в 1893 году работало 306 горняков разных специальностей. Рабочий день под землей продолжался обычно 10 часов. Дневной заработок шахтеров колебался от 2000 до 4000 реалов (за 25 рабочих дней месячная зарплата составляла от 50 до 100 тысяч реалов). По официальному курсу за 1 бразильский мильрейс (1000 реалов) в 1889 году давали 27 английских пенсов. Впрочем, для рядовых старателей обмен национальной валюты на фунты был малоактуален.
Важным этапом в обновлении трудовых отношений в Бразилии стал отказ от рабовладения. В 1872 году в стране из 10 миллионов населения 1,5 миллиона были рабами, но в дальнейшем в связи с освобождением части из них, значение рабского труда непрерывно уменьшалось. Например, в течение 1870-х — 1880-х годов доля невольников среди горняков на шахтах Морру Велью снизилась приблизительно с 60 до 20 процентов. Бразильская империя, привыкшая к почти бесплатным рабочим рукам, всячески оттягивала запрет подневольного труда на плантациях и в шахтах.
Рабовладельцы и невольники в Морру Велью. 1864 год. 
К концу XIX века эта медлительность стала настолько очевидной, что даже в рабовладельческой среде такая политика казалась излишней. С 1887 года некоторые армейские части отказались ловить беглых рабов.
Последний шаг к запрету рабовладения был сделан 13 мая 1888 года, когда принцесса Изабелла подписала акт о ликвидации рабства. Этим решением регентша не только упразднила изживший себя институт, но и подписала приговор самой монархии. Не спасли империю ни репутация самого стабильного правительства в Латинской Америке, ни два выгодных займа, организованных банком Ротшильдов. 15 ноября 1889 года Бразилия была провозглашена республикой, а 24 февраля 1891 года была принята конституция Соединенных Штатов Бразилии.
Одновременно в Федеральной конституции были установлены основные нормы землепользования, как на поверхности, так и под землей. Были внесены изменения в законодательство, касавшееся добычи и продажи драгоценного металла. По закону от 19 ноября 1891 года был введен налог на экспорт золота в размере 3,5%.
Совершенствование горного законодательства на уровень добычи золота повлияло не сразу. В целом экономическое положение Бразилии даже ухудшилось. Страна, некогда лидировавшая в добыче золота, осталась без золотого запаса. Чтобы погасить многочисленные долги, правительство Бразилии вынуждено было прибегать к эмиссии государственных облигаций, которые скупались растущими национальными банками.
За первое республиканское десятилетие в Бразилии была создана лишь одна крупная золотодобывающая фирма — Sao Bento Gold Estates, сумевшая с 1898 по 1905 год извлечь из месторождения Сан Бенту 922 кг золота. Более крупные компании позволяли себе не только расширение добычи, но и совершенствование методов извлечения драгоценного металла. Усилиями Ouro Preto Gold Mines в 1894 году в районе Ору Прету были электрифицированы горнообогатительные предприятия, а также провели телефонную связь.
В марте 1897 года новое оборудование позволило переработать почти 5000 тонн породы в месяц и извлечь золота на 80 тысяч фунтов (в 1896 году компания получила металл стоимостью 68 тысяч фунтов). В октябре 1898 года Ouro Preto Gold Mines добыла 1696 унций золота, а в октябре 1899 года уровень добычи поднялся до 2073 унций металла в месяц. На шахте Пассажем (Mina da Passagem) добыча золота выросла с 572 кг в 1896 году до 939 кг в 1915 году.
На наиболее крупных золотых рудниках, вроде Морру Велью, добыча сырья к концу XIX века была механизирована. 25 марта 1912 года компания St. John d’El Rey получила от правительства привилегию на строительство железной дороги до Морру Велью и Рапозуса. Через год электрифицрованная дорога была построена.
Вагонетки на руднике компании St. John d’El Rey. 22 сентября 1894 года. 
Усовершенствования коснулись и очистки золота, для которой стали применять недавно разработанный метод цианирования. Это позволило увеличить добычу на отдельных месторождениях, но в целом отдача золотоносных районов Бразилии осталась на довольно низком уровне. Ничего похожего на Клондайк и Витватерсранд в Бразилии за полтора века так и не нашли.
Более того, некоторые компании, отказавшиеся от рабского труда и вложившие большие средства в совершенствование методов добычи золота, оказались на грани разорения. Правительству Бразилии даже пришлось предоставлять крупные кредиты, чтобы сохранить действующие прииски. Но даже эти меры не могли сравниться по масштабам с мерами поддержки экспорта кофе. В 1913 году почти 11 милионов реалов получила компания The Ouro Preto Gold Mines of Brazil. Однако дальнейший рост долгов этой фирмы сделал невозможным ее существование, и она была продана 19 мая 1927 года финансовой группе Феррейры Гимараиша за 800 миллионов реалов.
