Морис Сутиф, Паскаль Диби
Любовные ритуалы
Только в XX столетии этнографы всерьез взялись за изучение любовных традиций народов планеты. Наблюдения, порой изумлявшие ученых и шокировавшие их, показали: свобода нравов неразрывно связана со строгими правилами и табу.
Уже более двух столетий Запад мечтает о свободной любви южных морей. В 1769 году французский мореплаватель Луи Бугенвиль назвал Таити «новой Киферой». Кифера для древних греков была царством Афродиты, страной любви и наслаждений. В 1780 году Джеймс Кук заворожил Англию рассказами о таитянках: «Эти чувственные женщины танцуют, изображая совокупление, и дети подражают им». А спутник Кука, биолог Форстер, писал: «Таитяне без конца тешат друг друга нежностями и ласками». Но однажды ученый сильно встревожился, увидев, как матросы набросились на юных маорийских красавиц, которых племя «толкнуло в объятия иноземцев в обмен на горсть гвоздей». Наверное, это были первые шаги секс-туризма… Философ Жан-Жак Руссо превозносил «доброго дикаря», этакого невинного гедониста. В следующем столетии известный живописец-импрессионист Поль Гоген бросил своих женщин и детей ради «страны, где нет зимы, где таитянину достаточно протянуть руку, чтобы сорвать плоды и насытиться. Жить для него — значит петь и любить». Впоследствии Гоген переселился на Маркизские острова в Тихом океане, где его ждали разочарование, сифилис и смерть.
Первые этнографы были людьми целомудренного Запада, неспособными говорить о любви откровенно и воспринимать ее такой, какая она есть. Сталкиваясь с туземными любовными играми и обычаями, они в основном рассуждали о проблемах родства, об инициации и ритуалах, связанных с плодородием, о родовых табу. «Из всех видов человеческой деятельности, — пишет Клод Генебе в своей книге «История нравов», — только сексуальная практика никогда не была изучена ни с точки зрения социума, ни с точки зрения отдельной личности». Действительно, расшифровывать любовные коды другой культуры — сложное искусство. Чтобы наблюдать сам процесс не краснея, от отцов социальной антропологии требовалось настоящее мужество.
Вспомним Бронислава Малиновского, автора некогда знаменитых книг о жизни туземцев: в 1914 году молодой польский доктор оказался на островах Тробриан в Меланезии. Там он начал изучать магические ритуалы местных племен. Разбив палатку посреди туземной деревни, Малиновский тайком наблюдал за сексуальным поведением островитян. «Целомудрие — неведомая аборигенам добродетель», — писал он в своей знаменитой книге «Аргонавты».
Юные туземцы, достигшие брачного возраста, уходили заниматься любовью в «букуматула» — строение, находящиеся в стороне от родительского дома. Согласно традиции, девушки вместе отправлялись в соседнюю деревню, где их оценивали местные юноши, выбирая себе подругу на ночь. Существовал и другой обычай: незамужние женщины должны были накормить пришедших издалека мужчин и отдаться им в знак гостеприимства. А во время возделывания садов на островах началась настоящая ритуальная оргия. Как писал Малиновский, «женщины преследуют всех иноземцев мужского пола, срывают с их лобков листья и насилуют самым гнусным образом». Но при этом, замечал ученый, в чем-то тробрианские туземцы были строги до деспотизма. Например, глубокая пропасть разделяла брата и сестру: с детства они были лишены возможности вместе играть и даже разговаривать друг с другом.
