Заборов М.А. «Мальтийские рыцари: историческая эволюция ордена иоаннитов»

Книжная полка Analogopotom

Заборов М.А.

Мальтийские рыцари: историческая эволюция ордена иоаннитов

Религии мира. История и современность. 1984. С. 150-174.

Истоки католического военно-монашеского ордена иоаннитов, или госпитальеров, восходят к эпохе крестовых походов (1096-1291). Однако в отличие от других, сходных с ним (тамплиеров, тевтонских рыцарей), этот орден в преображенном виде дожил до наших дней. Словно оправдывая определение, данное многовековой деятельности ордена одним из его ранних историков, аббатом Р. А. Верто (его труд вышел в 1726 г.), наследники средневековых госпитальеров и поныне считают себя находящимися в «непрестанном крестовом походе»¹. Орден, с XVI в. добавивший к своему титулу прилагательное «Мальтийский»², насчитывает 10 тыс. сочленов (главным образом итальянцев). На заседания его руководящего совета — капитула — высшие чины и доселе являются в парадных, красного цвета мундирах с золотым шитьем, в черных брюках, при всех регалиях, важнейшая из которых — восьмиконечный крест на муаровой ленте. В ордене — 5 «великих приорств», 14 «товариществ» в Европе и 13 — в «заморских» странах (включая Мексику, Никарагуа, Филиппины и т. п.). Римская курия и 40 государств, с которыми он поддерживает дипломатические отношения, признают его «суверенным», хотя этот «суверен» уже без малого 200 лет не располагает собственной территорией, если не считать двух палаццо в Риме (на Авентине и на улице Кондотти), где с 1834 г. размещается орденская резиденция. Тем не менее, когда 27 апреля 1972 г. Ж. Помпиду официально принимал в Елисейском дворце великого магистра ордена — Анджело Мохана ди Колонья, избранного на этот пост в 1962 г. (по рекомендации и санкции Ватикана), французский президент выразил удовлетворение «дружбой, которая существует между Мальтийским орденом и Францией»³. Отметим, что членами ордена являются бельгийский король Бодуэн и бывший президент Франции Валери Жискар д’Эстэн…⁴.

Какое же место занимает этот поддерживаемый папством «обломок средневековья» в современном мире? Почему и каким образом иоаннитам удалось, вопреки всем превратностям судеб, уцелеть в век умирающего капитализма и торжествующего социализма? Чтобы ответить на подобные вопросы, нужно заглянуть в анналы истории ордена⁵.

Ранний период его едва восстанавливается из полулегендарных известий средневековых хронистов. Обычно историки ссылаются на скупое сообщение архиепископа Гийома Тирского⁶ о некоем святом муже Жераре, который якобы основал орден около 1070 г., построив вместе с несколькими купцами-амальфитанцами странноприимный дом, или госпиталь (hospitium — «жилье для приезжих», «пристанище») на земле бенедиктинского монастыря в Иерусалиме⁷. Позднее они же возвели — «на расстоянии камня, брошенного от Церкви Св. Гроба», — другой монастырь, при котором учредили приют для паломников с особым отделением для больных. Монастырь этот был посвящен блаженному Иоанну Элеймону, александрийскому патриарху VII в., от него будто бы и пошло название «иоанниты». Достоверно, во всяком случае, одно: зародышем ордена послужила религиозно-благотворительная корпорация (известна печать ордена, на которой изображен лежащий больной — с лампой у ног и крестом в изголовье). Согласно преданию, герцог Годфруа Бульонский, первый государь Иерусалимского королевства, поручил Жерару наладить в его монастыре исцеление раненых крестоносцев и пожаловал — на содержание госпиталя — деревушку Сальсала в окрестностях Иерусалима⁸. Жерар, со своей стороны, якобы попросил «защитника гроба господня» выделить в помощь ему нескольких рыцарей. Быть «ассистентами» вызвались четверо участников крестового похода 1096-1099 гг. Они приняли монашеские обеты (бедности, послушания и целомудрия) и стали носить черное суконное одеяние бенедиктинцев (позднее заменено было малиновым) с нашитым на грудь белым восьмиконечным полотняным крестом. Вскоре греческий святой в названии госпиталя уступил место Иоанну Крестителю: в честь него-то отныне и именовалась ассоциация иоаннитов, полурыцарей-полумонахов. Она взяла на себя попечительство над паломниками, зачастившими в «святые места». Канонически же, с соблюдением церковных формальностей, орден иоаннитов был санкционирован буллой римского папы Пасхалия II от 15 февраля 1113 г.⁹.

В истории ордена отчетливо выделяются пять главных фаз:

1) период крестовых походов (до 1291 г.), когда иоанниты были составной частью феодальных верхов в государствах крестоносцев;

2) краткая «интерлюдия» — поселение на Кипре после краха владычества франков в Палестине (1291-1310);

3) пребывание на Родосе (1310-1522) — «героический» этап и вместе с тем стадия окончательного сформирования ордена как феодально-аристократического сообщества;

4) период его истории в качестве собственно Мальтийского ордена (1530-1798) — эпоха наивысшего взлета и последовавшего затем упадка, завершившаяся изгнанием рыцарей из их островных владений Наполеоном I;

5) с 1834 г. по настоящее время — период постепенной адаптации к капиталистической действительности и превращения ордена, покровительствуемого папством, в орудие реакционного клерикализма.

Остановимся вкратце на важнейших событиях каждого из этих периодов эволюции иоаннитского «братства».

Во времена крестовых походов ассоциация фигурирует в документах римской курии под названием «Орден всадников госпитальеров св. Иоанна Иерусалимского». И вот почему. Странноприимные заведения, подобные «материнскому» госпиталю, были сооружены иоаннитами во многих других городах государств крестоносцев на Востоке, а также в Византии и в западноевропейских, главным образом приморских, городах, откуда паломники отправлялись в «Святую землю», — в Бари, Отранто, Мессине, Марселе, Севилье. Однако, хотя орден продолжал ревностно выполнять свои благотворительные функции (подыскание судов для паломников, их сопровождение от Яффы до Иерусалима, предоставление жилья, обеспечение пропитанием, забота о заболевших в пути, материальная помощь освободившимся из мусульманского плена, погребение умерших и пр.), все же после крестового похода 1096-1099 гг. эти обязанности отошли на задний план. В первой половине XII в. Орден превращается преимущественно в воинское, рыцарское объединение, полностью сохранившее тем не менее монашеское обличье.

Такая трансформация обусловлена была общей напряженной для крестоносцев обстановкой на франкском Востоке. В условиях столкновений с соседними мусульманскими княжествами, «мятежей» населения Ливана, Сирии и Палестины герцогам и графам, утверждавшимся здесь, приходилось всегда быть начеку. Они нуждались в постоянном, хотя бы минимальном, контингенте ратников, которые одновременно могли служить и «братьями милосердия». При таких обстоятельствах главными задачами ордена сделались: оборона франкских государств от сарацин; расширение границ завоеванных земель — в войнах с арабами и сельджуками; усмирение бунтов закрепощенного местного крестьянства, защита паломников от нападений «разбойников». Везде и повсюду неустанно сражаться с врагами христианской веры — такого рода деяния вменялись церковью в первостепенную заслугу перед всевышним: павшим в бою с «неверными» гарантировалось спасение после смерти, и госпитальерский крест о восьми концах символизировал «восемь благ», ожидающих праведников в раю (белый цвет креста был знаком целомудрия, обязательного для иоаннитов)¹⁰. Орден со временем стал головным боевым отрядом государств крестоносцев и папской теократии. Римские «апостолики», стремясь использовать иоаннитов в собственных целях, предоставляли ордену всяческие привилегии. Он был изъят из подчинения местной светской и церковной администрации. Орденом распоряжался сам святой престол, который требовал от властей неукоснительного соблюдения пожалованных госпитальерам привилегий. Они получили даже — к неудовольствию остального духовенства — право собирать десятину в свою пользу. Епископы не вправе были отлучать госпитальеров, подвергать интердикту их владения. Священники ордена отвечали за свои поступка только перед его капитулом и т. д.¹¹.

По известиям авторов середины XII в., в ордене состояло тогда четыреста человек¹². Постепенно это число увеличивалось. В монашескую корпорацию «ратников Христа» охотно вступали наиболее воинственные элементы феодальной вольницы. Увидев в госпитальерах надежных защитников своих новообретенных владений, феодальный мир Запада с готовностью изъявил согласие нести материальные издержки, необходимые для обеспечения ордену военной мощи, — от государей и князей в его сокровищницу полились, словно из рога изобилия, щедрые денежные пожертвования. Не скупились короли и знатные сеньоры и на земельные пожалования. Через несколько десятков лет после своего создания орден владел многими сотнями деревень, виноградниками, мельницами, угодьями. У него образуется обширный домен — и на Востоке, и на Западе. В орденских поместьях трудятся десятки тысяч крепостных и других феодально-зависимых крестьян. Возникают крупные земельные комплексы, приносящие солидные доходы братьям-рыцарям, — командорства. Управители этой недвижимости — командоры должны были ежегодно отчислять в казну ордена часть получаемых доходов (responsio). Формируется и административно-территориальная организация, а соответственно с нею — иерархическая структура ордена: командорства соединяются в бальяжи (великие командорства), бальяжи — в приорства или великие приорства¹³. Эти последние группируются в «языки», или провинции («язык» Франция, например, где у госпитальеров и появились первые владения за пределами Палестины — приорство Сен-Жилль в Провансе, включал Шампань и Аквитанию и т. д.). Текущими делами ордена ведает совет при великом магистре, над ним возвышается святой капитул, созываемый каждые три года.

