Виноградов Ю.А.
«Монархические титулы в истории Древней Греции»
«Проблемы культурогенеза и культурного наследия. Сборник статей к 80-летию Вадима Михайловича Массона». СПб. 2009. С. 117-128.
Много лет назад, еще в конце XX в. В. М. Массон обратился ко мне с просьбой написать небольшую популярную статью, посвященную титулатуре древнегреческих правителей. Статью предполагалось опубликовать в каком-то туркменском журнале. В. М. Массон при этом говорил, что, может быть, туркменбаши Ниязов ее прочитает и что-нибудь из классического наследия ему придется по душе. Текст был написан сравнительно быстро, но в суете повседневной жизни необходимость публикации отошла на дальний план, да и сам С. Ниязов ушел в мир иной. Так уж получилось, что «заказанная» статья увидит свет в сборнике в честь самого заказчика — В. М. Массона.
Специальное изучение титулатуры древних владык представляет определенный научный интерес по той причине, что титул, как известно, выражает не только правовое положение правителя, но и определенную тенденцию в его идеологической политике (Егоров 1988: 165). Эллада в сравнении с другими цивилизациями древности в этом отношении занимает особое место. Любому современному человеку прекрасно известно, что именно она дала миру понятие демократии, но это совсем не означает того, что эллины не были знакомы с иными формами политического устройства. Нет сомнения, что все они знали о существовании монархий, пусть не из личного опыта, а из рассказов о других странах. Но в данном случае речь идет не о других странах, а собственно о самой Греции, где единоличная власть в определенных ситуациях представлялась вполне нормальной или, более того, даже единственно возможной. К примеру, именно таким образом был устроен мир олимпийских богов, над которыми возвышалась фигура «царя богов и людей» Зевса. Уверен, что даже в среде крайних демократов демократических Афин не могло возникнуть сомнения в справедливости такого устройства и необходимости проведения на Олимпе выборов, замены Зевса, скажем, на Аполлона или Диониса. В начале XXI в. человек, выступивший с подобной идеей, может показаться оригиналом или забавником, а вот в Древней Греции его в лучшем случае посчитали бы сумасшедшим, а в худшем — богохульником со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Знаменитый философ Аристотель в своей «Политии» признал монархию нормальной формой правления наряду с двумя другими: аристократией и демократией («политией», по его терминологии). В частности, он писал, что «монархическое правление, имеющее в виду общую пользу, мы обыкновенно называем царской властью» (Arist. Polit. III. 5, 2 1279а 34-35). Отклонение от царской власти, то есть монархическое правление, отступившее от принципа общей пользы, он называл тиранией (см. Фролов 1972: 3-5; Егоров 1988: 171-172). Аристотелевские идеи блестяще развил историк Полибий, который в написанной им «Всеобщей истории» создал впечатляющую теоретическую модель, так сказать, саморазвития форм политического устройства общества, когда причины изменений вызревают в недрах старых, постепенно разлагающихся и деградирующих государственных форм. Царскую власть Полибий, как и Аристотель, признавал вполне естественной, но эта власть, по его представлениям, в силу существования природных законов развития, должна вырождаться в «извращенную форму, то есть в тиранию» (Polyb. VI. 4, 8).
Но были ли в истории Древней Греции такие периоды, когда монархическая власть была естественной и нормальной? Думается, что да! В этом отношении можно назвать так называемую крито-микенскую эпоху и, возможно, гомеровскую. Первая из них, относящаяся еще к бронзовому веку, знаменовала собой появление цивилизации на территории Европы. От этой цивилизации сохранились остатки величественных дворцов, храмов, цитаделей и т. д., известны и памятники письменности — таблички, написанные линейными письменами А и Б. Линейное письмо Б, как известно, уже расшифровано, что дает основания лучше представить себе социально-политическую структуру крито-микенского общества. Имеющиеся тексты позволяют считать, что общество было устроено на теократически-монархических принципах. На вершине социальной лестницы находился некий ванака, что обычно понимается как «владыка», «господин», «царь», хотя этот термин может относиться не только к земному правителю, но и богу, и даже лицу, выполняющему функции верховного жреца (Полякова 1983а: 63). В номенклатуре должностей чиновников, состоящих при царском дворе, наряду с прочими известны басилевсы (Андреев 1976: 52; Полякова 1983б: 91). В высшей степени любопытно, что позднее в Древней Греции именно этим термином (басилевс) будут именоваться цари, но в микенское время они выступали в более скромной роли, связанной с военной и производственной сферами (Полякова 1983а: 69).