Малиновского начали мучить эротические фантазии. Ревностный католик, он исповедовался в своих страстях и разочарованиях в «Дневнике этнографа»: «Снова мне привиделись их прекрасные лица: Зения, Т., Н., уснувшие в комнате с железными перегородками… Такое чувство, будто я потерял несметное богатство и лишился своего счастья». Увы, Малиновскому так и не удалось открыть двери столь желанного рая…
А в это время в Вене доктор Фрейд, книгами которого страстно зачитывался Малиновский, утверждал, что секс играет ведущую роль в жизни человека. «Речь идет вовсе не об открытии чего-то нового, но о возвращении к уже хорошо известному». Фрейд и Малиновский спешили извлечь из сексуального поведения экзотических народов уроки для западного человека. И надо было торопиться, ведь миссионеры приучали дикарей одеваться и вступать в церковный брак. Однако «дикари» часто оказывались более просвещенными в вопросах секса, чем их наставники. Для туземцев секс — не одержимость и непристойность, а самая важная сфера жизни. Любовь определяет все их бытие — общественное, религиозное и материальное. Итак, урок номер один: даже в самом вольном обществе существуют различные правила, запрещающие контакт с некоторыми категориями партнеров. 0 промискуитете — беспорядочном сексе «всех со всеми» — здесь не может быть и речи.
Одним из первых в начале века открыто заговорил о сексуальной жизни «диких» племен пастор Морис Леенхардт. В его устах это звучало поэтично и целомудренно.
Путешествуя по земле канаков в Новой Каледонии, он узнал об их способе подавлять недозволенные желания — «свободном говорении», при котором кровные родственники осыпают друг друга непристойностями и ругательствами. Не имея права становиться супругами, чтобы не совершить кровосмешение, они компенсировали это табу словесной разрядкой. Леенхардт был далек от того, чтобы осуждать «бесстыдные обычаи» туземцев, напротив, он восхищался ими и изучал их. Поклонявшиеся ямсу и таро, растениям, составлявшим их главную пищу, канаки приписывали им — соответственно — фаллические и вагинальные свойства. В каждой канакской деревне небольшая лужайка была обсажена «сухими» («мужскими») и «влажными» («женскими») деревьями и растениями. Этот сад являлся храмом, где священнодействовали жрец сухих растений и жрец влажных. Чтобы ямс хорошо рос, обвиваясь вокруг своей подпорки, жрец совершал эротический ритуал, и разгоряченное племя, повторяя его движения, восхваляло «фаллический» ямс и «вагинальный» таро. Жрец ямса должен был исключать из своего рациона «женское» растение таро и воздерживаться от любых отношений с женой. Если женщины племени в это время беременели, то считалось, что их оплодотворил лес или ручей, через который они переходили. В сознании канаков секс прочно связывался с возделыванием земли, и даже сперма воспринималась ими как влага, орошающая почву, в которой зарождается новая жизнь.
После Леенхардта многие исследователи наблюдали ритуалы, объединявшие в себе секс, заботу о плодородии и о продолжении жизни. Главный урок любви преподнес нам, как ни удивительно, английский пастор Веррье Элвин. Блестящий теолог, сын епископа, в 1927 году он приехал проповедовать Евангелие в Индию. После десяти лет миссионерской деятельности Элвин почувствовал, что утратил веру, сложил с себя сан священника и обратился к учению Ганди. Он поселился среди маленького земледельческого народа мурья, затерянного в джунглях в самом центре Индии. Посреди деревни находилась настоящая школа любви — общая спальня «гхотул».
В этом деревянном сооружении, покрытом пальмовыми листьями и окруженном изгородью, ночи напролет взрослые юноши и девушки посвящали мальчиков и девочек в тайны любви. Изумленный Элвин стал расспрашивать аборигенов об этом обычае. Мурья поначалу ответили ему нечто несуразное, дескать, это для того, чтобы избавиться от ребятни. Ухмыляясь, один старик показал на детей, «вышедших из лона злой женщины», и сказал: «Нам уже надоели их бесконечные ссоры и возня. Сначала мы их отправляли под навес у входа в дом, но их так много, что они не могут не ссориться. Тогда мы решили построить для них отдельный дом». На самом деле, как объяснили другие мурья, детей нужно уводить подальше от «дикого зрелища родителей, со стоном совокупляющихся на циновке». Побывав в разных деревнях, Элвин обнаружил два типа гхотулов: старый — для длительных любовных отношений и новый, появившийся в тридцатые годы нашего века. В последнем молодые люди не имели права проводить с одним и тем же партнером более трех ночей подряд. У мурья пару молодым людям всегда выбирали родители, которые держали приданое под замком. Незапланированная любовь и верность молодых людей могли помешать заключению столь важного для семейного благосостояния договора. А если они до брака переспят со всеми ночующими в гхотуле, полагали предусмотрительные мурья, их сексуальное любопытство будет удовлетворено и впоследствии вероятность супружеской измены уменьшится. Благодаря этому нововведению количество разводов у мурья действительно заметно сократилось. Свобода до вступления в брак — это хорошо. Таков еще один урок, который преподнесли западному миру язычники. Но в стране Камасутры и христианские миссионеры, и видные индуисты упрекали Элвина в том, что он слишком увлекся эротической темой. Ссылаясь на своих учителей — Фрейда и Малиновского, Элвин парировал: «Из 2750 написанных мной страниц лишь 280, то есть десять процентов, посвящены сексуальному поведению. Но кто может утверждать, что проблемы пола — лишь десятая часть занимающих нас забот?».