Орден, вступление в который сулило заманчивые перспективы — земное благоденствие и гарантировавшееся церковью небесное спасение, — сделался притягательной силой для сеньоров, а более всего — для рыцарской мелкоты. Отовсюду она устремляется в ряды госпитальеров. Вначале простая орденская иерархия (три категории госпитальеров: рыцари, капелланы и оруженосцы) мало-помалу усложняется, создается градация соподчиненных должностей и титулов: за главой ордена — великим магистром на ярусах этой феодальной пирамиды располагаются восемь «столпов» (pilier) провинций («языков») — они занимают главные посты в ордене; далее следуют их заместители — лейтенанты, потом бальи трех разрядов, великие приоры, приоры и т. д. Обладатели каждого титула получают и внешние знаки различия (великие приоры, приоры и бальи, например, носят помимо полотняного или вышитого по шелку креста еще и большой золотой крест на ленте через шею). Все это подхлестывает честолюбие младших сыновей феодальных фамилий. «Интернациональный» по составу, орден строго требовал от всех вступавших в него документальных доказательств благородного происхождения, притом в нескольких поколениях.

Оказывая существенные услуги Иерусалимскому королевству, испытывавшему нехватку в воинах, госпитальеры шаг за шагом завладевали твердыми позициями на франкском Востоке. Они осели в крепостцах вдоль паломнических дорог, им же нередко поручали охранять башни городских укреплений. В большинстве городов королевства братья-рыцари имели свои дома-казармы, а зачастую и земельную собственность. В Акре, Сайде, Тортозе и Антиохии они соорудили себе замки. Прибрали к рукам госпитальеры и мощные крепости в стратегически важных местах государств крестоносцев (система таких укреплений тянулась от Эдессы до Синая).

Самыми могучими цитаделями госпитальеров были две: Крак де Шевалье, на склоне одного из отрогов горной цепи Ливана, господствовавший над близлежащей равниной, через которую шли пути от Триполи (на западе) в долину р. Оронт (на востоке), и Маргат (Маркаб), в 35 км от моря, к югу от Антиохии. Крак де Шевалье, по существу, представлял собой естественное укрепление, словно созданное самой природой¹⁴ (известен с 1110 г.). Он был передан госпитальерам в 1142 (или в 1144) г. графом Раймундом II Триполийским и затем многократно ими достраивался и перестраивался. Громада его руин высится и по сей день. Крепость, опоясанная двойными, циклопической кладки стенами (их каменные блоки достигали высотой до полуметра и шириной — метра), вдоль которых стояли высокие — круглые и прямоугольные — башни с амбразурами, была защищена рвом, пробитым в скалах, и занимала площадь два с половиной гектара. Крак де Шевалье мог вместить двухтысячный гарнизон. С 1110 по 1271 г. крепость эта 13 раз подвергалась осаде сарацин и 12 раз выдерживала ее. Только в апреле 1271 г. после полуторамесячной осады и ожесточенного приступа султан мамлюкского Египта Бейбарс («Пантера») сумел овладеть Краком де Шевалье.

Еще более внушительным по размерам был Маргат, переданный госпитальерам в 1186 г. регентом Бодуэна V графом Раймундом III Триполийским¹⁵: его площадь равнялась четырем гектарам. Построенный из черно-белого скального базальта, тоже с двойными стенами, массивными круглыми башнями, Маргат располагал подземным водохранилищем и был в состоянии с гарнизоном в тысячу воинов выдержать пятилетнюю осаду. Султан Калаун захватил этот замок — северный бастион иоаннитов — лишь в 1285 г., после того как его «саперы» произвели глубокий подкоп под главную башню¹⁶. Зти крепости представляли собой не только средства обороны и нападения, но и, по выражению С. Смайла, «орудия завоевания и колонизации»¹⁷.

Госпитальеры стали своего рода мобильной гвардией государств крестоносцев. Летучие отряды орденских рыцарей готовы были по первому сигналу ринуться из своих крепостей и казарм туда, где возникала надобность в их оружии. Богатства и влияние ордена увеличивались. Его положение на франкском Востоке становилось тем прочнее, что папский Рим был далеко и зависимость от него на практике оказалась призрачной. Госпитальеры, по сути, были автономной корпорацией. Современники многократно укоряли их в «гордыне», и не без основания. Иоанниты систематически злоупотребляли своими привилегиями в целях обогащения; оно все больше выдвигалось на передний план в их повседневной деятельности. Госпитальеры всячески подчеркивали свою независимость от баронов и епископов. Не испрашивая дозволения последних, они заводили собственные церкви, чем навлекали на себя ропот духовенства. В пику ему орденские капелланы отправляли религиозные обряды даже в городах, находившихся под интердиктом, совершали погребальные церемонии над отлученными; в свои госпитали братья-рыцари также принимали лиц, отлученных от церкви. Подчас иоанниты позволяли себе откровенно дерзкие выходки по отношению к местному клиру. Во время службы в храме Гроба Господня они во всю мочь трезвонили в колокола в своих церквах, заглушая проповедь иерусалимского патриарха, а в 1155 г. совершили даже вооруженное нападение на этот храм¹⁸. Не выдержав их дерзостей и «гордыни», патриарх Фуше Ангулемский пожаловался на вызывающее поведение госпитальеров римскому папе. Святой престол выразил порицание орденским братьям, но все-таки отказался подчинить их церковным властям Иерусалимского королевства¹⁹. Госпитальерам все сходило с рук. Хотя они причиняли подчас прямой ущерб иерусалимской короне, но королям приходилось считаться с воинами апостольского престола: рыцари св. Иоанна играли серьезную роль в военных предприятиях против сарацин, выступая обычно в авангарде либо прикрывая отход христианских отрядов; численность госпитальеров вместе с тамплиерами почти равнялась численности всех воинских контингентов Иерусалимского королевства²⁰.

В 1187 г. после разгрома крестоносцев Салах ад-Дином при Хаттине (4 июля) и взятия Иерусалима (2 октября) уцелевшие госпитальеры покинули город, в котором продержались 88 лет. После утраты Иерусалима госпитальеры наряду с храмовниками остались единственной боеспособной силой сохранившихся на Востоке франкских государств. Они приобрели важные позиции и в делах их управления, внутренней и внешней политики²¹. Ни один политически ответственный шаг не предпринимался без ведома и участия великого магистра ордена. В руках иоаннитов все еще оставались грозные Крак де Шевалье и Маргат. Благодаря своим разросшимся европейским владениям иоанниты располагали значительными денежными средствами. К 1244 г. у ордена имелось до 19 000 поместий²².

Между тем дело крестовых походов явно клонилось к закату. Связавшие с ними свое благополучие и амбиции госпитальеры словно не замечали перемен. Пополняя свои ряды свежими силами, орден продолжал приумножать собственные богатства. Иоанниты занялись ростовщическими и банковскими операциями. В отличие от храмовников, с которыми они постоянно соперничали, госпитальеры вкладывали свои деньги в недвижимое имущество. В то же время орден все больше переносил свою деловую активность на море. Он обзавелся флотом и взял на себя перевозку паломников: за приличное вознаграждение пилигримов отправляли из Италии и Прованса в Сен-Жан д’Акр, потом доставляли обратно. Орден даже вступил в соперничество с марсельскими судовладельцами. В 1233 г. коннетабль Иерусалимского королевства, вмешавшись в очередной конфликт конкурентов, ограничил право госпитальеров строить суда строгой квотой — не свыше двух кораблей ежегодно, причем им (вместе с тамплиерами) было запрещено перевозить свыше 1500 паломников в год²³. Тем не менее орден настойчиво укреплял свои морские силы. Теснимый мамлюкским Египтом, он тo и дело менял свое местопребывание: Тир, Маргат, Сен-Жан д’Акр. В сражении за эту крепость госпитальеры бились с крайним ожесточением, великий магистр Жан де Вильер был тяжело ранен²⁴. 18 мая 1291 г. этот город, последний оплот крестоносцев на Востоке, пал.

Одной из причин того, что крестоносцам не удалось закрепиться на территориях, которыми они владели около двух столетий, были не утихавшие распри госпитальеров с тамплиерами, порожденные алчностью тех и других. Еще в 1235 г. папа Григорий IX прямо поставил в упрек орденским рыцарям, что они не защищают «Святую землю», в чем состоит их обязанность, а только мешают этому, предаваясь пустым раздорам из-за какой-нибудь мельницы²⁵. Вражда госпитальеров к тамплиерам (однажды иоанниты — дело происходило в 40-х годах XIII в. — перебили почти всех храмовников в Сен-Жан д’Акр) сделалась притчей во языцех. Автор одного анонимного трактата, написанного в 1274 г., язвительно порицал орденских рыцарей, ставивших свои корыстные интересы выше интересов «Святой земли»: они «не могут терпеть друг друга. Причина тому — жадность к земным благам. Что приобретает один орден, вызывает зависть другого. Каждый отдельный член ордена, по их словам, отказался от всякого имущества, но зато они хотят иметь все для всех»²⁶.