С началом Первой мировой войны горнодобывающая отрасль оказалась в тяжелом положении. Бразилия на протяжении двух веков зависела от поставок английских машин и кредитов, и нарушение связей с воюющим заморским партнером нарушало регулярность добычи и поставок сырья. Кроме того, многие специалисты (например, в Морру Велью), родившиеся в Великобритании, предпочли отправиться на родину, чтобы поступить волонтерами в армию.
Поневоле бразильским предприятиям пришлось искать инвесторов в Западном полушарии. По общему объему вложений в экономику Бразилии в 1920-1940 годах по-прежнему доминировали англичане, но значительная часть капиталов вывозилась уже не в Великобританию, а в США. Опираясь на щедрых партнеров, усовершенствованные прииски смогли увеличить добычу драгоценного сырья. В 1925-1929 годах в Бразилии средняя годовая добыча золота составляла 3077 кг.
Как и другие континенты, Южная Америка сполна пережила все последствия Великой депрессии. Особенно болезненным для Бразилии было резкое падение спроса на кофе. Главный продукт бразильского экспорта, вместо европейских прилавков, попадал на свалки, и даже топился в море. Но на фоне растущих экономических проблем и политической нестабильности, золотодобыча продолжала расти. В 1929-1934 годах среднегодовой уровень извлечения золота достиг 3784 кг.
Чаще всего это сырье добывалось в шахтах. До середины 1930-х годов добычу золота на коренных месторождениях вели две компании St. John d’El Rey и Minas de Passagem. В 1934 году к добыче золота приступила компания St. George Gold Mine of Sao Paulo, но за два года ничего существенного не добыла. К 1940 году количество золотодобывающих компаний удвоилось.
Новым стимулом к развитию горнодобывающей промышленности стала Вторая мировая война, когда наряду с потерей традиционных европейских рынков, многократно вырос спрос на бразильское сырье в США (особенно — на каучук). Золото входило в число востребованных полезных ископаемых, но наибольшим спросом пользовался кристаллический кварц.
Расширение горных работ происходило в условиях активизации профсоюзного движения, которое все увереннее отстаивало права шахтеров. Владельцам приисков поневоле приходилось заранее учитывать возможный рост социальных расходов. Некоторые золотодобывающие компании, вроде St. John d’El Rey, теряя привычные дивиденды, начали сворачивать свою деятельность в Бразилии. В 1950-х годах добыча золота в Бразилии уменьшилась, но это мало кого беспокоило, поскольку прииски перестали быть локомотивом национальной экономики.
В 1958 году о золоте вспомнили в связи с открытием россыпей в бассейне реки Тапажос (Tapajos). Впоследствии на этой золотоносной территории было обнаружено около 200 драгоценных жил. Всего на берегах Тапажоса за 43 года было добыто около 700 тонн золота. Слухи о богатых месторождениях привлекли в этот район сотни золотоискателей. Центром золотоносной зоны стал городок Итаитуба, чье население в 1950 году составляло 653 человека. Но бурный рост затерянных в Амазонской сельве поселков был связан не только с богатствами недр, но и с прокладкой Трансамазонского шоссе. Одновременно с обогащением жителей в Итаитубе резко выросли цены, сделав жизнь рядовых золотоискателей непомерно дорогой.
Экономические реформы, начавшиеся в Бразилии в первой половине 1960-х годов, предполагая обновление всего общества, менее всего касались горных предприятий, чье благополучие во многом зависело от иностранных инвестиций. А интерес инвесторов к бразильскому золоту оставался незначительным. Даже в сравнительно благоприятный период с 1970 по 1990 год на добычу золота в Бразилии потратили 685 миллионов долларов, в то время, как в золотодобывающую отрасль Австралии вложили 2963 миллиона долларов, а в Канаде — 4968 миллионов долларов.
Более серьезно отнеслись к возможностям родных недр жители бразильских трущоб, которые надеялись вырваться из нищеты с помощью скрытых в джунглях россыпей. Чтобы не разочаровывать своих сограждан, в Горный кодекс Бразилии было внесено определение кустарного способа добычи полезных ископаемых на небольших участках, получивших название garimpo. Сам процесс ручной промывки золота назвали «гаримпаж», а старателей — «гаримпейрос» (garimpeiros), хотя в XVIII веке так называли контрабандистов, вывозивших алмазы.
Нелегальная добыча золота на «гаримпу» в штате Пара. 
В 1970-х годах с целью поощрения мелких старателей правительство создали в Амазонской низменности специальные зоны («резервы») для начинающих золотоискателей. Старатели-одиночки занимались не только поисками золота. Так, в зоне Рондония они добывали оловянную руду (касситерит).