В Океании этнографы наблюдали разные «школы» и «лаборатории» любви. Фактически там существуют две разные традиции — полинезийская и меланезийская. Для одной характерна жесткость, порой доходящая до жестокости, для другой — нежность. Меланезия, населенная папуасами, до 20-30 годов была практически исследована. Ученым предстояло сделать там удивительные открытия. В 1930 году антрополог Грегори Бейтсон поднялся реке Сепик в Новой Гвинее, чтобы изучить жизнь племени иатмул, «красивых и гордых людей, которые занимаются охотой за головами» и совершают странный ритуал «навен». Чтобы оказать честь сыну своей сестры, впервые убившему человека, крокодила или дикую свинью, дядя по материнской линии наряжается в обтрепанную юбку, катается по земле перед племянником, раздвигает ноги и трется об него ягодицами, изображая соитие и роды. Если ритуал «навен» совпадает с важными событиями в жизни племени, вокруг этой пары начинают безумствовать женщины. Нацепив на себя мужские украшения, они имитируют анальный половой акт с переодетым дядей, который вставляет себе в задний проход оранжевый плод, изображающий клитор. Все это выглядит на первый взгляд абсурдной непристойностью, но спустя несколько десятилетий французский этнограф Стефан Бретон интерпретировал это возбужденное паясничанье как «театр знаков» и «космологическую модель», в которой смещены привычные жизненные координаты. «Я — твои мать или сестра», — словно говорит переодетый дядя племяннику, передразнивая женщин, которые, в свою очередь, отвечают ему тем же. Насмешка здесь «двусторонняя»: женщина отдается и подчиняется, она достойна презрения.
Мужчина же — герой, предназначение которого — соперничество, надменность и бесстыдство. » Не нужно переигрывать!» — как бы отвечают женщины, пародируя мужчин, этих воинственных и нелепых хвастунов. Впоследствии этнограф Морис Годелье обнаружил, что если папуасский воин унижает женщину, то прежде всего потому, что боится ее магической силы. Ведь женщина дает жизнь, и разве не она — основа мира и сама земная мудрость?..
По мнению американского этнографа Маргарет Мид, полинезийцы и меланезийцы используют разные методы сексуального воспитания, чтобы лучше подготовить своих детей к той роли, которая им предназначена в обществе. Эта отважная и весьма эмансипированная женщина прибыла на острова Самоа в 1925 году. Впоследствии в своей книге она изобразила идиллическое общество, где нет ревности и раздоров, где молодых задолго до вступления в брак старшие приобщают к любви. Но слава книги Мид была недолгой. Австралийский антрополог Дерек Фриман опроверг созданный в ней миф. Прожив 6 лет на Самоа, он пришел к выводу, что здешним обществом движет «неистовое соперничество». Дети и взрослые живут в авторитарной системе. Это повергает их в состояние постоянной тревоги, истерии, нередко приводит к самоубийству. Фримен писал, что самоанцы очень ревнивы и возводят в культ женскую непорочность. Он обвинил Мид в том, что она была ослеплена собственными иллюзиями.