Не желая примириться с потерей своих владений и былого могущества в «Святой земле», одержимые не столько враждой к «неверным», сколько жаждой наживы, рыцари ордена не оставляли мысли об отвоевании Палестины. Великий магистр Жан де Вильер с немногими уцелевшими «братьями» перебрался в том же году на Кипр, в королевство Лузиньянов, где госпитальеры уже раньше имели свои замки и поместья (в Колосси, Никосии и др.). Анри II Лузиньян, носивший также громкий титул короля Иерусалимского, пожаловал им Лимиссо (Лимассоль), и папа Климент V утвердил это пожалование. Госпитальеры возобновили военные действия против мамлюков, совершая пиратские рейды на ливанское и сирийское побережья. Оставаться вблизи «Святой земли» и при первой возможности постараться отбить ее у врагов Христа — этой цели подчинили госпитальеры свою воинскую активность. Они сосредоточили усилия прежде всего на создании военного флота²⁷, без которого нечего было и помышлять о достижении поставленной цели. В ордене вводится должность адмирала (чаще всего ее предоставляли многоопытным мореходам из Италии). Вскоре флот иоаннитов превзошел флот самого Кипрского королевства.

Пребывание на Кипре оказалось преходящим эпизодом в истории ордена. Его привилегии и непомерные притязания здесь, как и в прежнее время в Палестине, тоже раздражали местные власти и церковных иерархов. К тому же орден втянулся в местные династические распри, что сделало его положение крайне неустойчивым. Госпитальеры все еще были одержимы мечтой о новом крестовом походе. Однако такие замыслы почти ни у кого не вызывали больше воодушевления. В верхах Кипрского королевства к ордену стали относиться с явной неприязнью.

Великий магистр Гийом Вилларэ (1296-1305) принимает решение: остров Родос, плодородный, изобилующий удобными гаванями, расположенный вблизи берегов Малой Азии, сравнительно недалеко от Кипра и Крита, — вот где обоснуется орден, чтобы, не отвлекаясь ни на что другое, всецело посвятить себя борьбе за дело христианства. Родос номинально принадлежал ослабевшей Византии. Во время приготовлений к войне с нею Гийом Вилларэ умирает, выдвинутый им проект реализует его брат и преемник Фульк Вилларэ (1305-1319). В 1306-1308 гг. при содействии генуэзского корсара Виньоло Виньоли госпитальеры захватили Родос²⁸. Еще осенью 1307 г. великий магистр заручился поддержкой папы Климента V, утвердившего госпитальеров в их новых владениях. В 1310 г. сюда была перенесена резиденция капитула²⁹. Орден стал называться теперь «сувереном Родоса».

Иоанниты продержались тут более двух столетий. За это время окончательно сложилась организационная структура ордена. Он превратился в своеобразную аристократическую республику, в которой полновластие избиравшегося пожизненно великого магистра (обычно из французских сеньоров) контролировал и ограничивал высший совет должностных лиц ордена: «столпы» восьми «языков» (Прованса, Оверни, Франции, Арагона, Кастилии, Италии, Англии, Германии)³⁰, некоторые бальи, епископ.

Вошло в традицию закрепление за «столпами» каждого «языка» определенных функций: «столп» Франции — великий госпитальер считался первым в иерархии после великого магистра; «столп» Оверни — великий маршал командовал пешими войсками; «столп» Прованса обычно исполнял обязанности казначея ордена — великого прецептора; «столп» Арагона был интендантом, ведавшим орденским «хозяйством» (его титулы — дралье, кастеллян); «столп» Англии (он именовался туркопилье) командовал легкой кавалерией; «столп» Германии отвечал за укрепления (великий бальи, или магистр); «столп» Кастилии был великим канцлером — своего рода министром иностранных дел, хранителем документации ордена (его уставов и пр.)³¹. В это же время выработался ритуал иоаннитов: заседания совета предварялись торжественной процессией его участников, выступавших со знаменем великого магистра впереди; перед открытием совета все поочередно, сообразно рангу, целуют руку великому магистру, преклонив перед ним колено, и т. д.

Широкое развитие получило у иоаннитов в родосский период морское дело. Они переняли лучшие достижения искусных в кораблестроительстве и кораблевождении родосцев и сами стали сооружать двухрядные боевые дромоны (галеры) по 50 гребцов в каждом ряду, научились применять «греческий огонь». Флот ордена включал громадные по тем временам суда. В особенности выделялась шестипалубная, обшитая свинцовыми пластинами, уставленная пушками «Святая Анна» — боевой корабль, считающийся первым в истории морским «броненосцем»³².

Родосские рыцари в XIV-XV вв. не только отбивали все атаки мусульман, но подчас и сами переходили в наступление (захват гавани и крепости Смирны в октябре 1344 г.). В 1365 г. иоанниты приняли участие в крестовом походе кипрского короля-авантюриста Пьера Лузиньяна против мамлюкского Египта. Флот крестоносцев, выйдя из Родоса, где он вначале сосредоточился³³, 10 октября 1365 г. штурмом взял Александрию: в ее порту были сожжены все корабли противника. Богатства манили доблестных «рыцарей божьих» не в меньшей степени, нежели подвиги во имя веры, а источники приобретения этих богатств их не смущали. В начале XIV в. госпитальерам необычайно «повезло»: после ликвидации в 1312 г. ордена тамплиеров его имущество (большая часть домена, деньги и пр.), согласно булле папы Климента V Ad providam, было передано родосским рыцарям (в числе прочего им досталась башня храмовников в Париже: иоанниты открыли в ней госпиталь; позднее сюда, в Тампль, — ирония судьбы! — поместят свергнутого с престола 10 августа 1792 г. и арестованного Людовика XVI с семейством, а аптеку госпиталя отведут под покои Марии Антуанетты³⁴). Приняв наследство храмовников, орден существенно укрепил свое экономическое могущество. В период пребывания на Родосе под контролем братьев-рыцарей в Европе находилось 656 командорств³⁵. Приток средств позволил рыцарям расширять и благотворительную практику. Этого требовали как престижные соображения, так и последствия ратных дел: в конце XIV и в XV в. родосские рыцари построили у себя два крупных госпиталя³⁶. Благотворительные функции ставились в уставах ордена, принятых в этот период, в один ряд с воинскими обязанностями. После поражения рыцарской армии, собравшейся из многих европейских стран, при Никополе в 1396 г., где победу одержал османский султан Баязид, великий магистр иоаннитов, расщедрившись, выдал 30 тыс. дукатов из орденской казны для выкупа христианских пленников.

С XIV в. у ордена, как и у всей Европы, появился новый и наиболее опасный враг — османы, рвавшиеся на Запад. 29 мая 1453 г. султан Мехмед II захватил Константинополь. В 1454 г. он потребовал от иоаннитов уплаты дани в 2 тыс. дукатов³⁷. В ответ последовал гордый отказ, после чего орден приступил к строительству новых оборонительных сооружений. Первая острая схватка с османами произошла в 1480 г.³⁸. С мая Родос безуспешно осаждало огромное войско султана под командованием греческого ренегата Мануила Палеолога (Меши-паша). Ни подкопы под укрепления, ни действия агентов, завербованных им на Родосе, не сломили рыцарей. 27 июля 1480 г. осаждавшие произвели генеральный приступ: в нем участвовало 40 тыс. человек. Иоанниты стойко выдержали натиск и с моря, и с суши. Укрепления острова по всему его периметру защищали воины всех восьми «языков». Великий магистр Пьер д’Обюссон (1476-1503) был ранен в бою. Потеряв множество людей и кораблей, Мануил Палеолог отступил. Орден одержал победу над османами, однако она досталась дорогой ценой: Родос представлял собой груду развалин. Никто уже не мечтал о крестовом походе: нужно было хотя бы сохранить остров за собой. Вторичная и на этот раз оказавшаяся роковой боевая встреча с восточными завоевателями случилась 40 с небольшим лет спустя. Султан Сулейман II Кануни («Законодатель») выслал против Родоса 400 кораблей и 200-тысячное войско. Осада продолжалась полгода³⁹. Орден заблаговременно готовился к защите от османов. По инициативе великих магистров Фабрицио дель Коретто и Филиппа де Вилье де л’Иль-Адама (1521-1534) были возведены новые укрепления. Рыцари обеспечили Родос запасами продовольствия и оружием.

Иоанниты и на этот раз выказали несомненную отвагу в сражениях. Натиску атакующих — общий приступ был предпринят османами 24 июля 1522 г. — родосские рыцари противопоставили храбрость, а затем, когда враг ворвался на остров, применили тактику «выжженной земли». За Родос бились всего 219 иоаннитов, остальные семь с половиной тысяч защитников цитадели орденского владычества составляли генуэзские и венецианские моряки, наемники-лучники с Крита, наконец, сами родосцы⁴⁰. Сулейман II, потеряв чуть ли не 90 тыс. воинов, уже отчаялся в победе, но и силы оборонявшихся были на исходе. В конце декабря Иль-Адам отдал приказ взорвать все церкви, дабы их не осквернили руки «неверных», и через парламентеров изъявил согласие на капитуляцию: за нее проголосовал высший совет ордена. По условиям капитуляции (20 декабря 1522 г.) иоаннитам было разрешено увезти с собой знамена и пушки, уцелевшим в живых рыцарям надлежало убраться с Родоса — им гарантировалась безопасность; родосцы, не желавшие остаться на острове, могли последовать за рыцарями, прочие на пять лет освобождались от налогов. Сулейман II предоставил отъезжающим суда для переезда в Кандию (Крит); эвакуацию нужно было произвести за 12 дней.

