Генерал будущей армии.

Неоглот Zdvij

Он жил так, словно нарочно хотел запутать будущих биографов. Его вклад в науку и знание почти двадцати языков позволяли ему занять место в любом университете, но его книги запрещались и сжигались, а кое-где, возможно, запрещены до сих пор. Он презирал канцелярскую работу и провел много времени за конторским столом. Он был богат, любил хорошее вино и сигары, но потратил немало усилий, чтобы доказать бесперспективность системы, дарившей ему сытость и покой.

Человек, способствовавший объединению своей родины, он вынужден был жить и умереть за ее рубежами. Иногда ему ставили памятники, которые затем яростно крушили его идейные противники, однако даже злейшие враги были не в состоянии разорить его могилу.

И еще его называли «Генералом». Это прозвище напоминало о небольшом боевом опыте и интересе к военной истории и журналистике. Сам «Генерал» меньше всего был склонен к милитаризму, хотя пришел в армию в качестве волонтера.

Что еще добавить к странностям его биографии? Ну к примеру то, что его родной город Бармен уже давно стал частью другого города — Вупперталя. Зато по инициативе земляков одна из улиц до сих пор носит его имя.

Звали «Генерала» Фридрих Энгельс. Точно так же звали и его отца. Фридрих Энгельс-старший (1796-1860) был сыном Иоганна Каспара Энгельса (1753-1821) и внуком Иоганна Каспара Энгельса (1715-1787). На протяжении почти века основным занятием этой семьи было производство и продажа текстиля (сначала — кружев). Штаб-квартирой фирмы был Бармен (точнее — Нижний Бармен), где Энгельсы в течение многих десятилетий рождались, торговали и умирали.

Помимо торговли, три поколения этой семьи объединяла крайняя религиозность. Все Энгельсы были ревностными последователями лютеранства в его пиетистской форме. При этом, приверженность к германской церкви никак не мешала ее последователям родниться с уроженцами других стран.

Определенной традицией в семье Энгельсов были браки с дамами голландского происхождения. Так Иоганн Каспар Энгельс-младший женился на Луизе Ван Ноот. И его сын Фридрих невольно повторил этот опыт, женившись на Элизабете Франциске Мауриции Ван Хаар (1797-1873), дочери профессора Герхарда Бернхарда Ван Хаара (1760-1837), чьи предки переехали в Германию из Лейдена.

От этого брака родились Герман (1822-1905), Мария (1824-1901), Анна (1825-1853), Эмиль (1828-1884), Хедвига (1830-1904), Рудольф (1831-1903) и Элиза (1834-1912). Первым среди своих братьев и сестер был Фридрих, появившийся на свет 28 ноября 1820 года. Рождение первенца было настолько важным событием в семье Энгельсов, что счастливый отец охотно дал сыну своё имя.

Будущее наследника он видел в продолжении уже налаженного семейного бизнеса на основе незыблемых религиозных традиций. Но время вносит поправки даже в тщательно разработанные планы заботливых родителей. Для Фридриха Энгельса-младшего поворот в сторону от намеченного отцом пути обозначился не сразу. Сперва наследник богатейшего гражданина Бармена послушно исполнял то, что ему внушали дома. Он был примерно религиозен, молился до и после обеда, ничем не нарушая атмосферу бюргерского благочестия.

Однако строгие рамки семейного воспитания не закрывали от юного Энгельса мир литературы и искусства, к которому его приобщили мать и дедушка — директор лицея. Особенно сильное впечатление произвели на мальчика рассказы Бернхарда Ван Хаара об античной мифологии. 20 декабря 1833 года благодарный внук даже написал стихотворное посвящение своему деду, в котором под явным влиянием Гомера говорилось:

Милый дедушка наш, ты всегда с нами добр и любезен,
Ты нам всегда помогал, когда не ладилось дело,
Ты рассказывал нам историй много красивых
О Керкионе, Тесее, об Аргусе также стооком…

Но знакомство с мифологической картиной мира было только первым шагом на пути познания. Требовалось систематическое обучение. 20 октября 1834 года Фридрих Энгельс приступил к занятиям в гимназии города Эльберфельда, расположенного рядом с Барменом и ставшего впоследствии частью Вупперталя. Занимался он старательно и успешно.

Уже через три года преподаватель Эльберфельдской гимназии доктор Ханчке констатировал, что ученик Фридрих Энгельс свободно переводит с латыни, греческого и французского, знает Новый завет в подлиннике, хорошо успевает по истории, географии, математике и физике, а также интересуется философией.

В справке отмечалось, что способный ученик «во время своего пребывания в старшем классе отличался весьма хорошим поведением, а именно обращал на себя внимание своих учителей скромностью, искрен­ностью и сердечностью…» Сам Фридрих Энгельс позднее оценивал своих земляков намного строже, констатировав: «Не­даром называют Бармен и Эльберфельд обскурантистскими и мистическими городами…»

Успехи сына наверняка радовали Энгельса-старшего. Однако он ждал от своего наследника прежде всего успехов в торговле. Поэтому по настоянию отца Фридрих Энгельс 15 сентября 1837 года покинул Эльберфельд, так и не сдав выпускные экзамены, и приступил к изучению основ коммерции.

Первый этап обучения торговым премудростям наследник прошел в Бармене, работая в отцовской конторе. Следующей стадией освоения предпринимательского опыта стало почти трехлетнее пребывание в Бремене, куда Фридрих Энгельс отправился в конце октября 1838 года. Здесь он должен был работать в конторе Генриха Лейпольда, владельца крупного экспортного предприятия и по совместительству — саксонского консула. А чтобы избавить своего сына от неизбежных мирских искушений, Фридрих Энгельс-старший поселил его в доме пастора церкви святого Мартина — Георга Тревирануса (1788-1868).

Казалось бы отец предусмотрел все возможные способы, чтобы превратить своего первенца в трудолюбивого и набожного бюргера. Он не учел, что сын научился не только послушанию, но и чтению, которое открывало перед ним совсем другие миры. Кроме того, Фридрих Энгельс-младший и сам стал писать. Первые его произведения были поэтическими.