Крито-микенская цивилизация, как свидетельствуют археологические материалы, не пережила рубежа XIII-XII вв. до н. э. Причины этой грандиозной исторической драмы все еще не вполне ясны, но традиционно считается, что главными виновниками этого стали северные варвары (греки-дорийцы), совершившие вторжение на Балканы (см.: Андреев 2002: 645 сл.). Цивилизация рухнула, но историческое развитие от этого не прекратилось, — Греция вступила в железный век, постепенно начал формироваться новый тип социально-политического устройства общества в виде городов-государств (полисов). Это время в истории обычно считается гомеровским по имени автора двух знаменитейших поэм «Илиада» и «Одиссея». Гомер пытался описать общество далекого прошлого, — Троянская война, о которой говорится в «Илиаде», могла иметь место в XIII в. до н. э., а поэт, как считают многие исследователи, жил в VIII в. до н. э. Не удивительно, что о том времени он знал очень немногое и по этой причине придавал ему некоторые современные для него черты. Вполне возможно, что крах микенской цивилизации, практическое уничтожение ее правящей элиты выдвинули на авансцену политической жизни дотоле весьма скромную фигуру басилевса (Андреев 1976: 66; 2004: 294 сл.; Яйленко 1990: 39).
Что касается Троянской войны, из «Илиады» известно, что под Трою привели свои войска многие цари (басилевсы Эллады — Ахилл, Диомед, Нестор, Одиссей и др., называются даже царские династии — Атриды, Нелеиды, Лабдакиды и др. Естественно, все они имели божественное происхождение. Как водится среди монарших особ, многие из них имели прозвища. Эти прозвища, однако, скорее всего, не связаны с привычной для нас титулатурой и, возможно, являются плодом поэтической фантазии. Taк, главнокомандующий греческим войском Агамемнон у Гомера часто называется Анакс андрон, то есть «Пастырь мужей» или Поймен лаон — «Пастырь народов». Следует обратить внимании правда, что гомеровский термин анакс, как и микенский ванака, может относиться и к человеку, и к богу (Полякова 1983а: 62, прим. 28).
Наследственная власть в Древней Греции постепенно отошла в прошлое (Thuk. I. 13), при этом пышная титулатура монархов, как будто, здесь так и не успела сложиться. В противоречивой, кризисной обстановке (VII-VI вв. до н. э.) во многих полисах появляется единоличная власть в виде тирании или ранней тирании, как ее еще именуют, ибо потом появится и поздняя. Некоторые из тиранов являлись очень яркими, самобытными личностями, оставившими заметный след в истории, правда, в основном своими войнами, — Кипсел, Периандр, Писистрат, Поликрат и др. Характерная особенность этих тираний — их кратковременность, переходность, что прекрасно передает текст оракула, который по преданию получил Кипсел тиран Коринфа в Дельфийском святилище Аполлона (см. Лурье 1993: 158). Этот оракул гласил:
Божество, как нетрудно догадаться, предупреждало Кипсела о том, что тот сумеет передать единоличную власть детям, но внукам она уже не достанется. Естественно, так оно и было на самом деле. Надо признать, что такая или схожая судьба ожидала и других тиранов, — ни один из них не сумел создать династии. При таком положении очень трудно ожидать, что они могли прибавить к своему имени громкий титул, к примеру, — Великий вождь Афин, Победитель на суше и на море, Благодетель и т. п. В политическом лексиконе Древней Греции на это нет даже намека! Отрицательный смысл слова тиран в известном смысле был присущ ему с самого начала, что, конечно, исключало использование его как титула. Один из тиранов Питтак в народной песне был назван «царем над великой Митиленой (город на острове Лесбос)», но такую песню, скорее всего, могли сочинить и петь лишь сторонники и доброжелатели этого правителя (Берве 1997: 11).