Как бы там ни было, к любви на берегах Тихого океана отношение чрезвычайно серьезное. В Микронезии ей обучаются так же, как кулинарии и земледелию. Девочек, еще не достигших половой зрелости, отводят в построенную специально для них хижину, где бабушки учат своих внучек технике любви — различным обмываниям, ласкам, использованию «приворотных зелий» и благовонных курений. Их магический аромат женщины вдыхают и впитывают кожей. Затем садятся вокруг подземной печи, в которой горят ароматические растения, и расставляют ноги, чтобы дым, проникая через интимное место, насыщал все тело.
Можно догадаться, что там, где бушуют снежные бури, законы любви далеко не такие изощренные, как в краях, где дуют пассаты. Жители заполярных широт обмазываются жиром и умываются мочой. В 1933 году датский исследователь Кай Биркет-Смит обнаружил, что у народа чугач, живущего на Аляске, несколько братьев могут жениться на девушках из одной семьи и обмениваться ими. Когда один из братьев отправляется на охоту, оставшиеся кормят его жену и ухаживают за ней. А вот эскимосы из племени нетсилик далеко не так обходительны. Случается, что мужчина отнимает жену у более слабого, хладнокровно расправляется с его семьей и бесцеремонно поселяется со своей новой супругой в доме поверженного противника. А в случае ссоры — легко ее оставляет. В Гренландии, когда в дом приходит гость, хозяин «дарит» ему на ночь свою жену.
Биркет-Смит объяснял любовные нравы северных народов чисто экономическими причинами. Количество жен напрямую зависело от ловкости охотника. «Первобытная экономика» диктовала и чудовищные для европейского сознания обычаи, например детоубийство. Когда свирепствовал голод, северяне убивали новорожденных девочек — меньше ртов кормить. А рождение мальчика, еще одного охотника, считалось (и не только на Севере) удачей.
Иногда дефицит женщин может обернуться неожиданными последствиями. В 1926 году исследователь Эдвард Эванс-Притчард поднялся по Белому Нилу. Этот ученик Малиновского обнаружил в королевстве Азанде на территории Судана традицию мужских браков. Молодые придворные воины брали себе в супруги юношей, давая за это выкуп их родителям. «Жена» исполняла все хозяйственные и супружеские обязанности. Когда «муж» женился на настоящей женщине, юноша мог последовать его примеру. Этот обычай Эванс-Притчард объяснял издержками многоженства, которое позволяли себе богачи: для бедняков женщина становилась редким «товаром» и мужчинам приходилось договариваться друг с другом.
Большой популярностью среди ученых и искателей приключений пользовались в те времена французские и бельгийские колонии на западе Африки. Путешественников сопровождали миссионеры, а военные охраняли их. В 1936 году этнограф и фотограф Андре-Марсель Вержиа поднялся по реке Убанги, чтобы изучить ритуалы местных племен. Поначалу африканцы хранили «упорное молчание», пока, изучая магические растения, Вержиа не подружился с колдуном. И внезапно, как по волшебству, исчезли все преграды. В потайном месте, в глубине джунглей, француз стал свидетелем буйных и кровавых магических оргий. Он видел, как туземцы приносили жертвы природным и сверхъестественным силам. «На другой день после действа они совершали ритуальный танец, с помощью которого изгоняют страдания. Мы наблюдали, как они резвились, бегали, прыгали, виляли задами и трясли грудью».
Некоторые этнографы полагают, что в наши дни из откровенных и порой жестоких ритуалов древности сохранились те, что имеют практическое назначение — например, инициация, то есть приобщение молодежи к клану взрослых. Обрезание крайней плоти у мальчика символизирует удаление из его тела женского элемента, а обрезание клитора девочки — избавление от мужского начала и приобщение к женщинам. Такие операции обычно сопровождаются особым церемониалом: любовными ласками и жертвоприношениями или, напротив, — обрядами осмеяния и бичевания. У племени фангов в Габоне юношу подводят к выкопанной в земле ямке, в которой сожгли красное дерево. Парень сопротивляется, а разгневанный хирург делает ему обрезание, выкрикивая непристойные слова. У племен марка этот ритуал исполняет кузнец, «увенчанный звериными рогами и страшно вращающий глазами». У нгундо, живущих в Заире, мальчик подвергается обрезанию после того, как принесет с охоты свою первую добычу. Если юноша уже достиг половой зрелости, после процедуры за ним ухаживает отец, если же он еще мал — то мать. И пока не заживет рана, его родители должны воздерживаться от половой жизни.
