Коровина А.К.
Сорокина Н.П. Тузлинский некрополь. Труды Государственного исторического музея, вып. XXVI, М., 1957, 63 стр. + 24 рис. + 14 табл. + IV цв. табл. Тираж 1500.
«Советская археология», No 1, 1959. С. 316-318.
Книга Н. П. Сорокиной представляет собой монографию об античном некрополе, расположенном на Таманском полуострове, около мыса Тузлы, и является ценным и интересным исследованием для специалистов, занимающихся историей Северного Причерноморья. Значительная часть материала, использованного в работе, не была опубликована (материал раскопок В. Н. Глазова 1913 и 1916 гг.), а часть, изданная в виде дневников, не была научно обработана (раскопки В. В. Шкорпила)1. Для доказательства своих основных положений автор широко использует аналогии, делает интересные экскурсы в область истории культуры как отдельных племен и городов, так и греческих государств метрополии. Например, при решении вопроса о происхождении сырцовых гробниц автор приводит интересные аналогии из некрополей Пантикапея, Ольвии, Таманского полуострова, а также и Греции (стр. 14), в связи с вопросом об обряде кремации разбирает основные типы этого обряда как в некрополях Малой Азии, так и материковой Греции.
Книга имеет шесть глав, введение и заключение.
В небольшом введении автор ставит вопрос о взаимоотношениях синдов с Боспором. Далее Н.П. Сорокина справедливо отмечает значение археологического материала, наряду с письменными источниками, для изучения истории Боспора. Затем дается очерк исследования некрополя Тузлы. После этого автор переходит к анализу погребальных сооружений и погребального обряда. Исследование ведется в хронологическом порядке (с конца VII в. до н.э. по IV в. н.э. включительно), намечается эволюция погребального обряда, рассматривается инвентарь.
В заключительной части работы автор уделяет большое внимание вопросу о локализации Корокондамы и, как нам представляется, убедительно доказывает, что она была расположена в районе мыса Тузлы. Таким образом, рассматриваемый некрополь автор связывает с Корокондамой. В этой части работы в известной мере освещен этнический состав населения Корокондамы и затронуты некоторые проблемы социально-экономической жизни города. Хотелось бы остановиться на некоторых моментах, которые, на наш взгляд, недостаточно ясно и правильно освещены автором.
Большое внимание в книге уделено вопросу о происхождении каменных плитовых гробниц. На стр. 26 автор справедливо отмечает, что «нельзя целиком относить плитовые могилы некрополей тех поселений и городов, где могли совместно жить греки, и представители северопричерноморских племен, в частности скифы, синды и меоты, к местному типу погребальных сооружений». Действительно, мы не можем игнорировать греческое влияние на этот погребальный обряд, так же как не можем не считаться и с местной традицией. Для доказательства последней автор приводит аналогии с могильниками Крыма и Прикубанья античной эпохи (V-II вв. до н. э.). Но нам представляется, что эти положения звучали бы более убедительно, если бы привлекались памятники и более раннего времени. В этом отношении большой интерес представляют открытые исследователями XIX в. на территории Таманского полуострова погребения эпохи бронзы, среди которых имеются и каменные гробницы. Например, в кургане, расположенном на берегу Малого Ахтанизовского лимана, в 1872 г. В.Г. Тизенгаузен открыл гробницу, сложенную из больших каменных плит, в которой на каменном помосте лежал на правом боку «остяк с инвентарем, типичным для II тысячелетия до н.э. (лепная керамика, бронзовые шило и листовидный нож)2. Погребение с каменным помостом, заваленное сверху камнем, было открыто в 1880 г. Н.П. Кондаковым в кургане около Блеваки3. Этот курган был окружен каменным кольцом-кромлехом. Ближайшие аналогии подобным погребальным сооружениям мы видим среди памятников этого времени как в Прикубанье4, так и в Крыму5. Это отчасти и дало возможность исследователям поставить вопрос о культурной общности населения этих районов Северного Причерноморья во II — начале I тысячелетия до н.э., связав его с киммерийцами6.