У замечательного поэта Архилоха в одном из стихотворений говорится о неком Леофиле, возможно, каком-то тиране. Слово леофил (друг народа), по остроумному замечанию Г. Берве, является издевательским наименованием неизвестного нам властителя, который совершил насилие над гражданами и должен бы был именоваться не «другом», а «врагом народа» (Берве 1997: 11).
В дальнейшем тиранические режимы возникали на периферии античного мира. Очень показательна в этом отношении тирания Дионисия в Сиракузах (405-367 гг. до н. э.). В трудное для города время, когда Сиракузам угрожали враги, Дионисий вполне законно получил должность стратега-автократора, то есть единолично стал исполнять обязанности целой коллегии стратегов (Фролов 1979: 53, 87 сл.). Нарушением обычного порядка стало то, что он не сложил с себя эти обязанности, а исполнял их до конца жизни. В результате многих войн Дионисий создал державу, которая охватывала почти всю Сицилии и даже области Южной Италии. В сохранившихся источниках его именуют по-разному: царь, тиран, архонт Сицилии. Первые два наименования, очевидно, соответствуют позиции авторов сочинений по отношению к монархическому правлению Дионисия с уклоном либо в «худшую» (тиран), либо в «лучшую» (царь-басилевс) сторону, и титулами, безусловно, не являются (Фролов 1979: 148; 2001: 458). Большего внимания заслуживает третий вариант — архонт Сицилии, который, скорее всего, являлся официальным титулом правителя (Фролов 1979: 151; 2001: 461). В этом отношении следует подчеркнуть, что архонт (предводитель, правитель, начальник) — это одна из конституционных магистратур, существовавшая во многих полисах Древней Греции, но в державе Дионисия этим термином тиранический характер правления был, так сказать, слегка закамуфлирован. Весьма показательно также, что Спартокиды, создавшие державу на берегах Боспора Киммерийского (совр. Керченский пролив) тоже использовали термин архонт в отношении своей власти над греческими городами (см. ниже). Не менее показательно, что в Фессалии тиран Ясон Ферский и его преемники именовали себя тагами, а таг — это термин для обозначения полисных магистратур, вполне подобный архонту (Фролов 1972: 84 сл.; 1979: 151; 2001: 141 сл.).
Большинство полисов Древней Греции были демократическими или олигархическими по своему устройству, иными словами, политическими правами в них пользовались либо все граждане без исключения, либо эти права были ограничены имущественным цензом. Наиболее яркой фигурой демократического лагеря, конечно, был афинский вождь Перикл. Его авторитет в государстве был настолько силен, что народное собрание почти автоматически принимало все постановления, инициатива которых исходила от Перикла. Официально он многократно переизбирался на должность первого стратега и, так сказать, руководил советом обороны государства, но эта должность вполне гарантировала ему главенство в Афинах. Вообще же лидеры подобные Периклу в Древней Греции назывались демагогами (вождями народа). Это слово тогда еще не приобрело отрицательного смысла, который стал прочно связываться с ним позднее и сохраняется до сих пор.
Историк Фукидид по поводу политической организация Афин при Перикле заметил, что существовавшая тогда система была демократической лишь на словах, а на деле являлась властью одного человека (Thuk. II. 65.9). Своими деяниями на государственном поприще этот народный вождь заслужил прозвище Олимпиец (Plut. Per. 39), то есть был уподоблен олимпийским богам. Такое уподобление, безусловно, более подходило не лидеру демократической партии, а единоличному монарху — царю. Но Афины все-таки были демократическим полисом, и традиция сохранила дня нас иное, весьма обидное для лидера государства прозвище — Схинокефал, то есть Лукоголовый (Plut. Per. 3). Она пошло от афинских поэтов, насмехавшихся над телесным недостатком Перикла, — его голова имела врожденный дефект, по форме напоминая морскую луковицу (схину). Подобные насмешки вряд ли допустимы в любом авторитарном государстве!
В IV в. до н. э. в материковой Греции в условиях системного кризиса полиса возникает так называемая поздняя тирания. Одна из любопытных фигур этого времени — уже упоминавшийся Ясон Ферский. В 70-х гг. IV в. до н. э. он стал тираном в городе Феры, а затем объединил под своей властью всю Фессалию (область в Средней Греции). Еще раз подчеркну, что официально Ясон именовался тагом (таг — вождь, главнокомандующий, предводитель), иными словами, носил титул конституционных полисных магистратов, характерный для Фессалии (Фролов 2001: 158-183, 461).
