Кошеленко Г.А.
Рец. на: Petsas Ph. «Pella: Alexander the Great’s Capital»
Thessaloniki. Institute for Balkan Studies, 1978.
«Советская археология». 1982. 2. С. 263-267.
Эллинизм и эллинистическая культура определяются как результат взаимодействия эллинских и восточных (главным образом азиатских) элементов, происходившего в конкретных условиях, создавшихся после завоевания государства Ахеменидов Александром Македонским. И это совершенно справедливо. Однако при этом невольно совершается некоторая подмена понятий. Когда говорят о завоевании Востока Александром, об армии, которую он вел, о политической структуре возникших после его смерти государств, постоянно употребляют двойное понятие: греко-македонское завоевание, греко-македонская армия, власть греко-македонян. Но когда переходят к рассмотрению проблем культуры, македонский компонент полностью исчезает из поля зрения исследователей. На этот недостаток в самом подходе к изучению эллинистической культуры уже указывалось в современной литературе [1, с. 45]. Можно думать, что отчасти этот недостаток объясняется сравнительно малой археологической изученностью Македонии. Однако в последнее время на территории Македонии были сделаны важнейшие археологические открытия, выявлены новые чрезвычайно интересные памятники конца эпохи классики и начала эллинистической эпохи, которые (помимо всего прочего) важны для постановки проблемы собственно македонского вклада в эллинистическую культуру. К числу их в первую очередь относятся предполагаемая гробница Филиппа II [2, р. 31-42] и предшествующие ей (по времени исследования) раскопки в столице македонских царей — Пелле.
Рецензируемая книга, принадлежащая перу Фотия Пецаса, руководителя раскопок в Пелле, представляет собой сборник уже ранее публиковавшихся статей, являющихся либо предварительными отчетами о раскопках, либо публикациями отдельных категорий находок. Поскольку до сего времени нет полного отчета о раскопках Пеллы, этот сборник до некоторой степени должен заменить его (что отнюдь не означает, что исчезла потребность в настоящем археологическом отчете).
Книга включает следующие статьи: «Открытие столицы Александра Македонского», «Новые открытия в Пелле: в городе, где родился Александр и где была его столица», «Пелла: литературная традиция и археологические исследования», «Некоторые образцы эпиграфических памятников из Пеллы», «Мозаики из Пеллы», «Десять лет в Пелле», «Пелла», «Археологическая хроника 1951-1965 гг.», «Археологическая хроника 1966-1967 гг.», «Археологическая хроника 1968-1970 гг.».
Литературные свидетельства о Пелле (хотя она и играла огромную роль как столица Македонского царства) довольно ограничены. Впервые о ней упоминает Геродот как об одном из пунктов на пути армии Ксеркса во время персидского нашествия. Фукидид говорит о Пелле дважды. Особенно важно сообщение о том, что македонский царь Архелай перенес столицу из Эдессы в Пеллу. С того времени Пелла неоднократно мелькает в текстах античных авторов, однако, как правило, эти сообщения очень кратки. Кроме того, в таких сообщениях чаще всего говорится о некоторых моментах культурной жизни Пеллы: о том, что для украшения дворца Архелай пригласил известнейшего греческого художника Зевксиса, о том, что в Пелле провел последние годы жизни великий трагик Еврипид, о приглашении сюда известного музыканта Тимофея и т. п.
Материалы по истории собственно города содержат только немногие из сообщений античных авторов. Так, Ксенофонт в «Греческой истории» пишет, что в его время Пелла была крупнейшим из городов Македонии. Единственное сколько-нибудь полное описание города имеется только у Ливия (видимо, заимствование из Полибия). Оно связано с рассказом о захвате македонской столицы римлянами после битвы при Пидне в 168 г. до н. э.
На базе этого описания путешественники конца XVIII-XIX вв. смогли примерно определить местонахождение Пеллы, но их представления о плане города весьма разнились между собой, что объясняется очень небольшим количеством находок на поверхности. Первые раскопки на территории Пеллы были проведены профессором Г. Ойкономосом в 1914 г. Тогда были обнаружены остатки домов греческого типа с перистильными двориками и подземными цистернами, некоторое количество вещевого материала. После этого археологические работы возобновились только в 1951 г.