И уже в стихотворении «Бедуины», опубликованном 16 сентября 1838 года в журнале «Bremi­sches Conversationsblatt», автор позволил себе отойти от семейной меркантильности:
И после этого — позор
— За деньги пред толпой плясать!
У вас недаром тусклый взор,
И на устах лежит печать.

Первый опыт можно было списать на минутное юношеское увлечение, которое редакция сочла возможным откорректировать. Однако следующий стихотворный опус «К врагам» был острее, хотя опубликовавшая их «Bremer Stadtbote» не очень разобралась в иронических намеках, касавшихся самой газеты.

Зато в письмах к своим школьным товарищам Фридриху и Вильгельму Греберам Энгельс вполне откровенно рассказывал о своих духовных исканиях, которые чем дальше, тем сильнее уводили его от семейных традиций. В письмах к друзьям он уже не скрывал своей симпатии к Великой Французской революции и официально запрещённым публицистам «Молодой Германии» Людвигу Бёрне, Генриху Гейне и Карлу Гуцкову.

Немного позднее Энгельс не только наладил переписку с Гуцковым, но и сотрудничал с гуцковской газетой «Telegraph fur Deutschland», издававшейся в Гамбурге. Именно для этого издания им были написаны первые публицистические произведения.

Особое место в творчестве молодого Энгельса занимали «Записки из Вупперталя», изданные в марте 1839 года. В них автор наряду с яркими описаниями знакомых мест не поскупился на характеристики социальных язв родного города:

«Среди низших классов господствует ужасная нищета, особенно среди фабричных рабочих в Вуппертале; сифилис и лёгочные болезни настолько распространены, что трудно этому поверить; в одном Эльберфельде из 2500 детей школьного возраста 1200 лишены возможности учиться и растут на фабриках — только для того, чтобы фабриканту не приходилось платить взрослому рабочему, которого они заменяют, вдвое против той заработной платы, какую он даёт малолетнему. Но у богатых фабрикантов эластичная совесть, и оттого, что зачахнет одним ребёнком больше или меньше, душа пиетиста ещё не попадёт в ад, тем более если эта душа каждое воскресенье по два раза бывает в церкви.»

Говоря об «эластичной совести» фабрикантов, Энгельс мог адресовать этот упрек не только абстрактным владельцам предприятий, но и своему отцу и себе самому. Но в отличие от предков, мириться с этой реальностью он не собирался. Требование «отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях», еще не прозвучало, но оно уже пробивало себе дорогу.

Продолжал поиск своего пути и Фридрих Энгельс. Он еще не сделал окончательный выбор в пользу публицистики. Он писал стихи, переводил Шелли, немного рисовал и даже занимался музыкой. В 1840 году он составил либретто оперы «Кола ди Риенцо».

Лингвистические способности позволяли ему легко усваивать новые языки. Это иногда приводило к тому, что Фридрих Энгельс писал письма одновременно на древнегреческом, латинском, английском, французском, испанском, португальском, итальянском и голландском языках (не считая родного немецкого).

Наряду с литературными опытами молодой Энгельс продолжал изучать книги современных философов. Среди них он особенно выделял младогегельянца Давида Штрауса.

Штраус не отвергал общепринятые церковные представления о божественной сущности Христа, но при этом констатировал, что «труды о «житии» Иисуса-Спасителя представляли собой лишь компиляцию и пространный пересказ евангельской истории с точки зрения церковного догмата, а совсем не то, что мы теперь понимаем под жизнеописанием или историей Иисуса.»

Эти представления были далеки и от канонов церкви и от пиетистских традиций барменских фабрикантов. Получив желанную идейную опору, Энгельс 8 октября 1839 года написал своему другу Вильгельму Греберу: «…я теперь восторженный штраусианец». Молодой последователь Штрауса еще не собирался рвать с религией и охотно рассуждал о проблемах греховности человечества, но в то же время говорил: «Нас вы упрекаете в том, что мы погружаем свой критический лот в глубины боже­ственной мудрости, а сами вы здесь же ставите границы бо­жественной мудрости.»

Церковные запреты уже не могли сдержать молодого философа. Начав с Штрауса, Фридрих Энгельс перешел к Гегелю, воспринимая его философию, прежде всего, как пантеизм. В конце 1839 года он писал Вильгельму Греберу: «Я как раз на по­роге того, чтобы стать гегельянцем.» И уже через месяц Энгельс замечает: «Гегелю никто не повредил больше, чем его соб­ственные ученики; только немногие, как Ганс, Розенкранц, Руге и т.д., достойны его.»

Философские пристрастия Энгельса дополнялись политическими. Для него мудрость Гегеля органично сочеталась с публицистикой Берне. В его поэтических опытах уже определенно звучит: «Венчают флаг не королей гербы».

Говоря о прусском короле Фридрихе Вильгельме III Энгельс признавался, что «если бы я не презирал до такой степени этого подлеца, то ненавидел бы его еще больше». Впрочем, выражать неприязнь к своему монарху Энгельсу оставалось недолго. 7 июня 1840 года Фридрих Вильгельм III ушел из жизни, осиротив прусских консерваторов.

Ему на смену пришел Фридрих Вильгельм IV, начавший свое правление со смягчения полицейского режима. Спустя два года Энгельс так определил суть взглядов нового прусского монарха: «…он не признаёт никаких всеобщих, гражданских, человеческих прав, он знает лишь права корпораций, монополии, привилегии».

За показной лояльностью в Германии росли оппозиционные настроения. Таким же непримиримым к существующему строю становился и Фридрих Энгельс. Правда, боевые навыки ему для начала приходилось осваивать в самых обыкновенных дуэлях. По его словам, он даже оставил одному из своих соперников шрам на лбу.

В марте 1841 года Энгельс покинул Бремен, сообщив своей сестре Марии: «Я благодарю бога, что также наконец покидаю этот скучный город, где больше де­лать нечего, как только заниматься фех­тованием, есть, пить, спать и работать как проклятый…» 5 апреля 1841 года он уже находился в родном Бармене, где в ожидании предстоящей поездки в Милан фехтовал, курил и штудировал итальянские книги. В середине мая Энгельс совершил короткую поездку с отцом в Швейцарию и Италию.