Как видим, в Древней Греции так и не была создана сколь-либо оригинальная система именования монархических правителей. Полисные, демократические традиции были столь сильны, что даже вполне удачливые тираны вроде Дионисия Сиракузского или Ясона Ферского вынуждены были прикрывать свою единоличную, авторитарную власть привычной для граждан титулатурой.
Единственным исключением из этого правила, является Боспор Киммерийский (район современного Керченского пролива), где к началу IV в. до н. э. было создано крупное монархическое государство во главе с династией Спартокидов (см. Гайдукевич 1949: 54-79; Шелов-Коведяев 1985: 82 сл.; Виноградов 2005: 238 сл.). Это государство обычно именуется греко-варварским, поскольку в его состав входили как ранее независимые греческие полисы (Пантикапей, Нимфей, Феодосия, Фанагория и др.), так и местные варварские племена (синды, тореты, керкеты, дандарии и пр.). Из боспорских надписей мы знаем, что пышный титул впервые появился у Левкона I (389/88 — 349/48 гг. до н. э.). В одной из недавно обнаруженной надписей он именуется «архонтом Боспора и Феодосии и всей Синдики» (Соколова, Павличенко 2002: 101). Под Боспором в данном случае, скорее всего, следует понимать обозначение всех греческих городов, расположенных по берегам Керченского пролива. Может быть, подобно Дионисию Сиракузскому первоначально Левкон носил титул стратег-автократор, а архонтом стал называться лишь с присоединением Феодосии (Завойкин 2001: 170), но об этом мы ничего не знаем. Любопытно, что в этой надписи Левкон назван архонтом не только греческих городов, но и Сидики, то есть области обитания племени синдов. В других эпиграфических документах по отношению к варварам он носит титул царя (царствующего). К примеру, — «Левкон архонт Боспора, Феодосии и синдов (?) царствующий над торетами, дандариями, псессами» (КБН 1965. 6а), «Левкон архонт Боспора и Феодосии царствующий над синдами и всеми меотами» (КБН 1965. 8). После Левкона I эта титулатура была сохранена его преемниками. С. Р. Тохтасьев по данному поводу справедливо заметил, что сложение этой традиции следует объяснять какими-то внешними влияниями, но единственным государством, правители которого имели пышные титулы, содержавшие в своем составе название ядра государства с дальнейшим перечислением присоединенных к нему стран, в V-IV вв. до н. э. была Персия (Тохтасьев 2001: 163). Есть все основания считать, что персидские цари использовали более древнюю месопотамскую традицию, но на Боспор она, наиболее вероятно, пришла именно через Персию.
В высшей степени любопытно, что Александр Македонский, разгромивший Персидскую державу и проявлявший столь большой интерес к восточным обычаям и церемониям, даже требовавший, чтобы его почитали как бога (сына Зевса-Аммона), тем не менее, не принял пышной титулатуры (см. Шахермайр 1984: 151 сл., 322 сл.; Шифман 1988: 182 сл.). Прозвище Великий он получил уже после смерти. Может быть, это следует объяснять тем, что Александр совсем не стремился следовать обычной схеме создания крупных государств, а планировал установить свою власть над всем миром. Для владыки вселенского государства последовательность завоеваний, возможно, уже не представляла особого значения, ведь он просто не мог иметь соперников, перед которыми следовало бы демонстрировать грандиозность своей власти и масштаб территориальных владений.
После смерти великого завоевателя, так и не успевшего претворить в жизнь свои замыслы, его империя достаточно быстро развалилась на государства, во главе которых встали сподвижники Александра. Вскоре они приняли царские титулы, первыми это сделали Антигон и Деметрий в 306 г. до н. э. (Бенгтсон 1982: 95), а затем им последовали и все остальные — Птолемей, Селевк и др. Монархи, как это было обычно на Востоке, стали обожествляться (Байбаков 1914); многие из них стали добавлять к своему имени прозвища, некоторые из которых были даны, так сказать, народной молвой, а другие уже можно рассматривать как элемент титулатуры. К примеру, Антигон был прозван Одноглазым, и, в принципе, в этом нет намека на какое-то возвеличивание данной фигуры, а вот его сын Деметрий стал называться Полиоркет (Покоритель Городов), и в этом прозвище элемент такого возвеличивания, на мой взгляд, присутствует.