Археологические исследования, проведенные Ф. Пецасом, включали в себя значительное количество небольших разведочных раскопов и траншей по всей территории городища и один большой раскоп в центре его. В результате этих работ было выявлено, что древнейшее поселение на месте Пеллы относится к «доисторическому» времени, оно расположено на острове Факос (упоминаемом античными авторами) посреди некогда существовавшего озера. Правда, в настоящее время благодаря мелиоративным работам, проведенным в 30-е годы, это озеро осушено, и остров ныне представляет собой небольшую возвышенность среди равнины. Видимо, именно это поселение носило название Boύνoμoς (как сообщает Стефан Византийский). Еще одно поселение того же времени выявлено в окрестностях Пеллы. Вдоль дороги, ведущей из Фессалоник к Пелле, расположено несколько курганов. Ранние исследователи насчитывали их девять, однако работы Ф. Пецаса показали, что одно из возвышений, принимавшееся ранее за курган, в действительности представляет собой остатки «доисторического» поселения. Можно полагать, что на о. Факос жизнь продолжалась непрерывно со II тысячелетия до н. э. вплоть до римского времени. Ф. Пецас обнаружил здесь остатки мощной стены и часть здания с перистальным двориком. Литературные свидетельства говорят о том, что на острове располагались царская сокровищница и тюрьма. Кроме того, остров с его мощными укреплениями служил своего рода передовым форпостом, защищавшим город с юга.
Общая площадь города Пеллы достигала в момент наивысшего расцвета 2х1,5 км. Древнейшей частью собственно города оказалась территория на холме с двумя вершинами, находящемся к западу от современной деревни Палайа Пелла. В более позднее время на этом холме располагался акрополь. Небольшие разведочные раскопки, проведенные здесь, показали наличие фундамента мощной стены (толщиной 2,2 м), выложенного из каменных блоков на специально выровненной поверхности скалы. Возможно, это остатки укреплений акрополя, хотя не исключено и другое предположение — о том, что мы имеем дело с остатками стены дворца. Обнаружены остатки и второй стены — длиной более 40 м, для сооружения которой были использованы архитектурные детали более ранних зданий: дорийские и ионийские капители, метопы, капители пилястр и др. Третья стена, выявленная в этой части города, видимо, является задней стеной стои. Она также включала в себя во вторичном использовании архитектурные детали (характерно использование деталей очень крупных размеров: стволы колонн диаметром до 1 м, абака дорийской капители со стороной в 1,2 м). Литературная традиция говорит о расположении на акрополе Пеллы дворца царя Архелая и храма Афины Алкидемы. По мнению Ф. Пецаса, те небольшие по размерам раскопки, которые были проведены на холме если не подтверждают прямо этих свидетельств, то по крайней мере не противоречат им.
Во время Филиппа II и Александра город «спустился» с холма и занял обширную территорию на равнине. Наибольшие по масштабам раскопки были проведены в центре равнинной части города. Здесь были обследованы (все частично) остатки шести кварталов. Бесспорно ясно, что город (или во всяком случае его центральная часть) был спланирован в виде регулярной сетки кварталов. Все кварталы имели примерно одинаковые размеры: 45,65-47,00х111,50 м. Они ориентированы строго по странам света, длинными сторонами на север. Более широкие улицы (до 9 м шириной) идут с запада на восток, более узкие (до 6 м) — с севера на юг. Вдоль улиц проходили водостоки, связанные с отдельными домами. Наиболее полно исследован квартал № 1 (неизученной осталась только самая южная часть его вследствие того, что здесь проходит дорога Фессалоники — Эдесса). Видимо, весь квартал в данном случае занимало одно здание, при этом вполне возможно, что оно имело общественный характер, поскольку практически полностью отсутствовали находки бытового характера (в то время как при раскопках в других кварталах они были достаточно многочисленны).