Автор правильно отмечает появление земляных склепов в IV-III вв. до н.э. (стр. 28), увеличение их количества в первые века нашей эры и появление подбоев в I в. до н.э. Но неясным остается вопрос о происхождении склепов IV-III в. до н.э. и связи их со склепами I-III вв. н.э. Это не может быть поставлено в упрек автору, так как наши сведения о земляных склепах Таманского полуострова IV-III вв. до н.э.7 столь неполны, что нельзя даже судить об их устройстве.
В отчетах В.В.Шкорпила8 ничего не говорится о конструкциях дромосов, нигде не упоминается слово «колодец» или «катакомба», в то время как в отчете В.Н. Глазова9 подобные погребальные сооружения более позднего времени названы катакомбами. Можно предположить, что конструкция склепов IV-III вв. до н.э. была иной, чем более поздних. Очевидно, дромос первых представлял собой плавный спуск к камере в виде коридора. Подобного устройства дромосы нам известны в склепах Ольвийского некрополя10 и Херсонеса. Не исключена возможность, что рассматриваемые склепы составляют единую группу памятников с ольвийскими, а имеющиеся сведения о существовании гробниц подобной конструкции в Средиземноморье11 дают право предполагать, что на появление в некрополе Северного Причерноморья этого погребального обряда какое-то влияние оказал близкий им погребальный обряд Средиземноморья.
О склепах первых веков нашей эры нам известно больше. Раскопки земляных склепов на Тузле в 1951 г.12 дали возможность определить их конструкцию. Так, земляной склеп No 3 имел колодец, вдоль узких стенок которого были устроены две камеры, соединенные с ним посредством коротких дромосов. Н.П. Сорокииа считает склеп No 3 однокамерным (стр. 44), в то время как, судя по чертежам и по статье И. Б. Зеест13, склеп имел две камеры. Гробницы подобной конструкции известны в Фанагории (могила No 50 из раскопок 1937 г.)14, но особенно много их в Прикубанье15, где они появляются несколько раньше. Одни исследователи, как, например,. К.Ф. Смирнов16, связывают появление здесь земляных склепов (катакомб) с проникновением сарматских элементов с Нижнего Поволжья, другие, как Н.В. Анфимов17, — с процессом частичного оседания кочевых племен Прикубанья. При этом Н.В. Анфимов считает, что вопрос о происхождении земляных склепов нельзя рассматривать без учета факта существования в Прикубанье катакомб еще в эпоху поздней бронзы18. Так или иначе, думается, что на Тамань этот обряд принесен с Прикубанья на рубеже нашей эры в связи с митридатовскими войнами и усилением так называемого процесса «сарматизации». Близкими катакомбам по конструкции являются подбойные могилы, с индивидуальными захоронениями, составляющие с катакомбами единую группу погребальных сооружений.
Спорной представляется мысль автора о том, что обычай класть в могилу напутственную пищу в виде мяса животных появился в результате сарматского влияния. Как известно, этот обряд существовал не только у сарматов, но был широко распространен в ранних прикубанских могильниках меотов19, а также у скифов. Известно несколько случаев подобного ритуала и на Тамани. Так, в некрополе, расположенном в 3 км к юго-востоку от Тузлы, в погребениях VI-V вв. до н.э. найдены кости барана и коровы, лежавшие в мисках20. Очевидно, этот обычай существовал и у аборигенов Таманского полуострова — синдов.
Остановимся еще на некоторых замечаниях частного характера. Неясно изложен вопрос о датировке погребения No 2 из раскопок В. Н. Глазова 1913 г. Инвентарь этого погребения правильно определен автором временем с рубежа VII-VI вв. до н.э. (стр. 9) до начала V в. до н.э. (стр. 21, 22). И для читателя остается непонятным, почему часть инвентаря рассмотрена в первой главе (стр. 9), часть — во второй (стр. 16) и часть — в третьей (стр. 20, 21). Правда, в ссылке 5 к первой главе на стр. 56 автор пишет об этом погребении: «Нам представляется, что оно было ограблено или могила рубежа VI-V вв. до н.э. перекрыла могилу конца VII — начала VI в. до н.э.». Но архивные данные не убеждают в правильности этого предположения: на плане не отмечено никаких нарушений конструкции погребального сооружения. Скорее всего, эта могила была семейной усыпальницей с четырьмя повторными захоронениями: кости ранее умершего сдвигались, и освобождалось место для тела погребаемого. Такие гробницы могли использоваться в течение нескольких десятков лет, и, очевидно, с подобной гробницей мы имеем дело в данном случае.