Эллинистические цари порой имели несколько прозвищ, в сложном переплетении которых разобраться совсем не просто. Известно, что Деметрий II был назван Никатор (Победитель), но еще и Серпид (Кандалоносец) (Porphyr. 260 fr. 32, с. 1217 Jac), первое из прозвищ можно считать официальным титулом, поскольку он действительно одержал ряд побед, а второе связано с пленением царя парфянами и, вероятнее всего, отражает народную молву. Полибий сообщает, что Селевк Каллиник был прозван также Погон (Polyb. II. 71), Каллиник (Одерживающий славные победы) — это культовый эпитет, а Погон (Бородатый) — лишь народное прозвище. На эту сложность обратил внимание Э. Бикерман (1985: 221-222).
Э. Бикерману принадлежит, на мой взгляд, очень удачная попытка разобраться в титулатуре царей одного из важнейших эллинистических государств, первоначально простиравшегося на обширнейших территориях от Малой Азии до Индии, во главе которого стояли потомки Селевка. Среди официальных царских эпитетов, бытовавших среди Селевкидов, можно назвать некоторые: Евпатор (Рожденный знатным отцом, то есть знатный), Евсебес (Благочестивый), Никатор (Победитель), Каллиник (Одерживающий славные победы), Сотер (Спаситель), Теос (Бог) и т. п. Но кто давал царям столь красочные титулы? Древние авторы по этому поводу оставили ряд важных свидетельств.
Известно, что титул «Бога» Антиоху I присвоили жители г. Милета за то, что он освободил их от тирании Тимарха (Арр. Syr. 65), а Деметрий I был прозван Спасителем вавилонянами, которых он спас от жестокого управления другого Тимарха (Арр. Syr. 47). Как видим, культовые эпитеты присваивались царю городами его державы за чрезвычайные услуги, которые тот им оказывал (Бикерман 1985: 222; Голубцова 1992: 62-63). Любопытно, что города при этом действовали абсолютно самостоятельно, без всякой оглядки на других, так что Деметрий был Спасителем для Вавилона, но, скажем, отнюдь не для Милета или других городов. Царь в одно и то же время в разных городах мог обладать различными титулами, хотя теоретически, разумеется, можно допустить, что один титул он принимал сразу в нескольких из них (Бикерман 1985: 223). О том же самом свидетельствуют и монеты, чеканившиеся различными городами государства Селевкидов. Вполне можно допустить, что цари принимали в качестве; официального титула.
Вполне можно допустить, что цари принимали в качестве официального титула некоторые из особенно лестных им эпитетов, дарованных городами. Однако их все-таки следует различать между собой, ибо официальная титулатура была принята совсем не в автономных городах, а при дворце, в армии, у всех лиц, подчиненных царю непосредственным образом (Бикерман 1985: 234). По этой причине об официальной титулатуре вполне обоснованно можно судить лишь на основании посвятительных надписей, вырезанных по приказу царей. В таких надписях, к примеру, Антиох VIII именовался Эпифаном Филометором Каллиником (Бикерман 1985: 233), а его предшественник Антиох III — Великим. Последний титул, разумеется, был связан с военными свершениями царя (Арр. Syr. 1), но его значимость представляется намного более существенной. Не удивительно, что Антиох III очень гордился своим титулом, ведь его когда-то носили персидские цари из рода Ахеменидов; Александру Македонскому, как уже говорилось, он был пожалован только после смерти. Так или иначе, в лице Антиоха эллинистический мир имел правителя, безусловно, занимавшего первое место среди тогдашних монархов (Бенгтсон 1982: 232).