Сохранность архитектурных остатков не очень хорошая. Как правило, камни, из которых складывались стены, были выбраны местными жителями. На месте остались только фундаменты и иногда нижние части стен. Лучше сохранились остатки колонн, большая часть барабанов колонн осталась на месте, так что некоторые из колонн удалось восстановить полностью, а основную часть — частично. Было также найдено большое количество фрагментов черепицы, антефиксы и фрагменты гипсовых расписных карнизов, украшенных пальметками (использовались следующие цвета: серый в качестве основы, а поверх его для рисунка — пурпурный, белый, черный и желтый). Основной особенностью архитектурного решения всех выявленных комплексов является ведущая роль перистильного двора. В квартале № 1, видимо, как уже отмечалось, представлявшем единое здание, имелось три перистиля, вокруг которых располагались все остальные комплексы (колонны — ионийского ордера). Кварталы № 2, 4 и 5 вскрыты только на очень небольшой части, поэтому об устройстве их судить нельзя, но в нескольких более полно исследованных кварталах (№ 3 и квартал в секторе IV) также обнаружены перистильлые дворы, в одном случае — один, в другом — два.
Наиболее яркими находками, сделанными в ходе раскопок Пеллы и привлекшими наибольшее внимание специалистов, были мозаики. Они покрывали полы многих помещений тех зданий, которые были обнаружены в центре города. Интересной особенностью этих находок в Пелле было то, что здесь представлены все существовавшие в Элладе и Македонии того времени типы мозаик.
Простейший тип покрытия пола, не являющийся, в сущности, мозаикой, — покрытие из битой керамики и фрагментов черепицы. Более сложным типом можно считать покрытие пола, в котором использованы кусочки мрамора. Наконец, первым видом собственно мозаичного пола служит тот, в котором в цементную основу помещаются небольшие гальки разного цвета, составляющие отдельные цветовые пятна. Подобного же типа (технически) — мозаичные полы с геометрическим рисунком. Последним и, естественно, наиболее сложным видом мозаик являются мозаичные полы из галечных камешков различного цвета, составляющих фигурные композиции. Удалось выявить некоторые особенности техники их изготовления. На основу накладывался слой цемента, на котором процарапанными линиями наносились контуры рисунка. Поверх вкладывались камушки, причем иногда пространство между ними было довольно велико; это пространство также заполнялось цементом. У всех фигур отсутствуют глаза, по-видимому, они были выполнены из полудрагоценных камней. Иногда контур фигур очерчивался тоненькими свинцовыми пластинками. Фигурные панно в некоторых случаях окружались своего рода широкой рамкой с растительными мотивами. В одной мозаике к ним добавлены и изображения животных — кабанов и пантер.
Всего при раскопках Пеллы обнаружено семь мозаик с изображениями: Дионис, сидящий на спине пантеры; сцена охоты на льва; пара кентавров; орлиноголовый грифон, нападающий на оленя; похищение Елены Тезеем; сцена амазономахии; сцена охоты на оленя. Все эти произведения относятся к лучшим образцам античного искусства мозаики. Одну из сцен Ф. Пецас считает воспроизведением исторического сюжета: он полагает, что в сцене охоты на льва, где представлены два человека, изображен момент, когда Кратер убивает льва, напавшего на Александра Македонского. В сцене с изображением кентавров Ф. Пецас обращает особое внимание на то обстоятельство, что впервые в греческом искусстве кентавриссу изобразил именно Зевксис, работавший в Пелле примерно веком раньше. В мозаике, где представлено похищение Елены Тезеем, над головами участников камешками же выложены их имена: Форбас, Тезей, Елена, Деянира. В мозаике с изображением охоты на оленя: примечательна надпись (также выложенная галькой) в верхней части сцены — ГNΩΣIΣ EПOHΣEN («сделал Гносис»). Первые четыре мозаичные картины Ф. Пецас датирует концом IV в. до н. э., последние три — самым началом III в. до н. э.