Перерыв в торговых делах он использовал для самообразования. Вряд ли в его планы входила работа в Барменской конторе. Энгельс предпочел бы гроссбухам чтение философской литературы, но, судя по всему, отец так и не дал согласие на поступление старшего сына в университет. Выход, который нашел Энгельс, был весьма странным: он поступил на военную службу. Непохоже, чтобы он всерьез собирался защищать интересы прусского короля с оружием в руках. Но служба в артиллерийской бригаде, находившейся в Берлине, давала возможность посещать занятия в университете, где еще совсем недавно преподавал Гегель.

В сентябре 1841 года Фридрих Энгельс выехал в Берлин. Хорошая физическая подготовка и умение ладить с сослуживцами позволяли ему переносить неизбежные ограничения при обучении военному делу. После нескольких месяцев вольноопределяющийся Энгельс уже научился тщательно следить за состоянием пуговиц на мундире, ловко увиливать от церковной службы и лечиться от различных болезней пивом («если это не помогает — пунш; если это тоже не помогает, то глоток рома»).

Служба отнимала много времени, но не мешала посещать занятия в университете. Энгельс слушал лекции Шеллинга, Вердера, Мархейнеке, Геннинга и Михелета. Он не мог, как другие студенты, писать рефераты в расчете на то, что их зачтут на экзамене. Но он уже научился критически воспринимать то, что ему излагали люди, еще недавно сотрудничавшие с Гегелем.

Итогом этих размышлений стали несколько работ, посвященных философии Шеллинга: «Шеллинг и откровение» и «Шеллинг — философ во Христе». Анализируя произведения своего профессора, Энгельс сделал вывод: «И таким образом Шеллинг лишь теперь мог правильно судить о своем прежнем товарище по безбожию, об обесслав­ленном Гегеле. Ведь этот Гегель настолько гордился разумом, что прямо-таки провозгласил его богом, когда он увидел, что с помощью разума он не мог дойти до иного, истинного бога, стоящего выше человека.»

Оставаясь гегельянцем, Энгельс в это время стал посещать собрания единомышленников, группировавшихся вокруг профессора Бруно Бауэра. Здесь он познакомился с Арнольдом Руге и Максом Штирнером.

Под впечатлением дискуссий в «докторском клубе» Энгельс написал пародийную «христианскую героическую поэму в четырех песнях» «Библии чудесное избавление от дерзкого покушения, или торжество веры», в которых изобразил своих знакомых в виде борцов с нечистой силой. Среди персонажей этой поэмы был и начинающий философ Карл Маркс. Обычно цитируется отрывок:
Кто мчится вслед за ним, как ураган степной?
То Трира черный сын с неистовой душой.
Он не идет, — бежит, нет, катится лавиной,
Отвагой дерзостной сверкает взор орлиный,
А руки он простер взволнованно вперед,
Как бы желая вниз обрушить неба свод.
Правда, чуть дальше Маркс фигурирует как «чудище из Трира», но пугающая кличка только дополняла общую фантасмагорию.

Несмотря на обилие иронии, Энгельс, как студент, держался в стороне от дискуссий известных философов. Он только учился, позволяя себе изредка посылать корреспонденции в «Рейнскую газету». Кроме того, ему необходимо было постигать артиллерийскую науку.

Итогом службы в прусской армии была справка, выданная по случаю дембеля 8 октября 1842 года командиром роты капитаном фон Веделем: «Предъявитель сего, вольноопределяющийся годичного срока службы бомбардир Фридрих Энгельс, 12-ой пехотной роты гвар­дейской артиллерийской бригады, родом из Бармена, район Эльберфельд, правительственный округ Дюссельдорф, в возрасте 21 года 10 месяцев, прослуживший один год, проявил себя в те­чение срока службы весьма хорошо как в моральном, так и в служебном отношении…»

В середине октября 1842 года Энгельс покинул Берлин и добрался до родного Бармена. Он был уже вполне совершеннолетним, чтобы держаться отдельно от семьи. Но Энгельс-старший после того, как сын прошел коммерческую подготовку в Бремене, продолжал надеяться на то, что его наследник образумится и станет продолжателем семейного бизнеса. Трудно сказать, каким образом, но Фридрих-младший принял предложение отца, и отправился в Манчестер, где ему предстояло работать конторщиком на фабрике «Эрмен и Энгельс».

В ноябре 1842 года по дороге в Англию Энгельс сделал короткую остановку в Кёльне, чтобы посетить редакцию «Рейнской газеты», для которой он уже успел написать несколько статей. В газете его принял Карл Маркс, за месяц до этого ставший редактором. Первый разговор у будущих друзей не получился. Редактору не очень понравилось, что молодой автор упомянул общих знакомых, с которыми Маркс к этому времени разошелся во взглядах на философию и политику.

Энгельс не стал навязывать свое общество и покинул редакцию, пообещав прислать статьи о социальном развитии Англии. Автор сдержал обещание, и в «Рейнской газете» появились статьи на английские темы. В Англии Энгельс познакомился также с торговым менеджером и поэтом Георгом Веертом (Вертом), который позднее руководил рубрикой фельетонов «Новой Рейнской газеты».

Для Энгельса началась монотонная канцелярская работа, которая успела ему надоесть еще в Бремене. Однако он уже привык сочетать коммерцию с публицистикой, которая на этот раз была связана с радикальными английскими изданиями. Кроме обычных занятий, он увлекся девушкой по имени Мери Бёрнс, работавшей, по-видимому, на фабрике «Эрмен и Энгельс». Их фактический брак не был зарегистрирован, что не помешало им прожить вместе почти двадцать лет.

Предполагают, что именно Мери Бёрнс привлекла внимание своего знакомого к рабочим и социалистическим организациям. Во всяком случае, именно в это время Фридрих Энгельс наладил связи с английскими чартистами и публиковал статьи в их газете «The Northern Star».