Обрезание лишает женщину возможности получать сексуальное удовольствие, но обряд инициации не всегда имеет такие тяжелые последствия. Так, в Бенине ограничиваются тем, что делают девушкам на левой щеке ритуальный надрез в форме круга. Когда девушка взволнована, кружок бледнеет и сигнализирует: «поцелуй меня». На внутренней стороне бедер наносятся призывные насечки в виде сетки, так называемые «зидон» — «толкни меня». В Конго девочек готовят к первому половому акту, массируя интимные части тела.
Таковы свидетельства ученых, собранные в колониальный период. Существуют ли по сей день эти иногда достаточно жестокие ритуалы? Многие этнографы стараются обойти стороной этот деликатный вопрос. По свидетельству некоторых африканских ученых, во многих странах, например в Камеруне, женщинам больные не делают операции на половых органах. Однако, если верить западным источникам, более двух миллионов девочек в год все еще подвергаются обрезанию.
Сегодня, для того чтобы изучать древние обычаи, исследователям приходится отправляться во все более труднодоступные места, например к живущим в изоляции самобытным горным народам. В восьмидесятые годы французские этнографы, супруги Жан-Ив Луд и Вивиан Льевр, предприняли экспедицию в горы Гиндукуш в Пакистане. Там они изучали жизнь пастушеского народа калаш, сохранившего, как оказалось, основные традиции индоевропейской культуры, уходящей корнями в язычество. В декабре, когда возвращаются стада, калаш переодевались, подобно ново-гвинейским племенам иатмул. Наступал праздник «шаумос», и все мужчины и женщины, юноши и девушки начинали состязаться в непристойной брани. В период воздержания калаш накапливают сексуальную энергию и силу, от которой зависит не только плодовитость людей, но и, как здесь полагают, скота. Вскоре начинаются жертвоприношения и оргии. Вино и любовь льются через край. Одним словом, настоящий карнавал. Калаш говорят, что «язык пениса» помогает укрепить брачные узы и восстановить жизненные силы. Еще совсем юными туземцы выбирают своих будущих подруг. Но прилюдно выражать свои чувства не принято. И так же, как у, племен мурья, родители сами сватают детей и выдают им приданое. У калаш запрещено вступать в брак с родственниками до седьмого колена. Супружеская измена — явление обычное, и развестись несложно, главное — вернуть приданое. Сегодня этот практикующий шаманизм народ живет в мусульманском окружении. Молодежь обращается в ислам, чтобы иметь возможность учиться, получить профессию и устроиться на работу. Поэтому юное поколение все более тяготится племенными традициями, изнуряющими праздниками и разорительными жертвоприношениями.
Суровый Гиндукуш никак не назовешь Эдемом. А как обстоят дела в Китае? На Юньнаньском нагорье, рассказывает этнограф Кай Хуа, работающий в Коллеж-де-Франс, уцелел маленький народец «на», нравы которого отличаются большой сексуальной свободой и почти полным отсутствием ревности. Подобно античным амазонкам, местные женщины «не имеют ни отца, ни мужа». Они живут единой семьей со своими матерями и детьми, братьями и дядями по материнской линии. Слабый пол главенствует, наследует имущество и принимает важнейшие решения. Если юношу заинтересовала какая-нибудь девушка, он похищает ее корзинку или головной убор. Если красотка возмущена — дело плохо, если же улыбнулась, — значит, согласна, и в полночь незнакомец приходит к ней. «Тайные гости» сменяются по усмотрению хозяйки. И их никогда не признают отцами — родителем считается только мать. Так что женщина, даже не подозревая об этом, может быть оплодотворена своим сводным братом, дядей или племянником, пришедшим из другой семьи — ведь своих родственников по отцовской линии она не знает. Но у народа «на», объясняет Кай Хуа, кровосмешением считается только связь между домочадцами. И запреты тут строгие — девушка не должна смотреть телевизор с братом или дядей по материнской линии, проходить мимо них в темноте и танцевать в их присутствии. Любое взаимное чувство между ними — позор. Обычаи этой народности, вероятно, скоро исчезнут. Горный край, и так перенаселенный, осаждают соседние народы. Многие молодые люди, в надежде на лучшее будущее, поступают в китайские школы. В кинотеатрах, куда они ходят флиртовать, они узнают, что такое любовная привязанность. И что такое ревность. Молодые пары женятся, перенимают обычай предохраняться и отправляются в города — на поиски рая.