1 января 1523 г. великий магистр, остатки его рыцарей и 4 тыс. родосцев погрузились на полсотни кораблей и отбыли с Родоса. Западная Европа проявила равнодушие к участи «защитников христианства»: никто и пальцем не пошевелил, чтобы их поддержать. Наследники крестоносцев представлялись воплощением другой эпохи. Европа была поглощена иными заботами — итальянскими войнами, бурными событиями Реформации…

Вновь начались скитания «бездомных» иоаннитов, длившиеся семь лет. Они ищут прибежища и, к удивлению Римской курии, хотят отвоевать Родос. Для этого им нужно где-то обосноваться; все просьбы великого магистра — насчет предоставления ордену какого-нибудь острова: Минорки, или Чериго (Цитеры), или Эльбы — отклоняются. Наконец император Священной Римской империи, во владениях которого «никогда не заходило солнце», Карл V согласился пожаловать ордену остров Мальту: он заботился о защите своих европейских владений с юга. 23 марта 1530 г. в соответствии с актом, подписанным в Кастель-Франко⁴¹, орден иоаннитов стал сувереном острова, который предоставлялся ему навечно — на правах свободного лена — со всеми замками, укреплениями, доходами, правами и привилегиями и с правом высшей юрисдикции. Формально, впрочем, великий магистр считался вассалом Королевства обеих Сицилии и обязан был в знак этой зависимости ежегодно, в праздник Всех святых (1 ноября), отдавать вице-королю, представлявшему сюзерена — корону Испании, ястреба-перепелятника или белого охотничьего сокола, но на практике эти вассальные узы не имели значения. Месяц спустя папа Климент VII одобрил, а еще через месяц утвердил буллой акт Карла V, и 26 октября 1530 г. великий магистр Филипп де Вилье де л’Иль-Адам в сопровождении членов совета и других главных чинов ордена вступил во владение островом. С этого дня по постановлению созванного тогда же капитула орден был переименован в «Суверена Мальты». Он стал оплотом в борьбе феодально-католической Европы против угрожавшей ей османской опасности. Пробыв на Мальте 268 лет (1530-1798), орден одержал свои крупнейшие победы над исламом, достиг «зенита» в своих воинских свершениях и здесь же пришел к своему полному упадку и краху.

35 лет спустя после водворения иоаннитов на Мальте османы попытались выбить их оттуда. Одной из ярких страниц истории Мальтийского ордена стала «Великая осада» (18 мая — 8 сентября 1565 г.)⁴². Во время нее 8155 рыцарей победоносно отбивали атаки 28 (или 48) тыс. османов, высадившихся в Марсаклокке, в юго-восточной части острова. Талантливым военным организатором иоаннитов выступил великий магистр Мальтийского ордена — 70-летний Жан Паризо де ла Валетта (1557-1568), ранее командовавший орденским флотом. События «Великой осады» знаменовали апогей воинской славы ордена. С этого времени за ним закрепилась репутация могучей морской силы. На горе Сцеберрас было решено в честь этой победы построить новую укрепленную столицу, назвав ее именем того, кто командовал иоаннитами, — Ла Валетта. 28 марта 1566 г. состоялась ее закладка. В память этого дня были вычеканены золотая и серебряная медали с изображением плана города с надписью: Malta renascens («возрождающаяся Мальта») и с указанием года и дня закладки. А спустя три года корабли мальтийских рыцарей, действуя в составе соединенного венецианско-испанского флота, помогли ему нанести еще один чувствительный удар османам: у берегов Греции, при Лепанто, 7 октября 1571 г. Этот триумф, означавший начало конца турецкой супрематии на Средиземном море, был бы невозможен без победы, одержанной иоаннитами на Мальте в 1565 г.

Длительное время Мальтийский орден выполнял функции «полицейского» Средиземноморья, преследуя корабли османских и североафриканских пиратов. Вместе с тем иоанниты все больше вовлекались в русло колониальных захватов западных держав. В XVII в. орден переориентировался в своей политике на Францию, включившись, в частности, в колонизацию Канады. Приумножая собственные богатства «во славу христианства», мальтийские рыцари не забывали и о своих функциях «братьев милосердия»: так, в 1573 г. они открыли в Ла Валетте большой госпиталь; в начале XVIII в. он принимал у себя до 4 тыс. больных в год. Это была самая крупная больница в Европе. Еще в XV в., в бытность ордена на Родосе, в его иерархии появилась должность инфирмерария — нечто вроде «главного санитара» («начмеда»). Его назначал капитул (обычно из французов). На Мальте эта должность сделалась в ордене одной из самых высоких. Обстановка, в которой жили орденские братья на бесплодном, скалистом острове, круглый год подверженном ветрам, почти лишенном питьевой воды, в особенности заставляла их постоянно заботиться об оздоровлении окружающей среды. Великий магистр Клод Виньякур (1601-1622) осуществляет серию мер по обеспечению населения питьевой водой; были произведены дренажные работы. В результате на Мальте исчезли довольно частые прежде эпидемии.

Богатства корпорации «морских полицейских» Европы росли, но те же богатства все больше и губили орден. Международная обстановка в Европе складывалась для него неблагоприятно — в качестве фактора политической жизни он постепенно утрачивает свое значение. С точки зрения государственных интересов Франции, влияние которой со временем возобладало во внутренних делах этой аристократически-рыцарской корпорации (поскольку ее доходы поступали главным образом оттуда)⁴³, состояние необъявленной вечной войны между Мальтийским орденом и Портой вообще становилось нежелательным. Французский абсолютизм шел по пути сближения с османской державой (торговый договор 1535 г. и пр.). Вот почему чем дальше, тем больше во Франции старались угомонить драчливое мальтийское «воинство божье», дабы избежать, в ответ на его «полицейские» акции в Средиземном море, осложнения отношений с Оттоманской империей. В услугах ордена переставали нуждаться. Между тем обогащение, по сути, превратилось в самоцель для мальтийских стражей католицизма. Увлекшись погоней за богатствами, они все откровеннее ведут образ жизни, далекий от рыцарско-христианского «идеала», предполагавшего, по крайней мере в теории, умеренность, чистоту нравов, воздержание. Напротив, высшие чины ордена теперь утопают в роскоши. Примеру знати стараются подражать и многие остальные иоанниты. Нередкими становятся случаи манкирования прямыми обязанностями — «монахи войны» предпочитают праздность подвигам и самопожертвованию; богатства ордена расточаются по прихоти чинов разросшейся орденской бюрократии (в 1742 г. — свыше 260 титулованных госпитальеров). Флот хиреет: «последние из крестоносцев»⁴⁴ увязают в долгах, денег на корабли не хватает.

Потеряв свою практическую «полезность», орден стал объектом зависти католических монархов, которые зарились на его богатства, и в то же время он все больше компрометировал себя в широком общественном мнении. На репутации ордена негативно сказывались вечные дрязги в его верхах, конфликты «столпов», так или иначе отражавшие общеевропейские коллизии. В условиях возраставшего в XVIII в. соперничества великих держав на Средиземном море самая незначительная выигранная мальтийскими рыцарями у османов морская баталия вызывала раздражение в правящих кругах Франции и Испании, вела к дальнейшему падению роли ордена в этом регионе — формально ведь он считался политически нейтральным…

В довершение всего в самой организации Мальтийского ордена, искони выступавшего опорой папства и католической церкви, наметились и стали углубляться центробежные тенденции, возникшие в эпоху Реформации на религиозно-политической почве. В 1539 г. рыцари семи из тринадцати командорств Бранденбургского бальяжа перешли в лютеранство. Образовалась евангелическая, по сути самостоятельная, ветвь иоаннитов. Впоследствии к этому бальяжу, в котором со второй половины XVIII в. бразды правления взяли Гогенцоллерны, примкнула шведская, голландская, финская, швейцарская орденская знать. Отношения с Мальтой фактически прекратились, хотя по соглашениям, заключенным в 1763-1764 гг., бальяж с центром в Зонненбурге признавался частью Мальтийского ордена на условии уплаты соответствующих взносов в его сокровищницу⁴⁵. Сложные перипетии пережил и английский «язык», пока наконец во второй половине XVIII в. было восстановлено великое приорство — в качестве англиканской и на практике тоже неподвластной Мальте ветви ордена⁴⁶.