Однако сын барменского фабриканта не удовлетворился требованиями британских радикалов и обратил свой взгляд на социалистические идеи последователей Оуэна. Начиная с 1843 года, Энгельс сотрудничал с оуэновскими изданиями «Owenisten» и «The New Moral World». В это же время Энгельс наладил в Лондоне контакты с немецкой революционной рабочей организацией — «Союзом справедливых», а также с английскими чартистами — в Лидсе. Сотрудничество с «Рейнской газетой» закончилось после закрытия этого печатного органа 31 марта 1843 года.

Перемены в политических взглядах сопровождались идейными поисками. Новые работы Энгельса «Положение Англии» и «Наброски к критике национальной экономики» были опубликованы в единственном номере «Немецко-французских ежегодников», изданном Марксом и Руге в феврале 1844 года.

Возобновление связей с земляками сопровождалось уточнением их философских и политических взглядов. Для этого требовались личные встречи. В августе 1844 года по дороге из Манчестера в Бармен Энгельс заехал в Париж, где он после почти двухлетнего перерыва встретился с Марксом.

На этот раз у них не было взаимных подозрений. Более того, обнаружившееся единство взглядов позволило сразу же приступить к написанию книги с критикой недавних единомышленников Бруно и Эдгара Бауэров. Потребовалось всего несколько месяцев, чтобы создать «Святое семейство» («Die heilige Familie»), которое в феврале 1845 года было опубликовано во Франкфурте издателем Захарией Левенталем (Карлом Ленингом). На обложке этой книги имена Маркса и Энгельса впервые стояли рядом.

На этот раз философская критика сопровождалась анализом социальных принципов оппонентов. В «Святом семействе» речь шла о связи между идеями философов-материалистов и коммунизмом: «Если характер человека создаётся обстоятельствами, то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными. Если человек по природе своей общественное существо, то он, стало быть, только в обществе может развить свою истинную природу, и о силе его природы надо судить не по силе отдельных индивидуумов, а по силе всего общества.»

Свои философские взгляды Маркс и Энгельс развили в «Немецкой идеологии». Их материализм формулировался вполне определенно: «Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание.» Отсюда следовал вывод: «Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние.» Судьба второй совместной работы Маркса и Энгельса оказалась менее удачной. Издатели отказались ее публиковать. «Немецкая идеология» была полностью опубликована только в 1932 году.

Ответом на первые скромные успехи коммунистической пропаганды было решение французских властей (по требованию Пруссии) о высылке Карла Маркса. Он вынужден был поселиться в Брюсселе. Уже в Бельгии 1 декабря 1845 года Марксу пришлось отказаться от прусского подданства, чтобы избежать экстрадиции. Досталось и его соавтору. На изменение мировоззрения Фридриха Энгельса обратили внимание и в его семье.

В письме от 13 марта 1845 года он поделился с Марксом: «Я веду тут поистине собачью жизнь. Истории с собраниями… снова вызвали у моего старика [отца] взрыв религиозного фанатизма. Мое заявление, что я окончательно отказываюсь заниматься торгашеством, еще более рассердило его, а мое открытое выступление в качестве коммуниста пробудило у него к тому же и настоящий буржуазный фанатизм. Ты можешь себе представить теперь мое положение. Так как недели через две я уезжаю, то не хочу начинать скандала и все покорно сношу… Если бы не мать, которую я очень люблю, — она прекрасный человек и только по отношению к отцу совершенно несамостоятельна, — то я никогда бы не сделал моему фанатическому и деспотическому старику ни малейшей уступки».

И определенным вызовом против «буржуазного фанатизма» отца звучали слова Энгельса-младшего из опубликованной в мае 1845 года книги «Положение рабочего класса в Англии»: «Я собрал, надеюсь, более чем достаточные доказательства того, что буржуазия — что бы она ни утверждала на словах — в действительности не имеет иной цели, как обогащаться за счёт вашего труда, пока может торговать его продуктом, чтобы затем обречь вас на голодную смерть, как только для неё исчезнет возможность извлекать прибыль из этой скрытой торговли человеком.»

Факты, которые могли кого-то удивить, сотруднику манчестерской фирмы приходилось наблюдать изо дня в день, но мириться с ними он не желал. Мысль Маркса о том, что «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его», была созвучна представлениям Энгельса.

Отныне наследник текстильного фабриканта собирался заняться социалистической пропагандой. Покинув Бармен, Энгельс в апреле 1845 года переехал в Брюссель, где поселился рядом с Марксом в доме № 5 по улице Альянс. Сюда же переехала Мери Бёрнс.

На новом месте Маркс и Энгельс приступили к поиску единомышленников, готовых взяться за осуществление социальной революции. Для этой цели в феврале 1846 года был образован Коммунистический корреспондентский комитет. В него вместе с Марксом и Энгельсом вошли учитель Вильгельм Вольф, отставной лейтенант Иосиф Вейдемейер, Эдгар фон Вестфален — шурин Маркса, поэт Георг Веерт, журналист Луи Хейльберг, журналист Фердинанд Вольф, архивариус Филипп Жиго и журналист Себастьян Зейлер.

Вскоре выяснилось, что программу Брюссельского комитета с оговорками принял лидер английских чартистов Джордж Гарни. Категорически против планов социальной революции высказался Пьер-Жозеф Прудон, отношения с которым осложнились после выхода книги Маркса «Нищета философии». Отказался от предложенного Энгельсом сотрудничества известный социалист редактор газеты «Populaire» Этьенн Кабе. Не приняли идеи революционного социализма сторонники «классового мира» Мозес Гесс и Карл Грюн.

Зато вполне успешно налаживались отношения корреспондентского комитета с единомышленниками в Германии. Здесь важную роль сыграли друзья Энгельса в Эльберфельде и связи Вильгельма Вольфа в Силезии.

Не было полного единства в оценке перспектив социалистической революции среди членов «Союза справедливых», созданного в 1836 году социалистическим крылом радикально-республиканского «Союза отверженных». Один из лидеров этой организации портной Вильгельм Вейтлинг считал, человечеству предстоит объединение «в один великий семейный союз и устранение всех умственно ограниченных понятий о национальности и сектантства» на основе «законов природы и христианской любви». Его соратник Карл Шаппер говорил, что только «общность имущества является первым и необходимейшим условием свободной и демократической республики, и без этого условия она немыслима и невозможна», не полагаясь при этом на извращенное церковью учение Христа.