Индия
Свобода нравов туземных племен шокировала европейских ученых
На северо-востоке Индии, в штате Мадхья-Прадеш, юноши и девушки из народности мурья танцуют вокруг общей спальни-«гхотупа», перед тем как войти в нее.
В гхотуле более опытные посвящают «новобранцев» в тайны искусства любви. Молодые мурья каждый вечер уходят заниматься любовью в общую спальню, но до рассвета все обязательно должны вернуться в родительский дом. Сейчас территория, на которой живут мурья, оцеплена индийскими войсками, и иностранных корреспондентов туда не пускают. Однако в начале девяностых репортеру Филиппу Боди удалось сделать этот снимок.
Проституция бывает священной
В храме Саундатти на юге Индии процветает традиция сакральной проституции. Во время празднеств и большого стечения паломников «джогамма» и «джогаппа» — молодые женщины и юноши — отдаются богомольцам в обмен на пожертвования храму. Любовные акты посвящены «матери мира» богине Йеллама, ее супругу Йамадагни и их сыну Паразурама, который, как повествует миф, отрубил матери голову. Верующие и служительницы культа впадают в транс. Считается, что «маитуна» (спасительное соитие) приближает паломников высших каст к святости. Как правило, жрицы любви относятся к касте неприкасаемых. Спасительное соитие позволяет им получить завидный статус супруги божества. В знак благочестия они никогда не ухаживают за своими волосами, «джате», которые порой сваливаются, как войлок. Но когда они торгуют своими прелестями, то охотно расстаются с этим отпугивающим клиентов признаком аскетизма. Антрополог Джекки Ассайяг полагает, что празднества в храме Саундатти в наши дни используются как прикрытие для заурядной проституции. На снимке — служительницы эротического культа.
Обрученные с колыбели
Индийским женщинам запрещено выходить замуж до 18 лет, но в Раджастане еще встречаются браки между детьми, которым всего несколько месяцев. Родители малолетней невесты получают от жениха денежный залог. Однако соединиться с супругом она сможет, лишь достигнув половой зрелости.
Колумбия
Красавицы в пальмовых шлемах
Загадочный народ уа, насчитывающий не более трех тысяч человек, живет на северо-востоке Колумбии. Девушки, достигшие половой зрелости, должны носить маски из пальмовых листьев четыре года, до тех пор, пока не выйдут замуж. Весь этот период они не могут показываться на людях без маски.
Жизнь этого народа изучена мало: любое вторжение чужеземцев люди уа воспринимают как осквернение своих священных земель и реагируют на это бегством в горы или массовыми самоубийствами.
Судан
Объяснение в любви по-нубийски
У народа нуба ежегодные любовные танцы завершаются тем, что девушка указывает своего избранника, положив ногу ему на плечо. «При этом юноша не должен смотреть на подругу», — пишет этнограф Дезмонд Моррис. Прежде чем увидеть свою невесту, юноша вдыхает аромат ее тела.
Перед празднеством девушкам делают на коже ритуальные надрезы и обмазывают маслом и мазью. Они вступают в сексуальные отношения еще до замужества, и не всегда партнер в будущем становится супругом. Однако странные табу разделяют молодых: пока юноша не построил дом для своей невесты, он живет среди пастухов и может навещать избранницу только по ночам, тайком пробираясь в дом будущих родственников. Даже рождение ребенка не считается достаточным основанием для того, чтобы семья девушки признала отца ребенка «законным» мужем. Наконец дом построен, супруги спят вместе, но едят по отдельности. Через год их брак будет признан, и они смогут вместе вкушать содержимое котелка.