Таким образом, к концу XVIII в. некогда целостное военно-монашеское сообщество распалось на три самостоятельные корпорации. Все это еще больше усугубляло и без того становившееся шатким положение мальтийских рыцарей. Правда, до поры до времени они могли по-прежнему жить припеваючи, но в 1789 г. во Франции грянула революция. Она-то и нанесла сокрушительный удар ордену. Ведь он располагал здесь весьма значительными земельными владениями. Когда разразилась революционная буря, сотни рыцарей поспешили уехать с Мальты: нужно было спасать французское достояние «суверена» и вместе с тем весь старый порядок, защищать сословные интересы дворянства, интересы католицизма. Декреты 1789 г. (отмена десятины, конфискация церковной собственности) лишили мальтийских рыцарей главнейшего источника их богатств — домениальных владений. Верхушка ордена, который фактически уже не был ни сувереном, ни военной силой, ни религиозной корпорацией и который, по выражению английского историка Р. Льюка, превратился в «институт для поддержания праздности младших отпрысков нескольких привилегированных семейств»⁴⁷, оказала бешеное сопротивление революции. Великий магистр Эмманюэль де Роган (1775-1797) в печати и устно превозносил заслуги ордена перед «христианством», доказывал неправомочность действий Учредительного собрания (орден-де суверен, иностранное государство). Наполовину парализованный де Роган рассылал энергичные протесты по всем странам, всячески противодействовал реализации декрета Учредительного собрания о конфискации имуществ церкви и церковных учреждений, протестовал против заключения королевской семьи в принадлежащий ордену Тампль. Со всем «крестоносным» пылом сражались верхи иоаннитов за явно обреченное дело спасения феодальной собственности. Мальта стала прибежищем контрреволюционной аристократии. Сюда съезжаются из Франции родственники знатных рыцарей, и орден не скупится на расходы для них, хотя сам переживает финансовую катастрофу в связи с распродажей своих былых владений во Франции, ставших «национальным имуществом»: его доходы упали с 1 млн. 632 тыс. скуди в 1788 г. до 400 тыс. скуди в 1798 г.⁴⁸. Орден явно приближался к своему краху.

Луч надежды на спасение блеснул с совершенно неожиданной, казалось бы, стороны: на Мальту обратил свои взоры устрашенный Французской революцией российский император Павел I, со дня своего вступления на престол призывавший государей противиться «неистовой Французской республике, угрожающей всю Европу совершенным истреблением закона, прав, имущества и благонравия»⁴⁹. В этих видах он стал вынашивать мысль о восстановлении силы Мальтийского ордена как оружия против революции, но… под эгидой самодержавия. Павел I еще в юности увлекался историей Мальтийского ордена⁵⁰. Воспитываясь при дворе своей бабки Елизаветы Петровны, он знал, конечно, что и при ней, и еще раньше, при Петре I, а затем и при Екатерине II из России посылали на Мальту молодых дворян-офицеров для обучения морскому делу, что Екатерина II во время войны с Оттоманской империей пробовала даже привлечь Мальту к союзу с Россией⁵¹. В 1776 г., будучи наследником престола, Павел I учредил на Каменном острове в Санкт-Петербурге инвалидный дом в честь ордена: над входом в него красовался мальтийский крест⁵². В середине 90-х годов XVIII в. элита Мальтийского ордена выказывает явное стремление к сближению с Россией. Сюда направляется бальи-граф Литта, миланец, служивший в свое время морским советником при дворе Екатерины II и хорошо знавший все входы и выходы в коридорах власти столицы Российской империи. Действуя через него, великий магистр де Роган настойчиво предлагал Павлу I стать покровителем ордена. Ловкий дипломат Литта рисовал перед российским самодержцем заманчивую перспективу превращения покровительствуемого им ордена в оплот борьбы с ненавистным якобинством. Это было время, когда в Европе сколачивалась вторая коалиция против республиканской Франции, а помещичье-крепостническая Россия сделалась центром подготовки войны и очагом притяжения всех реакционных сил на континенте. Павел I, этот «коронованный Дон-Кихот», по известному определению А. И. Герцена⁵³, пытавшийся оживить идеализированный образ средневековых «воинов господних», а с ними и консервативную идею рыцарства в противовес идеям «свободы, равенства, братства» ⁵⁴, приветил 7-тысячный корпус французских эмигрантов, включавший всех членов дома Бурбонов. Российский самодержец стремился поставить предел распространению «революционной заразы» и проложить дорогу торжеству принципа легитимизма. При таких обстоятельствах дипломатическая игра бальи Литта вскоре принесла свои плоды.

Павел I объявил о согласии пойти на сближение с католицизмом и учредить великое русское приорство Мальтийского ордена.

Старания ордена заручиться поддержкой царя еще более усилились, когда великим магистром был избран барон Фердинанд Гомпеш — первый немец во главе ордена, оказавшийся и последним его начальником на Мальте. Видя, что остров все более становится объектом вожделений западных держав, в первую очередь Англии, и будучи до смерти напуган успехами 27-летнего генерала Бонапарта, победоносно завершавшего свой итальянский поход, Гомпеш умоляет Павла I принять орден под свою высокую защиту. Перед Павлом I возникла, как ему представлялось, реальная возможность, опираясь на Мальту, возвести заслон якобинству, распространившемуся уже в Италии, и вместе с тем создать для России базу на Средиземном море, необходимую для войны с Портой и для обеспечения интересов российской империи в Южной Европе. Не исключено, что эксцентричного Павла I, «романтического императора», причудливо сочетавшего «тирана» с «рыцарем»⁵⁵, прельщала и чисто внешняя сторона дела: средневековое обличье Мальтийского ордена, отвечавшее пристрастию взбалмошного самодержца к «порядку», «дисциплине», к понятиям «рыцарской чести», его приверженность ко всякого рода блестящим регалиям, его склонность к религиозной мистике. Как бы то ни было, 15 января 1797 г. с Мальтийским орденом подписывается конвенция. Павел I принимает орден под свое покровительство. В Санкт-Петербурге учреждается Великое католическое русское (Волынское) приорство⁵⁶: ордену разрешается владеть в России землями, передаваемыми ему в виде пожертвования. Первыми российскими рыцарями Мальтийского ордена становятся большей частью французские аристократы-эмигранты — принц Конде, его племянник герцог Энгиенский и прочие кандидаты на гильотину, деятельно поддерживаемые графом Литтой, убежденным приверженцем легитимизма⁵⁷.

Дипломатический ход Гомпеша, кинувшегося в объятия царя, вскоре обернулся политическим просчетом, ибо в конечном счете повлек за собою потерю орденом Мальты. 19 мая 1798 г. 35-тысячный экспедиционный корпус Бонапарта (300 кораблей) отплыл из Тулона в Египет. Понимая стратегическое значение Мальты, Бонапарт не мог допустить, чтобы в тылу у него оставалась враждебная сила, да еще покровительствуемая Россией, которая входила в формировавшуюся антифранцузскую коалицию, — Мальтийский орден, пусть даже ослабленный до крайности (у него оставалось всего 5 галер и 3 фрегата!)⁵⁸. Бонапарт был прекрасно осведомлен о трудном положении ордена. Директория имела в нем свою «пятую колонну». Верхи ордена раздирались внутренними распрями: один из высших орденских чинов, командор Боредон-Рансижа, сторонник более гибкой политики, питал патологическую ненависть к малодушному и недальновидному Гомпешу. Главным же образом трудности ордена состояли в том, что его позиции на самой Мальте были сильно подорваны. Еще в 1775 г., в правление великого магистра арагонца Франсиско Хименеса де Техсада (1773-1775), там вспыхнул мятеж против иоаннитов, возглавленный местными священниками⁵⁹. Мятеж был подавлен в зародыше, так что до «Мальтийской вечерни» дело не дошло⁶⁰, но социальная атмосфера оставалась напряженной, несмотря на некоторые либеральные реформы, проведенные великим магистром Эмманюэлем де Роганом⁶¹.

Население с энтузиазмом воспринимало идеи и лозунги Французской революции; в какой-то мере они проникли даже в низшие элементы орденской иерархии, не разделявшие контрреволюционного курса аристократического руководства. В глазах же мальтийцев кичливые иоанниты, бесстыдно швырявшие деньгами на удовлетворение капризов эмигрантов в то время, когда народ голодал, воплощали отживший феодальный режим. Высадка корпуса Бонапарта отождествлялась с крушением феодальной системы на Мальте. В действительности, конечно, эта акция была продиктована исключительно стратегическими соображениями.

6 июня 1798 г. флот Бонапарта показался на рейде Мальты. Два корабля, которыми командовал адмирал Брюэй, вошли в Марсаклокк под предлогом пополнения запасов питьевой воды. Разрешение было дано, а три дня спустя к Мальте подошел остальной французский флот. Силы были слишком неравны. К тому же на острове поднялось восстание против иоаннитов. Через 36 часов французы без боя овладели Мальтой. На борту флагманского корабля «Восток» был подписан акт о капитуляции. Отныне сюзеренитет над Мальтой переходил к Франции. Рыцарям предоставлялась возможность уехать или остаться, французы могли поселиться во Франции, где их не будут рассматривать как эмигрантов. На Мальте оставалось всего 260 рыцарей. 53 из них сочли за благо перейти на сторону Бонапарта — в Египте они даже образуют особый Мальтийский легион. Акт о капитуляции гарантировал всем иоаннитам пенсию. Имущество ордена в дни этих событий подверглось разграблению, а сами иоанниты в подавляющем большинстве выехали с острова: там остались доживать свои дни лишь несколько старцев. Орден в третий раз за свою историю оказался «бездомным».