На первых порах «Союз справедливых» действовал, как объединение немецких рабочих в Париже, но после неудачного восстания 12 мая 1839 года многим его членам пришлось перебраться в Лондон, где к ним примкнули выходцы из других европейских стран.

Некоторых лидеров этого объединения Энгельс знал с 1843 года. Карл Шаппер даже предлагал ему вступить в «Союз справедливых». Однако ни Маркс, ни Энгельс не собирались заниматься «утверждением на Земле царства божия». Многое зависело от того, насколько прочным будет влияние Вейтлинга. Изменения не заставили себя ждать. Энгельс на некоторое время перебрался в Париж, где при поддержке Германа Эвербека сумел одержать победу над сторонниками христианского социализма.

В ноябре 1846 года к руководству в «Союзе справедливых» пришли Шаппер, Молль и Бауэр, заявившие о разрыве с Вейтлингом. Перемены совпали с переездом руководителей Союза из Парижа в Лондон. Отныне они были готовы объединиться с Марксом на основе принципов Брюссельского комитета. В конце января 1847 года лондонцы направили в Брюссель к Марксу и в Париж к Энгельсу своего представителя Иосифа Молля, который предложил им вступить в «Союз справедливых» и принять участие в его реорганизации и разработке новой программы.

Начиная с февраля 1847 года, началась подготовка к проведению первого коммунистического конгресса. Организация международного форума происходила конспиративно, поскольку уже одно провозглашение революционной программы грозило арестами. Немало сложностей возникало из-за нехватки денег, которые собирались местными организациями. Энгельс с трудом получил необходимые средства во Франции, а Марксу пришлось отказаться от участия в конгрессе.

Открывшийся 2 июня 1847 года в Лондоне съезд «Союза справедливых» начал с того, что утвердил новое название организации, став «Союзом коммунистов». Председателем делегаты избрали Карла Шилля (Карла Шаппера), а секретарем — Хайде (Вильгельма Вольфа). В виде программного катехизиса на конгрессе был принят «Коммунистический символ веры», написанный Энгельсом и Вольфом.

К концу конгресса был подготовлен новый устав организации. Вместо прежнего руководящего центра «Союза справедливых» «народной палаты», создавался Центральный комитет, избиравшийся на конгрессе. Региональные отделения переименовывались из «областей» в «округа». Организационные преобразования были закреплены в «Уставе Союза коммунистов». Проект устава открывался новым девизом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», сменившим старый лозунг «Все люди братья!»

В начале сентября 1847 года вышел первый и единственный номер печатного органа Союза коммунистов «Kommunistische Zeitschrift». Следующим опытом такого издания стала «Немецко-Брюссельская газета», которую возглавили Маркс и Энгельс. Пропаганда сопровождалась реорганизацией коммунистических групп в разных европейских странах.

Второй конгресс Союза коммунистов открылся в Лондоне 29 ноября 1847 года. Его председателем был избран Карл Шаппер, а секретарем — Фридрих Энгельс. В конгрессе участвовал и Маркс. В результате дискуссии были устранены полузаговорщические традиции «Союза справедливых» и закреплена выборность комитетов всех уровней.

Энгельс подготовил новый программный документ — «Принципы коммунизма», но после консультации с Марксом решил, что новая программа должна называться «Коммунистическим манифестом». Инициатива была поддержана конгрессом. Марксу и Энгельсу поручили в кратчайший срок написать программную декларацию Союза коммунистов, которая должна была заменить «Коммунистический символ веры».

Часть работы над своим важнейшим сочинением авторы выполнили совместно в декабре 1847 года. Затем в связи с отъездом Энгельса в Париж доработкой «Манифеста» занимался Маркс. Соавтор в это время улаживал разногласия внутри парижской организации Союза коммунистов. Теоретические и практические результаты оказались настолько убедительными, что французские власти предпочли выслать Энгельса из страны.

Между тем, лондонские коммунисты с нетерпением ожидали обещанный программный документ. 24 января 1848 года члены ЦК Союза коммунистов Шаппер, Молль и Бауэр категорически потребовали от авторов завершить работу над «Коммунистическим манифестом». Но это напоминание запоздало. «Манифест Коммунистической партии» был уже готов. В конце января 1848 года программный документ был отправлен в Лондон. А еще через месяц «Манифест Коммунистической партии» был отпечатан в небольшой лондонской типографии, принадлежавшей члену Союза коммунистов Бургхардту.

Едва выпущенная в свет брошюра Маркса и Энгельса начала переиздаваться на многих европейских языках. Не прошло и года как в разных концах континента уже звучали слова: «Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Если большинству политиков приходится десятилетиями безуспешно ждать откликов на провозглашенные ими лозунги, то Маркс и Энгельс увидели результат почти сразу. От провозглашения идей революционного преобразования общества до начала революций в европейских странах прошли считанные дни. События в Палермо и Неаполе в январе 1848 года даже опередили издание «Манифеста». В феврале 1848 года восстал Париж. Через месяц восстания охватили Вену, Берлин, Венецию и Милан.

Активизировалась революционная деятельность и в Брюсселе. Однако первая же попытка перевести ЦК Союза коммунистов в Бельгию вызвала беспокойство у местной полиции. Не прошло и недели, как члены брюссельского комитета были арестованы. 3 марта Маркс получил предписание в течение суток покинуть территорию Бельгии.

Несколько недель Энгельс вынужден был исполнять обязанности руководителя бельгийского комитета. Однако при первой же возможности он переехал в Париж, где он был введён в состав ЦК Союза коммунистов. Число членов парижской коммунистической организации выросло до 400.

Некоторым выходцам из Германии начинало казаться, что достаточно небольшой группы революционеров, чтобы развернуть новую революцию у себя на родине. Радикальный республиканец Георг Гервег даже приступил к формированию во Франции «Немецкого демократического легиона». Вся эта затея закончилась полным разгромом слабых повстанческих отрядов в конце апреля 1848 года.

