Смотрите также Зубаря Виталия Михайловича
Зубарь В.М.
По поводу раннехристианской базилики в Тире
V Боспорские чтения. 2004. С. 164-169.
В ходе работ на территории Тиры в 1996-1999 гг. было открыто помещение No 610 с апсидой в восточной стене (рис. 1, /)o Комплекс был исследован частично, но остатки постройки были датированы периодом раннего средневековья и атрибутированы как христианский храм, который якобы свидетельствует о распространении христианства в Нижнем Поднестровье. С привлечением письменных источников о распространении христианства у готов и антов, в которых, правда, Тира не упоминается, в печати было заявлено, что раскопанный комплекс заполняет «хронологический промежуток между античной Тирой и золотоордынским Белгородом» и что Тира была одним из центров распространения христианства в междуречье Дуная и Днестра, в том числе, и среди ранних славян (Самойлова, Кожокару, 2003? с. 39 — 47). Одновременно был издан отчет о результатах работ (Самойлова, Кожокару, Богуславский, 2003, с. 2002), что позволяет на конкретном материале оценить степень достоверности и научной обоснованности выводов, сделанных его авторами.
Раскопками была открыта восточная часть здания с полукруглой апсидой (рис. 1, II). Слои внутри помещения нарушены строительством, которое велось здесь в XIII — XIV вв. В заполнении встречено «достаточно много фрагментов мраморных облицовочных плит, возможно, они составляли покрытие пола» (Самойлова, Кожокару, Богуславский, 2002, с. 178). Ниже золотоордынского слоя обнаружен материал II-III вв., а также отдельные вещи V-VII вв., в том числе, «фрагменты капители с растительным орнаментом, аналогичные встреченным при раскопках христианских базилик в Херсонесе» (Самойлова, Кожокару, Богуславский, 2002, с. 178; ср.: Самойлова, Кожокару, 2003, с. 40) (рис. 2, 1-2).
Рис. 1. I — схематический план раскопанной части территории античной Тиры по Т.Л. Самойловой и Кожокару.
Строительные остатки эллинистического (1), римского (2) и позднеантичного («послеготского») (3) периодов,
а — помещение No 610; II — арсенал тирской вексилляции (здание тирской вексилляции по И.Б. Клейману).
II — общий вид помещения No 610 с апсидой по Т.П. Самойловой и В. Кожокару
Все это позволило Т. Л. Самойловой и В. Кожокару сделать вывод о том, что в Тире открыта базилика, подобная херсонесским. На основании сравнения «здания» No 610 с раннесредневековыми храмами Херсонеса они пришли к заключению, что в этой постройке присутствуют следующие элементы христианского храма: «1) одна апсида полукруглой формы; 2) три нефа; 3) наличие нартекса и экзонартекса предположительны; 4) наличие хор предположительно, хотя и маловероятно» (Самойлова, Кожокару, 2003, с. 41). Дополнительным аргументом в пользу атрибуции раскопанного комплекса в качестве именно христианского храма служат фрагменты мраморных плиток, которые «позволяют предположить наличие вымостки из мраморных плит», обломки «беломраморных профилированных дверных косяков, а также два беломраморных фрагмента капителей, орнаментированных листьями, аналогичных капителям VI в. из Херсонеса» (Самойлова, Кожокару, 2003, с. 40). В пользу этого свидетельствует и применение в постройке цемянкового раствора, который, с точки зрения авторов отчета, вплоть до средневекового периода использовался в Северном и Северо-Западном Причерноморье лишь при строительстве виноделен (Самойлова, Кожокару, Богуславский, 2002, с. 180).
Основной конструктивной особенностью постройки, которая атрибутирована как базилика, является апсида. Наличие небольших апсид совершенно не характерно для алтарной части раннесредневековых христианских храмов. Но они хорошо известны в ряде общественных сооружений римских военных лагерей, в частности, в принципиях и термах, которые строились на территории римских провинций, в том числе, и в Северном Причерноморье, где последние археологически зафиксированы в Херсонесе, на территории Харакса и в Пантикапее. Причем не только при строительстве виноделен, но и терм в северопричерноморском регионе во II — III вв. повсеместно и широко использовался известковый вяжущий раствор.
Анализ опубликованных планировочных остатков также не позволяет согласиться с интерпретацией открытого сооружения в качестве трехнефной базилики. Против этого свидетельствуют не только небольшие размеры апсиды, но и асимметричное ее расположение по отношению к южному и северному отрезкам восточной стен постройки (рис. 1, II). Судя по опубликованному плану, южная стена не параллельна северной, а восточная стена с апсидой образует тупой угол с кладкой, к которой она пристроена (рис. 1, II).