Капитуляция Гомпеша вывела из себя Павла I, всерьез принимавшего свою роль «покровителя ордена». Гнев царя был тем более велик, что, овладев Мальтой, французы выслали оттуда российского посланника. Было объявлено, что всякий русский корабль, появившийся у берегов Мальты, подвергнется потоплению. Тотчас черноморская эскадра адмирала Ушакова получила высочайший приказ двинуться к Босфору для действий против французов⁶². Подогреваемый ловким интриганом Литтой, от которого уже и раньше исходили проекты передачи власти в ордене царю (великий магистр-де «обесчестил свое имя и свой ранг!»), Павел I созвал членов Великого российского приорства, рыцарей Большого креста, командоров и остальных рыцарей св. Иоанна, будто бы представлявших в Санкт-Петербурге различные «языки», на чрезвычайное заседание. 26 августа его участники объявили Гомпеша низложенным⁶³ и обратились к Павлу I с просьбой принять орден под свое державство. 21 сентября Павел 1 официальным указом взял орден под высочайшее покровительство. В выпущенном по этому поводу Манифесте он торжественно обещал свято сохранять все учреждения ордена, ограждать его привилегии и стараться всеми силами поставить его на ту высшую ступень, на которой он некогда находился⁶⁴. Столица империи сделалась резиденцией всех «ассамблей ордена».

27 октября 1798 г. Павла I, в нарушение уставных норм ордена, единогласно избрали великим магистром. По распоряжению взбалмошного царя на правом крыле Адмиралтейства с 1 по 12 января 1799 г. развевалось красное с белым восьмиконечным крестом знамя Мальтийского ордена. Мальтийский крест включен был в государственный герб, украсив грудь двуглавого орла, и в значки гвардейских полков. Этот же крест получил значение ордена, жалуемого за заслуги, наравне с прочими российскими орденами. Во главе католического ордена св. Иоанна оказался православный царь Российской империи! Вакантные должности «столпов» восьми «языков» были замещены русскими. 29 ноября было, кроме того, учреждено Великое православное приорство, включавшее 88 командорств⁶⁵. В совет Мальтийского ордена Павел I ввел цесаревича Александра и представителей высшей знати. Всем им были пожалованы наследственные командорства. В случае отсутствия наследников доходы с командорства поступали в казну ордена, предназначаясь для отвоевания Мальты и искоренения «революционной заразы». Вести дела ордена император поручил фактическому шефу иностранной коллегии, своему фавориту графу Ф. А. Растопчину. Орденскому капитулу был предоставлен бывший дворец графа Воронцова на Садовой, ставший отныне «Замком мальтийских рыцарей». Была учреждена личная гвардия великого магистра в составе 198 кавалеров, облачавшихся в бархатные малинового цвета супервесты с белым крестом на груди. В числе других вельмож командором ордена стал граф — солдафон А. А. Аракчеев, комендант Петербурга, по поводу чего острословы язвили: «Только недоставало, чтобы его произвели в трубадуры». Командорства и звания кавалера «Большого креста» добился и ближайший царедворец Павла, его бывший камердинер, а затем фаворит, граф И. П. Кутайсов, мусульманин (турок) по происхождению (тогда как по высочайше утвержденным правилам ордена от кандидата в «рыцари» требовалась наряду с документами, удостоверявшими 150-летнюю принадлежность к дворянскому роду, также справка из Духовной консистории о христианском вероисповедании!).

Папу Пия VI известили об избрании нового великого магистра. Рим признал этот акт незаконным: Павел I — «схизматик», к тому же женатый. Царь, однако, шел «напролом». Его обуяла навязчивая идея: доверить французским рыцарям-иоаннитам реорганизацию российской армии и флота⁶⁶. Эмигрантская аристократия целиком поощряла царя в его действиях. Проживавший в Митаве граф Прованский Людовик (XVIII) получил от Павла I для себя и наследных принцев «большие кресты» Мальтийского ордена, еще 11 сеньорам были «пожалованы» командорские кресты⁶⁷. Вообще, по меткому наблюдению известного советского историка Н. Эйдельмана, рыцарский орден, сближающий воина и священника, был находкой для Павла I, приверженца теократии^68/a>. А тем временем международные события приняли в начале 1799 г. новый оборот: флот Англии, союзника России, под командованием адмирала Нельсона блокировал Мальту, которую так рассчитывал прибрать к рукам Павел I в звании великого магистра, чтобы закрепить влияние самодержавия в Южной Европе. С Англией, правда, было тайное соглашение, что она возвратит Мальту ордену. Однако, когда 5 сентября 1800 г. губернатор Мальты Вобуа, правивший от имени республиканской Франции, капитулировал, в Ла Валетте был водружен британский флаг: на Мальте утвердилось английское владычество, о возвращении ее ордену не было и речи. У Павла I остались лишь корона и жезл великого магистра, поднесенные ему в ноябре 1798 г., во время его избрания на этот пост депутацией орденского капитула. Ярость царя была безгранична: русского посла в Лондоне графа Воронцова немедля отозвали, английскому послу в Санкт-Петербурге лорду Вордсворту предложили оставить Россию⁶⁹. В изменившейся ситуации Павел I идет на сближение с «преступником закона божьего» (Бонапартом)⁷⁰, который, со своей стороны, предпринимая меры к соглашению с Россией, еще в июле 1800 г. известил царя о готовности вернуть Мальту ордену⁷¹ и в знак признания его великим магистром преподнес Павлу I шпагу, которую некогда папа Лев X подарил одному из великих магистров. Павел I, потерпев неудачу в войне во имя спасения тронов, резко меняет курс; вчерашний союзник — Англия превращается в противника. Перечеркнув коренной принцип своей внешней политики — принцип легитимизма, царь в декабре 1800 г. обратился с письмом к первому консулу⁷². Литта подвергнут опале, французские эмигранты изгоняются вон… В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. Павел I был убит заговорщиками. Александр I, разглядев бесперспективность затеи своего отца, поспешил отделаться от ордена: сохранив титул протектора, он отказался стать великим магистром, а в 1817 г. отменил и наследственные командорства: Мальтийский орден в России прекратил существование. Фарсом, разыгравшимся в Санкт-Петербурге под занавес уходившего XVIII века, и закончилась бы полная как геройства, так и в еще большей мере стяжательства и дрязг история иоаннитов, если бы не поддержка, полученная ими в высших аристократических и церковных сферах Западной Европы. После трех десятков лет скитаний (Мессина, Катания) Мальтийский орден в 1834 г. обрел свою постоянную резиденцию — на этот раз в папском Риме. На протяжении большей части XIX в. орден скромно прозябал в своих римских палаццо, хотя его делегаты блистали регалиями на различных международных конгрессах. Столь же незаметное существование влачили и ранее отпочковавшиеся от ордена немецко-евангелическая и англиканская ветви. Только на исходе XIX в., в эпоху империализма, когда господствующий класс, по словам В. И. Ленина, из страха перед растущим и крепнущим пролетариатом цепляется за все старое, отмирающее, вступает в союз «со всеми отжившими и отживающими силами, чтобы сохранить колеблющееся наемное рабство»⁷³, клерикальная реакция, перейдя в услужение капиталу, вдохнула в Мальтийский орден новую жизнь. Возродившись, иоанниты выступили, однако, уже не в качестве рыцарей, сражающихся с мечом или аркебузой в руках — времена переменились! — а в ином обличье, которое частично восходило к средневековой практике ордена: областью их деятельности стали благотворительность и санитарно-медицинская служба «милосердия». Орден во всех его ответвлениях превратился в своеобразный «красный крест», в международную клерикальную организацию неотложной и стационарной медицинской помощи, а также всякого рода филантропии, имеющей тем не менее вполне определенную классовую направленность: и благотворительная, и медицинская деятельность ордена развертываются в русле «крестоносной активности» на современный лад.

Адаптировавшись к капиталистической действительности, орден иоаннитов в значительной мере утратил свой элитарно-аристократический характер. Если в былые времена «новиций» обязан был представлять документально подтвержденные доказательства своей знатности (в восьми поколениях — для итальянцев, в четырех — для арагонцев и кастильцев, в шестнадцати — для немцев и т. д.), то теперь, во всяком случае, низшие ступени иерархии заполняются и лицами «неблагородного» происхождения. «Демократизировавшийся» орден освободил их также — с одобрения папства — от монашеских обетов. Последние сохранили силу только для рыцарей высоких рангов — «рыцарей по справедливости» (chevaliers de justice) и «рыцарей по заслугам» (chevaliers de devotion). Эта категория иоаннитов по-прежнему рекрутируется из титулованных фамилий, связанных ныне с крупным капиталом, так что современную элиту ордена образуют представители клерикально-помещичьей аристократии, потомки потерявшей свои привилегии феодальной знати, отпрыски королевских и императорских династий и т. п.

Сами иоанниты обозначают свою деятельность как «современный крестовый поход», но против кого? Кто заменил сегодня «неверных»? Это, разумеется, «враги христианской цивилизации», к которым реакционный клерикализм относит в первую голову мировую социалистическую систему, рабочее, коммунистическое и национально-освободительное движение. Борьба с ними, каковы бы ни были ее идеологическая оболочка и методы, составляет реальное содержание «крестового похода» империалистической реакции нашего времени⁷⁴. В фарватере такого «крестового похода» и протекает деятельность рыцарей св. Иоанна, вуалируемая филантропическим «бескорыстием» и будто бы свободными от политики, «общечеловеческими» мотивами.