Маркс и Энгельс предпочли вернуться в Германию легальным путём. 11 апреля 1848 года после короткой остановки в Майнце они прибыли в Кёльн. Перед отъездом лидеры Союза коммунистов разработали «Требования Коммунистической партии в Германии». Это была программа демократических преобразований, включавшая объединение страны, ликвидацию феодальных пережитков и реформирование финансовой системы.

Для реализации этой программы Маркс и Энгельс надеялись использовать широкую демократическую коалицию. План они начали реализовывать уже в первые недели своего пребывания на Рейне. В конце мая 1848 г. Маркс и Энгельс вступили в кёльнское Демократическое общество и рекомендовали членам Союза коммунистов последовать их примеру.

Главным инструментом борьбы за демократию должна была стать массовая газета. Чтобы учредить печатный орган, требовались деньги, которые Энгельс попытался получить у своих богатых родственников и друзей в Бармене и Эльберфельде. Обращение к отцу только укрепило прежние расхождения. Энгельс-старший пояснил сыну, что «вместо тысячи талеров он охотнее послал бы… тысячу картечных пуль». Единственным успехом была продажа 14 акций будущей газеты общей стоимостью 700 талеров. 20 мая Энгельс вернулся в Кёльн, а 1 июня вышел первый номер «Новой Рейнской газеты» или «Neue Rheinische Zeitung. Organ der Demokratie».

Целью издания с самого начала была провозглашена борьба за единую и демократическую Германию. Инструментом этого объединения считалось Национальное учредительное собрание, работавшее во Франкфурте с 18 мая 1848 по 31 мая 1849 года. Однако стремление объединить всех немцев то и дело сводилось к объединению с самыми консервативными силами. Энгельс с первого номера «Новой Рейнской газеты» выступал против ограничения функций парламента работой над регламентом.

Начало работы демократического органа в Кёльне совпала с рабочим восстанием в Париже 23 июня 1848 года. При первых известиях из Франции Энгельс начал информировать читателей о разворачивающейся классовой борьбе. Его статьи подробно рассказывали о ходе боев и программе восставших. Энгельс назвал Июньское восстание «революцией отчаяния». Его детальные военные обзоры были дополнены обобщающей статьей Маркса «Июньская революция».

Горячих точек в Европе становилось все больше. Энгельс один за другим выпускал военно-политические обзоры о положении в Пруссии, Австрии и Италии. Он активно поддерживал движение Шлезвиг-Гольштейна за освобождение от датского господства. При этом, Энгельс отвергал прусское доминирование в Германии, заявив на конгрессе демократических союзов Рейнской провинции 13 августа 1848 года: «Характерной чертой Рейнской области является ненависть к чиновничьему и палочному пруссачеству; надо надеяться, что это настроение сохранится и в дальнейшем».

Сложным было отношение Энгельса к национальному движению чехов. С одной стороны 17 июня 1848 года он писал: «Революционная Германия должна была, особенно в отношении соседних народов, отречься от всего своего прошлого. Одновременно со своей собственной свободой она должна была провозгласить свободу тех народов, которых она до сих пор угнетала.» Однако, осуждая угнетение чехов, Энгельс категорически не соглашался с панславистами, выступавшими за союз с Российской империей. Он утверждал: «Панславизм по своей основной тенденции направлен против революционных элементов Австрии, и потому он заведомо реакционен», поскольку «он продал себя и Польшу русскому царю».

Помимо редакционной работы Энгельсу неоднократно приходилось выступать на собраниях в Рабочем союзе и Демократическом обществе. Особенно массовым был митинг 13 сентября на кёльнской площади Франкен-плац, собравший до 6 тысяч человек. на котором был избран Комитет безопасности города. В новый орган вошли Маркс, Энгельс, Шаппер, Молль и Вильгельм Вольф.

Массовое движение, возникшее в результате протестов против перемирия с Данией, не смогло убедить Национальное собрание в необходимости провозглашения республики. Начавшееся во Франкфурте восстание было подавлено.

26 сентября 1848 года в Кёльне было введено осадное положение, сопровождавшееся закрытием демократических изданий, включая «Новую Рейнскую газету». 30 сентября полиция устроила обыск на квартире Энгельса. Предполагалось, что там будут обнаружены свидетельства опасного заговора. Однако, несмотря на все усилия, ничего предосудительного полиция не нашла. Это не помешало прокурору издать приказ об аресте Фридриха Энгельса.

Обвиняемый не стал ждать официальных гостей. Ему потребовалось несколько дней, чтобы добраться до бельгийской границы. Едва прибыв в Брюссель, Маркс и Энгельс были арестованы и высланы из страны. 5 октября 1848 года они прибыли в Париж.

Столица Франции встретила изгнанников без прежнего гостеприимства. Говорить о преобразовании общества после подавления Июньского восстания не приходилось. Оптимизм радикальных демократов иссяк. Обстановка в Париже становилась все более консервативной.

Определённые сложности возникли и в Союзе коммунистов, где многие руководители стали настаивать на переходе к нелегальной работе. Более того в Лондоне был сформирован новый ЦК, в который вошли И.Молль, Г.Бауэр и И.Г.Эккариус. Предложенный этим органом новый устав вызвал серьезные возражения со стороны Маркса.

Не сумев восстановить прежние связи с парижскими рабочими, Энгельс решил отправиться в Швейцарию. Денег у него не было, и добираться до границы пришлось пешком. Свое путешествие в Швейцарию Энгельс завершил, не имея в кармане ни гроша. Он обратился за помощью к семье и к Марксу.

Родители в ответ написали письмо с назиданиями, но деньги дали. Выделил 11 талеров из своих небогатых сбережений и Маркс, который сообщил о возобновлении издания «Новой Рейнской газеты».

Пребывание в Швейцарии тяготило Энгельса, который писал: «Я скоро приду к выводу, что даже предварительное заключение в Кёльне лучше жизни в свободной Швейцарии.» Вскоре однако выяснилось, что возвращение в родные места более не грозит немедленным арестом. В середине января 1849 года Энгельс вернулся в Кёльн.

Тем не менее, вернувшемуся изгнаннику пришлось доказывать свою невиновность в суде. Маркса и Энгельса обвинили в оскорблении обер-прокурора Цвейфеля. Процесс по этому делу продолжался недолго. После ряда бурных заседаний присяжные вынесли оправдательный вердикт.