Среди других находок, сделанных при раскопках Пеллы, необходимо отметить большое количество терракотовых статуэток и форм для их изготовления, керамику, фрагменты мраморной черепицы, железное оружие, более 100 монет (времени от Филиппа II до римского завоевания), несколько скульптур (в том числе изображение собаки, датируемое 460-450 гг. до н. э. — случайная находка). В большинстве случаев эти находки не описываются сколько-нибудь подробно, только иногда о них сообщаются некоторые сведения, например, отмечается, что среди керамики встречаются формы, очень сильно напоминающие формы сосудов «доисторического» времени.
Представляют интерес и эпиграфические памятники Пеллы. Все памятники лапидарной эпиграфики происходят не из раскопок, а являются результатом случайных находок. Из их числа необходимо отметить: посвящение Асклепию; посвящение Великим богам, сделанное Кратоном, сыном Кратера, из Магнесии на Меандре; несколько надгробных надписей. Среди последних интересны двухязычные, где одно и то же содержание передается на греческом и латинском языках. Среди памятников керамической эпиграфики — штампы на черепице BAΣIΛIKOΣ, встречающиеся на многих экземплярах; штамп ПЕΛΛНΣ и монограммы, которые могут быть расшифрованы как Лисимах, Еварх, Сосий, Николай; штампы на керамических трубах водопровода. Здесь в большинстве случаев встречаются монограммы, некоторые из которых можно расшифровать как Bασιλέως φιλiππoυ («царя Филиппа»). Кроме того, известны также штампы ΔНМО(ΣIOΣ) («общественная»), BAΣIΛIKOΣ («царская»), ПЕΛΛНΣ («принадлежащая Пелле»). Аббревиатура НМА, согласно Ф. Пецасу, должна быть расшифрована HMA(ΘIAΣ), т. е. как указывающая на принадлежность к производству Ематии (район Македонии, в который входила Пелла). Штампы на ручках амфор представлены большим количеством экземпляров (более 500): Фасос, Книд и др.
Из общих наблюдений руководителя раскопок отметим два: после римского разгрома в 168 г. до н.э. основная часть территории города (за исключением холма акрополя) не обживалась; среди находок в Пелле нет ничего, что было бы связано с Востоком (так сказать, «персидской добычи», поступившей от Александра во время его похода).
В целом работу Ф. Пецаса, безусловно, можно оценить как весьма нужную. В удобной форме в ней представлено все, что было ранее опубликовано автором раскопок в Пелле, и это весьма полезно как для исследователей, занимающихся археологией и искусством Греции и Македонии, так и для ученых, работающих над проблемами эллинизма. Вместе с тем эта работа, как уже отмечалось, не заменяет настоящего полного археологического отчета, который необходим. Очень нужны публикации керамики, полное описание найденных монет, точные обмеры архитектурных деталей и т. д. — словом, все то, без чего нельзя получить полного представления о характере жизни города. Будем надеяться, что такой отчет скоро появится.
Однако уже и имеющиеся материалы заставляют пересмотреть некоторые устоявшиеся представления о самой Пелле и даже о Македонском государстве в целом.
Даже самые скромные находки проливают некоторый свет на важные проблемы. Например, штампы на керамических трубах и на черепице ясно показывают, что Пелла пользовалась какой-то степенью автономии в рамках Македонского государства и под контролем органов городского самоуправления находились даже некоторые мастерские. Другое дело, что степень этой автономии на таком материале установить нельзя. Интересно также, что местные территориальные округа были не только административными органами, но имели под своим контролем и ремесленные предприятия.
Особый интерес с точки зрения истории градостроительства имеет то обстоятельство, что Пелла в IV в. до н. э. обладала регулярной системой планировки. Это интересно не только потому, что расширяется число примеров, говорящих о распространении этой прогрессивной системы организации городского пространства и на Македонию, но и потому, что несколько по-иному заставляет взглянуть на истоки и причины широчайшего применения ее на Востоке в эллинистическое время. Таким образом, не только греческий, но и собственно македонский опыт был одной из причин принятия этой системы в качестве модели для градостроительства эллинистических царей. При этом необходимо, как нам кажется, обратить внимание на примерное совпадение размеров кварталов в ряде построенных на эллинистическом Востоке городов, например, Берои (Алеппо) и Лаодикеи Приморской1 с размерами кварталов Пеллы. Вряд ли это случайно2.