Коллективными усилиями крупных горнодобывающих предприятий и рядовых старателей извлечение драгоценного сырья стало увеличиваться. В 1972 году добыча золота в Бразилии приблизилась к рекордным показателям XVIII века, составив 9,6 тонн.
На восстановление потерянного уровня добычи ушло почти два века. Однако этот успех в мировом масштабе был почти незаметен. Извлеченные в 1974 году 13,8 тонн составляли чуть более одного процента от золота добытого в мире. Более сильное впечатление на бразильские власти произвело открытие в 1967 году железорудного месторождения Каражас и нефтяных запасов на плоскогорьях Кампос в 1974 году.
В конце концов, рубеж, достигнутый старателями XVIII века был пройден. Своеобразным стимулом для бразильских золотоискателей стал резкий рост цен на драгоценный металл, которые подскочили от уровня 35 долларов за тройскую унцию, зафиксированного Бреттон-Вудскими соглашениями 1944 года, до 890 долларов за тройскую унцию — в 1980 году. В 1978 году прииски Бразилии извлекли около 20 тонн драгоценного металла, но и эти успехи не вернули стране лидерство в золотодобывающей отрасли.
За 200 лет, прошедшие с «золотого» XVIII века, бразильцы даже привыкли к тому, что богатства недр существенно уступают ценности того, что росло на поверхности. Но именно в это время давняя слава приисков нашла неожиданное и мощное подтверждение.
Решающим событием, в очередной раз встряхнувшим бразильское общество, стало открытие золота возле Марабы в штате Пара. Первые признаки золота были обнаружены в невысоких горах Серра Пелада в январе 1980 года, а уже в марте на Вавилонском холме (Morro da Babilonia) нашли десятки самородков. Самый крупный из самородков, весивший более 62,1 кг, был отправлен на хранение в Центральный банк Бразилии. Центром новой золотой лихорадки стал городок Курионополис, названный в честь местного администратора Себастьяна Курио.
В 1984 году на приисках Серра Пелада работали от 50 до 100 тысяч гаримпейрос. Всего же в начале 1980-х годов на золотоносных участках Бразилии работало более полумиллиона индивидуальных старателей.
Однако едва золотоискатели успели вырыть первые шурфы, как в 1987 году в Бразилии разразился экономический кризис, превративший основную часть старателей в нищих. Немало начинающих аргонавтов пострадало от деятельности изыскателей компании Docegeo, активно пытавшейся закрепить золотоносные земли за фирмой Companhia do Vale do Rio Doce. С большим трудом старатели смогли отстоять свое право на крохотные участки.
Рядовые старатели далеко не всегда придерживались оборонительных принципов в отношение крупных компаний и землевладельцев. Иногда приглянувшиеся участки гаримпейрос занимали, невзирая на заборы и надписи, требующие уважения к частной собственности. До сих пор бразильские суды рассматривают жалобы на «вторжения гаримпейрос».
Быт южноамериканских золотоискателей оказался вполне сопоставимым с их калифорнийскими предшественниками. Даже в самой Бразилии слово «гаримпу» стало синонимом не только быстрого обогащения, но и беспорядка, дикого разгула и насилия.
Другим бедствием для населения золотоносных районов стала примитивная технология извлечения металла из горных пород. Как и много веков назад, для очистки золота использовали ртуть, которая в неумелых руках превратилась в угрозу для близлежащих рек и ручьев. По очень грубой оценке в окрестные водоемы попало около 2000 тонн ртути. Особенно опасным загрязнение воды стало для индейского племени яномами, в котором в результате отравлений умерло 1500 человек (из 9000).
Чтобы предотвратить гибель малочисленного народа, в 1990 году президент Бразилии Фернанду Коллор ди Меллу приказал уничтожить в джунглях все аэродромы, через которые шло снабжение приисков. В 1997 году бразильская армия повторно разбомбила все взлетно-посадочные полосы в землях яномами.
Вместе с освоением района Серра Пелада активизировались поиски золота в других районах, примыкавших к Амазонской низменности. Одним из новых центров золотодобычи стал район на границе с Гайяной, называвшийся Рораима. Старатели в этих местах работали с 1930 года, добывая преимущественно алмазы, но с 1980-х годов взялись за золото. Гаримпейрос довольно быстро освоили недра Рораимы. Если в 1987 году крохотные прииски Рораимы дали 167 кг желтого металла, а в 1988 году — 334 кг, то уже 1990 год принес старателям 5646 кг золота.