Нигер
Мужчины красятся — женщины оценивают
По случаю Ворсо, ежегодного праздника, знаменующего конец сезона дождей и пробуждение природы, юноши из племени бороро красятся и наряжаются. Танцующие юноши участвуют в конкурсе красоты «геэревол», жюри которого состоит из самых прекрасных девушек племени. Образовавшиеся во время смотра парочки идут заниматься любовью в лес. Гримирование является важной частью церемонии, которая может длиться шесть дней и шесть ночей. Чтобы продержаться, конкурсанты пьют возбуждающий отвар «бендоре», приготовленный из трав и толченой коры, смешанной с молоком. Лица танцующих раскрашены одинаково, чтобы искусство макияжа не мешало девушкам оценивать мужскую красоту. Лицо густо припудривают охрой, а потом до блеска натирают жиром. Выстроившись в ряд, юноши поют и крутят головами. Театральная улыбка, застывшая на их лицах, нужна для того, чтобы показать белизну зубов, а вытаращенные глаза — чтобы похвастаться яркостью белков.
Чад
Шрамы украшают девушку
У племени сара девушки и юноши сходятся в «чечеточных танцах». Надрезы на девичьих животах посыпаны пеплом, чтобы шрамы выглядели более рельефными. Этот орнамент — сам по себе маленькое произведение искусства.
В священных обрядах мистика и эротика сплетаются в единое целое.
Пакистан
Словесные оргии на страже целомудрия
Племя калаш, живущее в Гиндукуше, на севере Пакистана, — «капля язычества в море ислама». Праздник зимнего солнцестояния «шаумос» посвящен восхвалению любви и плодородия. Девушки из деревни Калаш-грум соревнуются в ритуальном сквернословии со своими соседками из Балангуру. После состязания женщины и мужчины переодеваются в наряды противоположного пола, продолжая обмениваться непристойностями. Таким образом они подогревают желание, хотя любые телесные контакты в этот период запрещены. Только после того, как наступит день жертвоприношения и всеобщего кутежа и в храме Саджигор за один час зарежут сто овец, калаш могут с чистой совестью предаваться любви. По мнению этнографов, этот пастушеский народ полностью сохранил шаманистские традиции, к которым восходят и освященные церковью, но языческие по происхождению праздники европейцев, такие, как Иванов день, Масленица или День всех святых.
Новая Гвинея
Дядя — родич ребенка, а отец — всего лишь друг
На островах Тробриан отец знакомится со своим ребенком только через шесть недель после его рождения. Родство здесь ведется по материнской линии, и соответственно определяются правила наследования. Этнограф Бронислав Малиновский писал, что «родство связывает здесь мужчину лишь с его близкими со стороны матери».
Брат матери считается опекуном мальчика, и существует ряд взаимных обязанностей, которые устанавливают между дядей и племянником очень тесные отношения. Физического отцовства здесь не признают, родственной связи между отцом и ребенком даже не предполагается. Несмотря на это, отец остается самым близким и любящим другом ребенка. Я часто наблюдал случаи, когда для заболевшего или огорченного ребенка нужно было сделать что-то утомительное или опасное, и именно отец, а не дядя обременял себя этим».
Супружеская неверность по праздникам
Прежде, чем начать соревнования по крикету, молодежь островов Тробриан восхваляет любовь. Мужчины недаром нанесли на лица военную раскраску: игра, которой в начале века их обучили миссионеры, заменяет собой древние племенные войны. Проведение турнира совпадает с моментом созревания ямса, которому туземцы, приписывают эротические свойства. Во время соревнований мужья и жены выбирают себе партнера на одну ночь.
Юноши и девушки одного из племен Новой Гвинеи, прежде чем предаться любви на полу общей хижины, поют, вводя себя в транс.