Рядом с апсидой располагался проем, который следует однозначно интерпретировать как дверной, что нехарактерно для христианских базилик. Сомнительным представляется и вывод о трехнефной конструкции постройки, сделанный на основе находки «фундаментальной части под колонну, которая принадлежала колоннаде, отделявшей северный неф от центрального» (Самойлова, Кожокару, 2003, с. 40), хотя в тексте отчета эта находка даже не упомянута. Но там сказано, что «пол помещения был нарушен и непотревоженные участки не выявлены» (Самойлова, Кожокару, Богуславский, 2002, с. 178; ср.: Самойлова, Кожокару, 2003. С. 40). Следовательно, если база колонны была действительно найдена именно в этом помещении, то она не могла быть зафиксирована in situ. Общеизвестно, что в раннехристианских базиликах колонны на базах стояли не просто на полу храма, а на специальных фундаментах, так как они несли значительную нагрузку. Однако в процессе раскопок каких-либо следов таких фундаментов зафиксировано не было. Таким образом, отмеченные элементы полностью противоречат всему тому, что известно о планировочном решении христианских базилик.
С точки зрения Т. Л. Самойловой и В. Кожокару, в пользу атрибуции «здания» как базилики свидетельствуют фрагменты капителей, которые отнесены к коринфско-византийскому типу раннесредневекового времени, наиболее ярко представленному в культовой христианской архитектуре Херсонеса. Но опубликованные экземпляры (рис. 2, 1-2), один из которых является фрагментом капители пилястра (рис. 2, 2), относятся к типу капителей коринфского ордера, украшенных листьями аканфа, которые являлись продукцией малоазийских мастерских и получили широкое распространение в декоре интерьеров построек на территории всего Восточного Средиземноморья и, в том числе, дунайских провинций Римской империи во II — III вв. Ближайшие аналогии этому типу происходят из терм II Истрии и Херсонеса. А мраморные фрагменты, опубликованные в перевернутом виде и интерпретированные как дверные косяки (Самойлова, Кожокару, 2003, с. 46), в действительности являются карнизами, которыми украшались интерьеры помещений различного назначения зданий (частного — виллы, общественного — термы), возводившихся во II — III вв. и не имеющие ничего общего с христианскими храмами. Что же касается мраморных облицовочных плиток, то они служили не только в качестве «вымостки» пола, а в первые века н. э. широко использовались при отделочных работах внутри помещений — облицовка стен или в мозаичном покрытии.
Рис. 2. Фрагменты мраморных капителей из Тиры (2, 3) по Т.Л. Самойловой и В. Кожокару, капитель коринфского ордера из терм II Истрии (3) по А. Суцевиану и мраморных карнизов (4) по Т.Л. Самойловой и В. Кожокару (размещены в нормальном виде мною — В.З.).
Анализ материалов, полученных при раскопках помещения No 610 на территории Тиры, свидетельствует, что его ни в коем случае нельзя атрибутировать в качестве христианской базилики. Оно, вероятно, являлось составной частью какого-то еще не раскопанного строительного комплекса, а не отдельно стоящим христианским культовым сооружением. И, судя по опубликованному материалу, было построено во II — III вв. н. э., а в позднеантичный («послеготский») период истории Тиры его функции изменились. Как и другие постройки этого времени, здание погибает не позднее рубежа IV — V вв. Это хорошо согласуется с тем, что в Тире непосредственно над строительными остатками позднеантичного периода, в том числе, и в помещении No 610, фиксируются постройки золотоордынского города XIII — XIV вв.
Итак, можно констатировать, что помещение No 610 в Тире нет никаких оснований рассматривать в качестве христианского храма-базилики середины-второй половины I тыс. н. э., связывать с христианизацией населения Северо-Западного Причерноморья и сопредельных территорий в период раннего средневековья, а также использовать для доказательства продолжения жизни на территории города после IV в. (ср.: Самойлова, 2004, с. 112 — 113). Эти выводы, сделанные без надлежащего научного анализа и интерпретации археологического материала, несостоятельны. Поэтому они не могут использованы для каких-либо серьезных исторических и религиеведческих реконструкций.
Литература
Самойлова ТЛ., Кожокару В., Богуславский Г.С. Античная Тира — средневековый Белгород (Отчет о раскопках за 1996 — 1999 гг.) // Tyras, Cetatea Albąa/Belhorod-Dnistros’kyj. Bucureṣti, 2002.
Самойлова ТЛ., Кожокару В. К вопросу о распространении христианства в первом тысячепетии в междуречье Дуная и Днестра // Христианское наследие Византии и Руси. Сборник материалов II Международной конференции «Церковная археология: изучение, реставрация и сохранение христианских древностей» (Севастополь, 2002 г.). Симферополь, 2003.
Самойлова ТЛ. К вопросу о времени основания и гибели античной Тиры // Боспорский феномен: проблемы хронологии и датировки памятников. — СПб., 2004. — Ч. 2. — С. 205 — 219.