Не полагаясь однако на беспристрастность правосудия, в редакции «Новой Рейнской газеты» держали на всякий случай небольшой арсенал из 8 ружей и 250 патронов. Мера эта была не лишней, поскольку череда европейских революций еще не завершилась.

Энгельс продолжал работу военного обозревателя. Материалы на этот раз поступали из Венгрии и Италии. В статьях Энгельса выражалось сочувствие борьбе венгров и итальянцев против австрийского императора, напоминая: «Против измены и трусости правительства имеется только одно средство: революция.»

Правда, рассуждая о контрреволюционной роли хорватских отрядов, Энгельс переходил к чрезмерному обобщению: «В ближайшей мировой войне с лица земли исчезнут не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы.» Хорватия опровергла этот прогноз, доказав, что на её земле растут не только верноподданные Елачичи или Павеличи.

Последние отзвуки революционных гроз докатились и до Рейна. 28 марта 1849 года снова напомнило о себе Франкфуртское национальное собрание, принявшее «Конституцию Паульскирхе». Однако работа германских парламентариев была обесценена постоянными компромиссами с прусским королём. Даже демократическое крыло Национального собрания, вопреки декларациям, пошло за консерваторами. Наблюдая за бесполезной суетой оппозиции, Энгельс писал: «Левые получают по заслугам. Почему эти господа воображают, что они должны что-то осуществить там, где абсолютно ничего нельзя осуществить? Почему они внушают себе, что способны добиться парламентскими методами того, чего можно добиться только революционными методами, силой оружия?»

Однако на берегах Рейна действовали силы, готовые к борьбе за объединение Германии на демократической основе. Выступления, начавшись в Дрездене, докатились и до Эльберфельда. Узнав о готовности своих земляков взяться за оружие, Энгельс 10 мая 1849 года выехал в родные места, прихватив с собой два ящика патронов. Здесь его назначили начальником городской артиллерии из двух орудий.

12 мая он вместе с отставным офицером фон Мирбахом уже строил баррикады в Эльберфельде. Планировалось, используя восстания в небольших городках, сковать прусские гарнизоны, и одновременно сформировать революционное ополчение — ландвер. 15 мая Энгельсу с отрядом из 30-40 бойцов удалось захватить цейхгауз в Грефрате, добыв там оружие и обмундирование. Впрочем, эта активность пришлась не по нраву городским властям Эльберсфельда, и слишком инициативный начальник артиллерии был отстранён от должности.

Энгельс вернулся в Кёльн. Здесь его ждали новые испытания 17 мая 1849 года был издан приказ об аресте Энгельса за участие в Эльберфельдском восстании. И в тот же день разыскиваемый революционер перешёл на нелегальное положение. Марксу был вручён приказ о высылке из страны и одновременно была закрыта редактируемая им газета. 19 мая 1849 года вышел последний номер «Новой Рейнской газеты», демонстративно напечатанный красной краской.

Не дожидаясь ареста, Маркс и Энгельс покинули Кёльн и 20 мая прибыли во Франкфурт. Здесь они попытались побудить к активным действиям левое крыло Национального собрания. Энгельс предложил депутатам превратить небольшие армии Бадена и Пфальца в базу для создания общегерманской революционной армии. План не нашёл отклика у депутатов, не имевших по словам Энгельса «ни мужества, ни энергии, ни ума, ни инициативы».

23 мая Маркс и Энгельс уже находились в Карлсруэ. Впрочем, глава баденского временного правительства Лоренц Петер Брентано отнёсся к намерениям приезжих коммунистов без всякого сочувствия. Не удалось привлечь к восстанию и демократов из Пфальца.

Из Кайзерслаутерна Маркс и Энгельс отправились в Бинген, где находилась семья Маркса. В Шпейере они встретились с бывшим прусским лейтенантом Августом Виллихом, командовавшим рабочим добровольческим отрядом. По дороге бывшие редакторы «Новой Рейнской газеты» были арестованы гессенским военным патрулем, но вскоре их освободили.

Из Бингена Маркс вместе с семьей выехал в Париж. Энгельс покинул своего друга и присоединился к отряду Виллиха. Среди 800 бойцов этого «корпуса» было немало членов Союза коммунистов, включая Иосифа Молля, и просто радикальных демократов. В качестве адъютанта Виллиха Энгельс принял участие в боях при Раштатте и Ринтале. Позднее он писал: «Я убедился, что хваленое мужество в атаке — самое заурядное качество, которым может обладать человек. Свист пуль — сущие пустяки, и, хотя мне пришлось наблюдать немало трусости, я за всю кампанию не видел и дюжины людей, которые держали бы себя трусливо в бою.»

Под Бишвейером вблизи Мурга пфальцская армия была разбита. Среди многочисленных жертв этого сражения оказался один из лидеров Союза коммунистов Иосиф Молль. С этого момента революционная армия могла только отступать. В арьергарде баденских войск отступал отряд Виллиха, в котором находился Фридрих Энгельс. 12 июля 1849 года он перешел швейцарскую границу.

Некоторое время Энгельс вместе со своими соратниками жил в городке Морж на берегу Женевского озера. Отсюда он смог связаться с Марксом. Постепенно между ними возобновилась переписка, прерванная на два месяца. По совету друга Энгельс написал небольшой очерк «Германская кампания за имперскую конституцию», описывавший недавние бои немецких революционеров против прусских войск.

Энгельс узнал, что семья Маркса переезжает из Парижа в Лондон. В этой ситуации он также решил перебраться в Англию. Правда, добираться до британских берегов пришлось в обход Франции, где ему грозил арест. 10 ноября 1849 года Энгельс прибыл в Лондон.

В это же время в столицу Англии вернулись многие деятели Союза коммунистов. Среди них не было погибшего Молля и сидевшего в висбаденской тюрьме Шаппера. В ЦК Союза коммунистов был избран Виллих. Энгельс также включился в партийную работу, отвечая за переписку и сбор денег. Была предпринята попытка возродить «Новую Рейнскую газету» в виде журнала «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue».