Завершая краткий обзор монархической титулатуры в Древней Греции, еще раз следует подчеркнуть, что ничего оригинального или сколь-либо самобытного в этой области греческая цивилизация не дала, да и не могла дать. После крушения «отеческой царской власти» гомеровского времени можно видеть, что тираны предпочитали маскировать свою авторитарную власть во вполне конституционные одежды. Единственным исключением из этого правила, как говорилось выше, было Боспорское государство, правители которого переняли систему титулатуры, скорее всего, от царей Персидской державы. После Восточных походов Александра Македонского и формирования эллинистические государств, звонкие титулы монархов, так сказать, расцвели пышным цветом, но истоки этого явления опять же следует искать совсем не в Греции, а в традициях Востока. От эллинистических монархов эта традиция затем перешла к правителям Римской империи (см.: Егоров 1988; Абрамзон 1993; Price 1984).
Литература:
Абрамзон 1993 — Абрамзон М. Г. Римский императорский культ в памятниках нумизматики. Магнитогорск, 1993.
Андреев 1976 — Андреев Ю. В. Раннегреческий полис (гомеровский период). Л., 1976.
Андреев 2002 — Андреев Ю. В. От Евразии к Европе. Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железного века. СПб, 2002.
Андреев 2004 — Андреев Ю. В. Гомеровское общество. Основные тенденции социально-экономического и политического развития Греции XI-VIII вв. до н. э. СПб, 2004.
Байбаков 1914 — Байбаков Е. И. Происхождение эллинистического культа царей // Сборник статей в честь проф. В. П. Бузескула. Харьков, 1914. С. 767-791.
Бенгтсон 1982 — Бенгтсон Г. 1982. Правители эпохи эллинизма. М, 1982.
Берве 1997 — Берве Г. Тираны Греции. Ростов-на-Дону, 1997.
Бикерман 1985 — Бикерман Э. Государство Селевкидов. М., 1985.
Виноградов 2005 — Виноградов Ю. А. Боспор Киммерийский // Греки и варвары Северного Причерноморья в скифскую эпоху. СПб, 2005. С. 211-296.
Гайдукевич 1949 — Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство. М.; Л., 1949.
Голубцова 1992 — Голубцова Е. С. Полис и монархия в эпоху Селевкидов // Эллинизм: восток и запад. М., 1992. С. 59-84.
Егоров 1988 — Егоров А. Б. Проблемы титулатуры римских императоров // ВДИ. 1988. № 2. С. 161-172.
Завойкин 2001 — Завойкин А. А. «Боспорский феномен» или псевдоэллинизм на Боспоре // Древности Боспора. М., 2001. Вып. 4. С. 150- 181.
КБН 1965 — Корпус боспорских надписей. М., 1965.
Лурье 1993 — Лурье С. Я. История Греции. СПб, 1993.
Полякова 1983а — Полякова Г. Ф. Некоторые черты социально-экономического развития греческого общества II тысячелетия до н. э. // Античная Греция. М., 1983. Т. 1. С. 37-88.
Полякова 1983б — Полякова Г. Ф. От микенских дворцов к полису // Античная Греция. М, 1983. Т. 1. С. 89-127.
Соколова, Павличенко 2002 — Соколова О. Ю., Павличенко Н. А. Новая посвятительная надпись из Нимфея // Hyperboreus. Studia classica. 8, 1.СП6, 2002. С. 99-121.
Тохтасьев 2001 — Тохтасьев С. Р. Происхождение титулатуры Спартокидов // Боспор Киммерийский и Понт в период античности и средневековья. Материалы II Боспорских чтений. Керчь, 2001. С. 161-164.
Фролов 1972 — Фролов Э. Д. Греческие тираны (IV в. до н. э.). Л., 1972.
Фролов 1979 — Фролов Э. Д. Сицилийская держава Дионисия (IV в. до н.э.). Л., 1979.
Фролов 2001 — Фролов Э. Д. Греция в эпоху поздней классики. Общество, личность, власть. СПб, 2001.
Шахермайр 1984 — Шахермайр Ф. Александр Македонский. М., 1984.
Шелов-Коведяев 1985 — Шелов-Коведяев Ф. В. История Боспора в VI-IV вв. до н. э. // Древнейшие государства на территории СССР, М., 1985. С. 5-187.
Шифман 1988 — Шифман И. Ш. Александр Македонский. Л., 1988.
Яйленко 1990 — Яйленко В. П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990.
Price 1984 — Price S. R. F. Gods and emperors: the Greek language of the Roman imperial cult // Journal of Hellenic Studies. 1984. Vol. 104 P. 79-95.