Иоанниты-филантропы неустанно пекутся — и это достаточно выразительно характеризует их место в «крестовом походе» нынешних паладинов антикоммунизма — об отщепенцах, выброшенных прочь народами стран победившего социализма. Среди 14 европейских ассоциаций Мальтийского ордена значатся венгерская, польская и румынская, а в число пяти великих приорств входит… Богемия (Чехия). Все они фигурируют в списке этих подразделений ордена, и каждое упоминание о них сопровождается примечанием: «Члены [такой-то] ассоциации [великого приорства] действуют в изгнании и сотрудничают со своими собратьями в тех странах, где они сосредоточены»⁷⁵. Румынская ассоциация ставит своей задачей оказание помощи эмигрантам и передачу посылок «собратьям и их семьям» в самой Румынии; польская ассоциация содержит гостиницу в Риме; венгерская ассоциация («в изгнании») занимается деятельностью, аналогичной той, которую ведет румынская⁷⁶. Одна из служб Рейнско-Вестфальской ассоциации называется «Рождественские подарки для семейств, изгнанных из Силезии»⁷⁷.

Что касается «крестового похода» против рабочего и демократического движения, то здесь наибольшую активность проявляет, пожалуй, немецко-евангелический «спутник» Мальтийского ордена, воскрешенный отпрысками юнкерских фамилий и крупным капиталом ФРГ и нашедший прибежище после второй мировой войны в Бонне. Немногочисленный (энциклопедия Брокгауза называет менее 2500 человек), возглавляемый с 1958 г. принцем Вильгельмом-Карлом Гогенцоллерпом («херренмайстер»), орден располагает в Западной Германии восемью крупными больницами и, кроме того, имеет филиалы в ряде других стран, в их числе в Швейцарии. Деятельность швейцарского филиала, пожалуй, ярче всего характеризует идейно-политическую ориентацию нынешних мальтийских рыцарей. В земле Верхний Цюрих, в поселке Бубикон, с 1936 г. функционирует «Рыцарский дом» — музей ордена, являющийся его научно-пропагандистским и издательским центром. Ежегодно здесь устраиваются собрания иоаннитов — членов Бубиконского общества, группирующегося вокруг музея, где читаются рефераты на темы из истории крестовых походов и прежде всего из истории самого ордена (конечно, все рефераты — апологетического содержания), которые затем публикуются в Ежегоднике, выпускаемом Бубиконским музеем⁷⁸. Из материалов отчетных докладов явствует, что практическая деятельность ордена осуществляется якобы исключительно в рамках чистой благотворительности и абстрактного человеколюбия: ее основа, как всячески подчеркивается в этих документах, — принцип любви к ближнему. Внимательное чтение документации ордена показывает, однако, что благотворительная, по видимости, деятельность иоаннитов отнюдь не является аполитичной, какой ее хотели бы представить чины этого ордена, якобы стоящего «вне политики»⁷⁹. Оказывая помощь «обремененным и нуждающимся», орден тем не менее руководствуется формулой своего средневекового устава, смысл которой состоял в одном: главная обязанность иоаннитов — причинять всяческое зло врагам Христа. Эта формула истолковывается в наши дни достаточно однозначно: действовать в духе насаждения идейной непримиримости к врагам христовой веры — среди «нуждающихся и скитальцев», о благополучии которых так ревностно печется орден. И вот что особенно примечательно: он старается распространить свое влияние главным образом в рабочей среде. У иоаннитов имеется, к примеру, крупный госпиталь в Руре, обслуживающий ежегодно около 16 тыс. горняков и химиков. Причем именно тут, где, по патетическому определению фон Арнима, «речь идет о здоровье и душе (sic! — М. 3.) горняка», наблюдается тесная связь практики врачевания с пропагандистским воздействием орденского клерикализма. «Нигде, пожалуй, — заявлял этот канцлер ордена, — не находятся в такой прямой связи обе задачи иоаннитов, как здесь: борьба с неверными и оказание милосердной помощи ближнему»⁸⁰. Бросается в глаза и другое обстоятельство: проповедуя «вражду к неверным», целители и филантропы-иоанниты широко обращаются со своими увещеваниями к рабочей молодежи и к трудящимся-женщинам (имеется особая организация сестер-иоанниток, созданная еще после франко-прусской войны)⁸¹. Медицинская и материальная (лекарствами и пр.) помощь тесно переплетается с клерикальной агитацией, с заботой о «душе горняка». Обращает на себя внимание тот факт, что многие европейские ассоциации «центрального», т. е. собственно Мальтийского, ордена также концентрируют свои усилия на обработке «пролетарских душ». Рейнско-Вестфальская ассоциация содержит госпитали в крупных центрах тяжелой индустрии ФРГ: госпиталь св. Иосифа — в Бохуме (на 240 коек), госпиталь св. Франциска — во Фленсбурге (на 460 коек), там же — детский дом (приют)⁸²; голландская ассоциация занимается патронажной помощью в рамках Национальной католической ассоциации, имея в виду «наиболее нуждающиеся семьи»⁸³; больничная служба ордена во Франции с особым тщанием опекает «обездоленных», дабы они могли «забыть о своих страданиях»⁸⁴. Французские госпитальеры, ме;ду прочим, активно действовали во время майско-июньских событий 1968 г. в Париже, осуществляя в Латинском квартале быструю эвакуацию раненых и пострадавших от слезоточивого газа⁸⁵.

Наконец, третьим важнейшим объектом, на который распространяют свои заботы мальтийские рыцари, являются развивающиеся страны Азии, Африки, Латинской Америки. Перечень благотворительно-медицинских учреждений, которыми владеет там орден, насчитывает десятки названий⁸⁶. Особую службу иоаннитов составляет, в частности, «Международная помощь суверенного магистрата Мальтийского ордена для оказания содействия миссиям и борьбы против голода, нужды и темноты», занимающаяся почти исключительно странами «третьего мира». Располагая солидными денежными средствами, мальтийские рыцари сегодня либо выступают в роли прямых приспешников католических миссионеров — проводников идей и политики неоколониализма, либо же выполняют сходные по характеру с миссионерскими задачи на свой страх и риск. Они не скупятся на расходы по организации детских садов, яслей, летних лагерей, больниц и диспансеров, патронажной службы, не жалеют денег на подготовку соответствующим образом обученного персонала, субсидируя, например, обучение студентов из латиноамериканских государств. Так, в Риме с этой целью созданы два фонда госпитальеров: один — в рамках Международного университета социального обучения pro Deo («За бога»), другой — при Институте «Вилла Назарет» (для 10 студентов ежегодно). Существует педиатрическая служба ордена в Боготе (Колумбия), и там же он оказывает «социальную помощь» дошкольникам «нуждающихся семейств». Во многих странах Африки, Азии, Латинской Америки, население которых страдает от тяжких болезней — наследия колониального владычества, госпитальеры стараются завоевать доверие низов, принимая меры против распространения этих болезней (лепрозории и диспансеры, институты в Бирме, Сенегале, Габоне, на Мадагаскаре, в Конго (Киншаса), Уганде, Гватемале и т. д.). Впрочем, истребляя проказу среди «черных», французские рыцари св. Иоанна, работающие, в частности, в парижском госпитале имени Людовика Святого, стремятся уловить и души «своих рабочих» — ведь они находятся в контактах с африканскими иммигрантами и не гарантированы от инфекции. В то же время сотни «рыцарей» содействуют… паломничествам изверившихся людей в Лурд и прочие святые места католицизма. На свои средства Мальтийский орден оказывает также помощь продовольствием и медикаментами прежде всего населению бывших французских колоний: в 1973 г. французская служба Мальтийского ордена OHFOM (Oeuvres hopitalieres francaises de l’Ordre de Malte) направила в страны Тропической Африки, пострадавшие от жестокой засухи, 37 т порошкового молока и других продуктов, в Южный Вьетнам — около 500 кг медикаментов и т. д.

Осуществляя столь разнообразную, хотя и объединенную общими целями «современного крестового похода», деятельность, все три подразделения Мальтийского ордена пытаются координировать ее: 3 апреля 1970 г. на Мальте происходил съезд ордена, где были представлены и французские рыцари (президент ассоциации — бальи принц Гюи де Полиньяк), и немецко-евангелический орден иоаннитов (князь Вильгельм-Карл фон Гогенцоллерн), и английский «достопочтенный» орден св. Иоанна (лорд Уокхэрст).

Мальтийский «суверен», чтобы укрепить свои позиции, усердно ищет территорию, где бы можно было поднять флаг ордена: он готов купить любой островок — у берегов Латинской Америки или в Индонезии. Пока эти старания не увенчались успехом.

Орден госпитальеров, когда-то верно служивший феодальному классу, сегодня находится в стане воинствующего клерикализма, тщетно стремящегося задержать неодолимый ход истории человечества по пути мира и социального прогресса.

Примечания:

1. См.: P. Jardin. Les Chevaliers de Malte. Une perpétuelle croisade. P., 1974, c. 17.

2. Недавно опубликованный Мальтийским орденом отчет о его деятельности в наше время имеет подзаголовок: «Современный крестовый поход» (Ordre S.M.H. de Malte. A modern crusade. Publication de l’Ordre de Malte. Rome, [s. d.]). S.M.H. — сокращенное обозначение официального названия ордена «L’Ordre Souverain et Militaire des Hospitalliers».

3. P. Jаrdin. Les Chevaliers, c. 311.

4. «Espresso», 28.VI.1981.