Чрезвычайно интересны, конечно, и мозаики из Пеллы [3, с. 133 сл.]. Мы не будем входить в рассмотрение всех вопросов, связанных с ними. Отметим только некоторые обстоятельства. Насколько нам известно, никто из писавших о мозаиках Пеллы не обратил внимания на то, что композиция трех панно («Охота на льва», «Охота на оленя», «Амазономахия») построена совершенно одинаково: два активных участника действия (Александр и Кратер в первом случае, два охотника — во втором и сражающиеся друг с другом грек и амазонка — в третьем) расположены симметрично вдоль боковых граней картины, центр же композиции опущен несколько вниз. В двух случаях этим центром служит изображение объекта действия (лев и олень в сценах охоты), в третьем таким центром является раненая, полулежащая на земле амазонка, рядом с которой идет борьба. Интересно, что эта схема композиции достаточна редко встречается в античной живописи (и особенно мозаике). Учитывая то, что существует достаточно значительная разница между первым панно и двумя остальными, а также значительная разница и в исполнении этих сцен («Амазономахия» явно выполнена мастером более низкой квалификации), можно (хотя бы в самой предположительной форме) высказать мысль о наличии особой школы мозаичистов Пеллы. Единство технического исполнения может служить подтверждением этого тезиса.
Изучение мозаик Пеллы интересно также для понимания некоторых особенностей развития искусства эллинистического Востока. Отметим прежде всего, что искусство мозаики в общем было мало распространено на эллинистическом Востоке. Мозаичные полы только изредка появляются здесь, например в Тарсе [7, с. 10] и Ай Ханум [8, с. 175-180] (естественно, мы не имеем в виду мозаики римского времени, такие, как, например, замечательные панно из Антиохии на Оронте). Крайне показательным является то, что технически они чрезвычайно близки мозаикам Пеллы. Эта близость заключается в том, что они выполнены из галечных камней, помещенных в цемент; имеется довольно значительное пространство между отдельными камешками. В то же время в мозаиках Ай Ханум не использованы некоторые прогрессивные методы исполнения мозаик, уже известные мастерам в Пелле: например, свинцовые проволочки, очерчивающие контур. Показательна и бедность репертуара изображений на мозаиках в Ай Ханум по сравнению с мозаиками Пеллы. Можно с уверенностью говорить об определенном «провинциализме» мозаичного искусства Ай Ханум в общеэллинистической перспективе этого вида искусства.
Подводя итоги, необходимо сказать, что сборник статей Ф. Пецаса является весьма полезным. Представленный в нем материал позволяет надеяться, что издание полного отчета о раскопках в Пелле даст еще больше материала для изучения истории и культуры как самой Македонии, так и эллинистического Востока.
Литература
1. Кошеленко Г.А. Эллинистическая эпоха в современной науке (Некоторые проблемы). — В кн.: Античность и античные традиции в культуре и искусстве народов советского Востока. М.: Наука, 1978.
2. Andronikos M. The Royal Tomb of Philip II. — Archaeology, 1978, vol. 31, N 5.
3. Сидорова Н.А. Новые открытия в области античного искусства. М.: Искусство, 1965.
4. Sauvaget J. Alep. Essai sur le development d’une grande ville syrienne des origins an milieu du XIXе siecle. Paris, 1941.
5. Sauvaget J. Le plan de Laodicee-sur-Mer. — In: Memorial Jean Sauvaget. T. 1. Damas, 1954.
6. Кошеленко Г.А. Градостроительная структура «идеального» полиса. — ВДИ, 1975, № 1.
7. Goldman H. Excavations at Gözlu Kale, Tarsus. V. I. Princeton, 1950.
8. Bernard P. Campagne de fouilles 1974 à Ai Khanoum (Afghanistan). — Académie des inscriptions et belles-lettres. Comptes rendus, 1975.
Примечания
1. В Алеппо размеры кварталов — 120х45 м [4], в Лаодикее — 112х57 м [7 с. с. 101-106].
2. О системе городской планировки во вновь основанных городах на эллинистическом Востоке см. [6, с. 3 сл.].