Непонятно, на каком основании погребение No 159/114 из раскопок В.В. Шкорпила 1911 г. с трупосожжением автор датирует VI-V вв. до н.э. (стр. 15). Инвентарь могилы не сохранился, а упоминаемый в отчете В.В. Шкорпила спиралевидный бронзовый браслет со змеиными головками на концах не дает еще оснований относить это погребение к столь раннему времени, так как подобный тип браслета чаще всего встречается в эпоху эллинизма и позже (например, в некрополе Неаполя Скифского).
Не всегда удачна композиция отдельных глав рецензируемой работы. Так, например, автор, рассматривая во второй главе погребальные сооружения и погребальный обряд конца VI-V вв. до н.э., переносит описание инвентаря этих могил в следующую, третью главу, посвященную, судя по заглавию, погребальным сооружениям и погребальному обряду V-IV вв. до н.э.
Не везде указаны номера погребений: например, во второй главе, на стр. 41, где дается общая характеристика погребальных сооружений, нет их номеров.
Но эти недостатки ни в коем случае не снижают достоинств рецензируемой работы. Книга написана хорошим литературным языком, обильно снабжена рисунками и фотографиями, при этом большинство памятников публикуется впервые. Эта работа является серьезным и глубоким исследованием в области античной археологии, и ее появление в свет нужно только приветствовать.
Примечания
1. В.В. Шкорпил. Отчет о раскопках в г. Керчи и на Таманском полуострове в 1911 г. ИАК. вып. 56, 1914.
2. OAK за 1872 г., стр. XIV.
3. OAK за 1880 г., стр. IX, X.
4. OAK за 1881 г., стр. 3; Е.И. Крупнов. Древний период истории Кабарды. Сб. статей по истории Кабарды, вып. I, Нальчик, 1951; А.А. Иессен. К хронологии больших кубанских курганов. СА, 1950, стр. 157 сл.; OAK за 1904 г., стр. 15; OAK за 1899 г., стр. 77.
5. OAK за 1895 г., стр. 19; А.А. Спицын. Курганы с окрашенными костяками. ЗРАО, т. XI, 1899, стр. 94.
6. А.П. Смирнов. К вопросу о формировании кабардинского народа по археологическим данным. Уч. зап. КабНИИ, т. IV, Нальчик, 1948, стр. 69.
7. Имеется в виду не только некрополь Тузлы, но и некрополь бывш. хутора Кротенко. См. В.В. Шкорпил. Ук. соч., стр. 62, 70.
8. ИАК, вып. 56, 1914, стр. 21 сл
9. Архив ЛОИИМК, д. No 350, гробница .No 6, 1913 и гробница No 1, 1916.
10. OAK, 1913-1915, стр. 26.
11. P. Hermann. Das Gräberfeld von Marion auf Cypren. Berlin, 1888, стр. 156.
12. И.Б. Зеест. Земляные склепы некрополя Тузлы. КСИИМ.К, вып. 51, 3953, стр. 156 сл.
13. Там же.
14. В.Д. Блаватский. Отчет о раскопках в Фанагории 1936 — 1937 гг. Тр. ГИМ, вып. 16, 1941, стр. 44 сл.
15. Н.В. Анфимов. Земляные склепы сарматского времени в грунтовых могильниках Прикубанья. КСИИМК, вып. XIV, 1947, стр. 148 сл.
16. К.Ф. Смирнов. Основные пути развития меото-сарматской культуры Среднего Прикубанья. КСИИМК, вып. XVI, 1952, стр. 13.
17. Н.В. Анфимов. Меото-сарматский могильник у станицы Усть-Лабинской. МИА, No 23, стр. 205.
18. Н.В. Анфимов. Основные этапы развития культуры меото-сарматеких племен Прикубанья. Диссертация. Архив ИИМК, ф. 1, раздел 2, NВВ° 1228, стр. 173-174.
19. Н.В. Анфимов. Меото-сарматский могильник у станицы Усть-Лабинской, стр. 162.
20. В.В. Шкорпил. Ук. соч., стр. 63-65.