Ислам
«Временные браки» дозволены, но заключаются все реже
Непродолжительная любовная связь, целью которой является не деторождение, а исключительно плотское удовольствие, разрешена Кораном и благословлена имамами. Временный брак распространен во многих мусульманских странах. После исламской революции в 1979 году он стал особенно популярным в Иране. В момент, когда страна была разделена надвое по половому признаку, «завадж алмута» («брак для удовольствия») стал очень актуальным: людям хотелось освободиться от гнета строгих запретов. Из Тегерана мода на «временные браки» пришла в Бейрут, в шиитские общины Ливана, и в весьма извращенном виде распространилась в Алжире. Члены тамошних вооруженных группировок выступали за «брак для удовольствия», чтобы захватывать женщин и насиловать их. На самом же деле брак для удовольствия — это действующее определенный срок (от одного часа до девяноста девяти лет) добровольное соглашение, в котором часто оговариваются даже финансовые условия. В это время мужчина и женщина могут «свободно наслаждаться» друг другом. Шиитские муллы усматривают истоки этой традиции в Коране (Сура о женщинах, IV, 24), утверждая, что пророк Магомет установил ее для путешественников, воинов и для кочующих скотоводов. Тем не менее, еще в середине VII века халиф Омар I, бывший правоверным суннитом, осуждал этот обычай как форму проституции. В Иране заключение такого договора может происходить без свидетелей, но оно строго регламентировано. Мужчина, даже если он уже имеет четырех жен, может вступать во временный брак столько раз, сколько пожелает, а его временная супруга обязательно должна быть незамужней, вдовой или разведенной. В соглашении указываются ее права и денежное содержание. «Временный» муж не принимает на себя никаких обязательств по отношению к «временной» жене. Правда, если у них родится ребенок (на практике применение противозачаточных средств молчаливо допускается), теоретически отец должен признать его своим законным наследником. Но в реальной жизни этого никогда не происходит. В результате брак для удовольствия распространен только среди разведенных или вдов и среди профессионалок в больших городах. Поскольку для девушки считается главным сохранить девственность до настоящего замужества, временные браки в иранском обществе в последнее время становятся все менее популярны. А чтобы родители были спокойны за своих детей, мусульманское духовенство допускает временный платонический «брак с соблюдением приличий»: девушка, заключившая с приятелем соответствующий договор, может, например, отправиться в его сопровождении на вечеринку.
Многоженство
Традиции полигамии живы на всех континентах
На снимке Хапи IV, царек одного из камерунских племен, позирует фотографу в окружении своих многочисленных супруг.
Не всеми отвергается многоженство и на Западе. В сороковые годы XIX века в Америке иудео-христианская секта мормонов по демографическим причинам возродила древнееврейский обычай брать нескольких жен. Далеко не все сегодняшние мормоны следуют такой практике, сейчас она сохранилась лишь у некоторых «мормонов-фундаменталистов» в штатах Юта и Аризона.
Непал
Одна жена на всех братьев
У тибетского племени нинг-ба на северо-западе Непала землю, которой очень мало, наследует женщина. Выдавая одну из дочерей замуж за нескольких мужей, нинг-ба фактически нанимают рабочую силу и избегают дробления земли. Остальные сестры становятся послушницами в монастыре. Муж, которому выпало провести ночь в супружеской спальне, оставляет у входа обувь, предупреждая тем самым остальных: «место занято».
Пятнадцатилетняя Анг-Долма позирует с тремя из своих пятерых мужей. Братьям, женившимся на ней в один день, от шести до двадцати шести лет.
Китай
Целый народ не знает своих отцов
Единственный в своем роде феномен — формальное безбрачие при фактическом многомужестве — этнографы зафиксировали у народа «на», живущего в горах Юньнань. Здешние женщины никогда не выходят замуж, и дети не знают, кто их отец. Матери с помощью своих братьев и сестер воспитывают родившихся детей, а по ночам принимают «тайных посетителей». А в это время их братья и дяди по материнской линии (родства по отцовской линии, как и самого отцовства, здесь не признают) «инкогнито» наведываются в другие семьи.