Несмотря на успехи золотодобычи в бассейне Амазонки, значительная часть золота добывалась в давно освоенных районах. В 1982-1999 годах из 17 крупнейших приисков Бразилии, 8 находились в Минас Жерайс, 3 — в штате Гояс, 3 — в Баие, 1 — в штате Пара, 1 — в Мату Гросу и 1 — в Амазонас. Самым богатым месторождением за этот период было Игарапе Баия, где в течение 17 лет добыли 71,9 тонн золота.
Как и в других золотоносных районах, по мере выработки легкодоступных месторождений, на место кустарей приходили мощные горные промышленные комплексы. Ключевыми золотодобывающими фирмами стали Anglo-Gold Ashanti Brasil Mineracao и канадская Yamana Gold. В марте 1990 года Companhia do Vale do Rio Doce (CVRD) приступила к добыче золота в районе Каражаса, где предполагаемые запасы сырья оценивались в 16 миллионов тонн песка с содержание драгоценного металла 4,75 грамм на тонну. Активизировались работы в долине Тапажоса, где запасы драгоценного сырья оценивались в 1400 тонн.
Добыча золота в Бразилии к 1988 году составила более 122 тонны. Всего с 1980 по 2000 год бразильские старатели добыли 1443 тонны драгоценного металла. Можно было подумать, что страна возвращается к «золотому» XVIII веку и снова превратится в крупнейшего экспортера драгоценного металла.
Но чуда не произошло. Уже в 1989 году прииски Бразилии выдали только 107 тонн золота, в 1990 году — 91 тонну, в 1991 году — 82,5 тонны. Падение золотодобычи продолжалось с небольшими колебаниями вплоть до 2002 года, когда из-под земли извлекли 45 тонн драгоценного металла. Общий объем золота, добытого в конце XX века, несмотря на высокие среднегодовые показатели, существенно уступал сокровищам, уже извлеченным за прошедшие столетия.
Резкое увеличение добычи золота существенно не ускорило экономический рост бразильской экономики. Даже среди полезных ископаемых золото не заняло первое место. Наибольшие доходы в Бразилии в конце XX века принесла добыча нефти. Стоимость «черного золота», добытого в 1997 году составила 5860 миллионов долларов, в то время как добыча железной руды оценивалась в 2255 миллионов долларов, а газа — 817 миллионов долларов. На долю драгоценного металла в том же году пришлось всего 696 миллионов долларов.
В XXI век Бразилия вступила в качестве наиболее мощной державы Латинской Америки, намного опережая по всем показателям все экономики своих соседей вместе взятые. Правда, достижения золотодобывающей отрасли были не столь впечатляющими.
В 2008 году добыча золота в Бразилии достигла 55 тонн. По этому показателю, который показался бы неправдоподобно большим для старателей XVIII века, страна вышла… на тринадцатое место в мире. Да и вся горнодобывающая отрасль принесла бразильской экономике в 2008 году только 2 процента от ВВП. Тем не менее, добыча полезных ископаемых продолжает рости. В 2010 году бразильцы извлекли 62 тонны золота, выйдя на одиннадцатое место в мире. Согласно прогнозам стоимость этой продукции может составить в 2014 году более 46 миллиардов долларов.
По данным Национальной Геологической службы общие запасы золота в Бразилии составляют около 33 тысячи тонн. 54% этой сокровищницы приходится на штат Минас Жерайс. Впрочем, большая часть подземных богатств относится пока к разряду потенциальных или перспективных. По оптимистическому прогнозу добыча бразильского золота может составить к 2030 году более 120 тонн, но по более скромной оценке этот показатель может ограничиться 84 тоннами.
Недра Бразилии продолжают удивлять геологов разнообразием и запасами минерального сырья. А жители страны, пережившей золотую, изумрудную, алмазную и прочие «лихорадки», продолжают проникать вглубь земли, чтобы на поверхности пополнялись витрины магазинов и мусорные свалки. На берегах Амазонки, в отличие от других стран, многие еще верят в быстрое обогащение на золотых россыпях. Но, как и везде, по мере углубления шахт и карьеров, старателей-одиночек вытесняют мощные добывающие предприятия, на стороне которых опыт многих поколений горняков. Как сказал президент американской алюминиевой компании «Алкоа» Франклин Фидер: «Бразилия — не для новичков».
1 октава = 3,5856 г
1 арроба = 14,6866 кг
Ссылки
Ссылки на португальском языке.
Краеведческое исследование.
Ссылки на английском языке.
Можно скачать отрывок.
Ссылки на русском языке языке.
Ссылки на других языках.
Карты.
Карта графства Вила Рика XVIII века. 
Карта нападения французской эскадры на Рио де Жанейро 11 сентября 1711 года. 
Карта распространения гаримпу в Бразилии (кружки — добыча золота). 
Карта современных бразильских месторождений золота. 