5. Существует обширная научная, полунаучная, популяризаторская литература (несколько десятков одних только монографий на английском, итальянском, немецком, французском языках), в которой освещается история иоаннитов в целом и ее наиболее значительные эпизоды. Как правило, литература эта имеет конфессионально-апологетический характер. Сказанное в особенности относится к исследованиям, созданным руководящими деятелями самого ордена, например его «главным санитаром» графом М. Пьердоном (ум. в 1955 г.), носившим высокий титул бальи; его книга тем не менее ценна содержащимся в ней богатым документальным материалом. Нередко в сочинениях западноевропейских историков-клерикалов явственно проступают националистические мотивы, романтизация деяний мальтийских рыцарей, превознесение ордена как «щита Европы» против османов и пр. (В. Cassar Воrg Olivier. The Shield of Europe. L., 1977). Реалистичнее и глубже новейшие исследования некоторых английских медиевистов (в частности, Дж. Райли-Смита), а также немногие общие труды по истории Мальты, в которых судьбы ордена рассматриваются в контексте исторического развития острова в позднее средневековье. — Е. Gerada Azzopardi. Malta, an Island Republic. [S. 1.], [1980]. В отечественной историографии нет ни одной книги о Мальтийском ордене; в единственной известной нам популяризаторской статье затрагиваются лишь события, относящиеся ко времени царствования Павла I, когда орден оказался в фарваторе политики российского самодержавия (см.: О. Брушлинская, Б. Михелева. Рыцарский маскарад при дворе Павла I. — «Наука и религия». 1973, № 9).

6. Willermi Tyrensis Historia rerum in partibus transmarinis gestarum. — Rec. des Hist, des Croisades. T. 1. P., 1844, с 822-826.

7. M. Pierredone. Histoire politique de l’Ordre Souverain de Saint-Jean de Jerusalem. T. I. P., 1956, с XXII; D. Le Blevec. Aux origines des hospitalliers de Saint-Jean de Jerusalem. Gerard dit «Tenque» et Fetablissement de l’Ordre dans le Midi. — «Annales du Midi (Toulouse)». T. 89. № 139. 1977, с 137-151.

8. J. Prawer. Histoire du royaume latin de Jerusalem. Т.. I. P., 1969, с 490.

9. J. Delaville Le Roulx. Cartulaire general de l’Ordre des Hospitalliers de Jerusalem. T. I. P., 1894, с 29-30 (№ 30).

10. Символический смысл вкладывался и в другие аксессуары одеяния иоаннитов: суконная накидка — по примеру одежды Иоанна Крестителя, согласно преданию, тканной из верблюжьей шерсти; узкие рукава этой накидки — в знак того, что иоанниты отрекались от вольготной мирской жизни, становились на путь религиозного подвижничества и т. д.

11. J. Riley-Smith. The Knight of St. John of Jerusalem, ca 1050-1310. L, 1967, с 376-377.

12. The Itinerary of rabbi Benjamin of Tudela. Transl. and ed. by A. Asher. Vol. 1. L.- В., 1840, с. 63.

13. К концу XIII — началу XIV в. орден имел в Европе около трех десятков приорств, в том числе, помимо французских, в Англии, Ирландии, Испании, Италии, Португалии, в германских землях, в Богемии (Чехии), Венгрии, Польше и т. д. См.: J. Rilеу-Smith. The Knight, с 352 и ел.

14. См. подробнее: R. Fedden, J. Thomson. Crusader Castles. London-Beecles, 1957, с 84-90; R. С. Smail. The Crusaders in Syria and the Holy Land. N. Y.-L., 1973, с 105 и ел.

15. R. С. Smail. Crusader’s castles of the twelfth Century. «The Cambridge Historical Journal». Vol. 10, 1951, № 2, с 148.

16. R. Fedden, J. Thomson. Crusader, с 65; см. также: R. С. Smail. The Crusaders in Syria, с. 113-115.

17. R. С. Smai1. Crusader’s castles, с 149.

18. J. Riсhard. Le royaume latin de Jerusalem. P., 1953, с 109.

19. Там же.

20. J. Prawer. Histoire du royaume latin de Jérusalem. T. 1, с 497.

21. J. Riley-Smith. The Knight, с 89.

22. J. Richard. Le royaume, с 213.

23. Там же, с. 214.

24. J. Rilеy-Smith. The Knight, с 197.

25. A. Waas. Geschichte der Kreuzzüge. Bd 2. Freiburg, 1956, с 27.

26. Там же.

27. J. Rileу-Smith. The Knight, с 200.

28. A. E. Laiou. Constantinople and the Latin. The Foreign Policy of Andronicus II. 1282-1328. Cambridge (Mass.), 1972, с 228.

29. См. подробнее: A. Luttrell. The Knight Hospitallers of Rhodes and their Achievements in the Fourteenth Century. — «Revue de I’Ordre Souverain de Malte». Vol. 16, 1958, с 136-142; он же. The Hospitallers of Rhodes, 1306-1421.-A History of the Crusades. Ed. by K. Setton. Vol. 3. Madison — London, 1975, с 286 и ел.

30. E. Gerada Azzopardi. Malta, с 156.

31. E. Gerada Azzopardi. Malta, с 157.

32. P. Jardin. Les Chevaliers, с 66.

33. См. подробнее: Н. Luke. The Kingdom of Cyprus, 1291-1369. -A History of the Crusades. Vol. 3, c. 355 и сп.

34. P. Jardin. Les Chevaliers, с 36.

35. E. Gerada Azzopardi. Malta, с 157.

36. P. Jardin. Les Chevaliers, с 69.

37. См. подробнее: Е. Rossi. The Hospitallers at Rhodes, 1421-1523. — A History of the Crusades. Vol. 3, с 321 и cл.

38. E. Вrоckman. The Two Sieges of Rhodes. 1480-1522. L., 1969, с 58-92.

39. Там же, с. 124-155.

40. Е. Rossi. The Hospitallers, с 335.

41. M. Pierredоnе. Histoire, c. XXV-XXVI.

42. См. подробно: Е. Bradford. The Great Siege 1565. L., 1961.

43. E. Gerada Azzopardi. Malta, с 173.

44. R. Сava1ierо. The Last of the Crusaders. The Knight of St. John and Malta in the Eighteenth Century. L., 1960.

45. M. Pierredоne. Histoire, с XXVIII.

46. В 1888 г. королева Виктория назначила великим приором принца Уэльского Эдуарда. В наши дни этот пост занимает по традиции герцог Глочестерский; см.: P. Jardin. Les Chevaliers, с. 306.

47. H. Luke. Malta. An Account and an Appreciation. 2nd ed. L., 1960, с. Ш.

48. P. Jardin. Les Chevaliers, с 289.

49. Цит. по: С. Б. Окунь. История СССР. 1796-1825. Л., 1948, с. 37.

50. См.: Н. Эйдельман. Грань веков. М., 1982, с. 74.

51. С. В. Окунь. История, с. 40.

52. Е. С. Шумигорский. Император Павел I. Жизнь и царствование. СПб., 1907, с. 107.

53. А. И. Герцен. Собрание сочинений. Т. 13. М., 1958, с. 238.

54. См.: Н. Эйдельман. Грань веков, с. 71.

55. Там же, с. 69.

56. Е. С. Шумигорский. Император Павел I, с. 107.

57. Там же, с. 141.

58. P. Jardin. Les Chevaliers, с. 290.

59. Подробнее см.: R. Cavalier о. The Last, с. 154 и сл.

60. Там же.

61. Е. Gerada Azzopardi. Malta, с. 178.

62. Е. С. Шумигорский. Император Павел I, с. 147.

63. М. Pierredone. Histoire, с. 219 и ел.

64. Е. С. Шумигорский. Император Павел I, с. 148.

65. М. Pierredone. Histoire, с. 229.

66. P. Jardin. Les Chevaliers, с. 296.

67. М. Рierredоnе. Histoire, с. 247.

68. Н. Эйдельман. Грань веков, с. 79.

69. М. Pierredone. Histoire, с. 258.

70. Е. С. Шумигорский. Император Павел I, с. 182.

71. С. Б. Окунь. История, с. 83.

72. См. подробнее А. 3. Манфред. Наполеон Бонапарт, М.. 1971, с. 341, 358-359.

73. В. И. Ленин. Отсталая Европа и передовая Азия. — Полное собрание сочинений. Т. 23, с. 166.

74. См.: М. А. Заборов. Концепция крестовых походов в истории, политике, литературе. — «Вопросы истории». 1981, №11.

75. Цит. по: Documents. — P. Jardin. Les Chevaliers de Malte, с. 418.

76. Там же, с. 424-425.

77. Там же, с. 423.

78. Нам удалось познакомиться с некоторыми образцами такого рода апологетики: М. Beck. Die geschichtliche Bedeutung der Kreuzzuge. — «Jahrhefte der Ritterhausgesellschaft». Bubikon, 16. H., 1953, с 10-28; P. G. Thielen. Der Deutsche Orden. — Там же, 21. H., 1957, с. 15-27.

79. См.: «Jahrhefte der Ritterhausgesellschaft». Bubikon, 14 H., 1950, с 10.

80. Там же, с. 16.

81. Там же, с. 17.

82. P. Jardin. Les Chevaliers, с. 423.

83. Там же, с. 422.

84. Там же, с. 319.

85. Там же, с. 318.

86. Там же, с. 415-418.