Вместе с решением организационных вопросов пришлось заняться подведением итогов революционного кризиса 1848-1849 годов. Маркс написал одну из своих ключевых работ «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» Энгельс также резюмировал свой опыт германской революции в очерке «Революция и контрреволюция в Германии». С другой стороны, Энгельс дополнил сиюминутные впечатления анализом прошлого Германии, написав работу «Крестьянская война в Германии». Речь шла о подавленном восстании, но общий вывод звучал оптимистически: «Революция 1848 г. не была местным немецким делом, а представляла из себя отдельный эпизод великих европейских событий… Революция 1848-1850 гг. не может поэтому окончиться так, как окончилась революция 1525 года.»

Вместе с тем, многие из соратников Маркса и Энгельса не могли смириться с неудачами. Им казалось, что революцию при желании можно возобновить в любой момент. Маркс и Энгельс с этим планами не могли согласиться. По их мнению, необходимо было готовиться к неизбежной революции, считая недавний кризис пройденным этапом. Расхождения между недавними соратниками увеличивались. Были прерваны связи с французскими бланкистами. Сложности возникли в отношениях с швейцарской «Революционной централизацией». 15 сентября 1850 года Союз коммунистов разделился. Шаппер и Виллих образовали Особый союз (Зондербунд), ставивший целью немедленное возобновление революционной борьбы.

Количество сторонников Маркса сократилось. Для работы ЦК Союза коммунистов требовались деньги, а их становилось все меньше. В конце концов был закрыто «Политико-экономическое обозрение». Вопрос стоял о том, как содержать не партийные органы, а собственные семьи. В это время Мария Энгельс передала брату предложение родителей возобновить работу в качестве представителя фирмы в Манчестере.

В семье не заблуждались по поводу намерений недавнего революционера. Мария Энгельс писала брату: «У нас сложилось впечатление, что ты в настоящий момент серьезно задумал стать купцом, чтобы таким образом обеспечить себе средства к жизни, но как только ты сочтешь, что вновь появились благоприятные шансы для вашей партии, ты сейчас же бросишь купеческую деятельность и снова станешь работать для партии…» Других источников дохода не предвиделось. В этих условиях Энгельс вынужден был принять предложение отца.

В середине ноября 1850 года он вернулся в Манчестер, где приступил к работе в качестве представителя барменской фирмы в торговой конторе «Эрмен и Энгельс». Дела в компании шли без существенных перемен, если не считать, что в июне 1852 года Петера Альберта Эрмена на посту руководителя конторы сменил Петер (Пит) Якоб Готфрид Эрмен. Партнёр Энгельсов был жёстким и требовательным администратором, который не допускал, чтобы его клерки занимались чем-либо, кроме коммерции. Как писал Энгельс, «о свободном времени до 7—8 часов вечера пока что нечего и думать».

На первых порах плата за такую работу была относительно невелика. В первый год расходы Энгельса оплачивала семья в размере 200 фунтов в год. С 1852 года Эрмен начал выплачивать своему клерку 100 фунтов в год и пять процентов от прибыли фирмы. К 1855 году годовое жалованье выросло до 265 фунтов плюс 7,5% прибыли. К 1860 году эта сумма достигла 1000 фунтов и 10% прибыли.

Часть расходов Энгельса уходила на содержание своей незарегистрированной супруги Мери Бёрнс и семьи Маркса, лишившегося регулярных заработков. Некоторые средства тратились на «представительские» цели, поскольку «приказчику и прокуристу» фирмы Эрмена приходилось вести многочисленные деловые переговоры с другими коммерсантами. Как полагалось манчестерскому «джентльмену», клерк влиятельной фирмы должен был состоять в престижных клубах. Энгельс стал посещать «Атеней», литературный клуб, в котором была отличная библиотека. Кроме того, он состоял членом «Общества по поддержке действительно нуждающихся иностранцев» и охотничьего клуба. Как представителя респектабельной семьи, Энгельса охотно приглашали на званые обеды и ужины. Он был по-светски любезен, но не скрывал своих взглядов. Впрочем, хозяева не всегда понимали, когда их гость называл своё отношение к религии атеизмом.

Единомышленников у Энгельса в Манчестере было немного. Изредка он встречался с Вильгельмом Вольфом и Георгом Веертом. Еще реже его навещали Э.Дронке, П.Имандт, В.Штрон, Г.Хейзе и В.Штеффен. Но настоящим праздником для Энгельса были встречи с Марксом, когда они могли обсудить ближайшие и отдаленные перспективы социалистического движения.

Послереволюционная обстановка не радовала. В Германии полиция настойчиво преследовала членов Союза коммунистов. Многие были арестованы. С 4 октября по 12 ноября 1852 года в Кёльне был проведен судебный процесс над членами ЦК Союза коммунистов.

Маркс пытался как мог организовать защиту своих товарищей, разоблачая многочисленные подлоги. Однако большинство подсудимых были осуждены. Коммунистический центр в Германии перестал существовать. Уцелевшие организации действовали на свой страх и риск. В этих условиях 17 ноября 1852 года Союз коммунистов объявил о самороспуске.

Отныне члены бывшей организации могли действовать по своему усмотрению. Их участие в политике было ограничено полицейскими преследованиями, а коммунистическая пропаганда была сведена к минимуму. Освободившееся время Маркс использовал для изучения экономических основ существующего общественного строя. Впоследствии это нашло выражение в работе «К критике политической экономии» и многочисленных набросках, прокладывавших дорогу к «Капиталу».

Энгельс знал об этих исследованиях, но участвовать в этой работе не мог, занимаясь пополнением кармана Эрмена. Редкие минуты отдыха он посвящал изучению исторической литературы и освоению славянских языков. Через некоторое время Энгельс уже мог читать Пушкина, Грибоедова и Герцена в подлиннике.

Знание русского языка вскоре пригодилось в условиях начавшейся Крымской войны. Маркс в это время получил предложение сотрудничать с американской газетой «New-York Daily Tribune». С марта 1853 года в ней начали публиковать и военно-политические обзоры Энгельса (за подписью Маркса или анонимно). В публиковавшихся за океаном статьях он подчеркивал значение борьбы против русского абсолютизма, не замалчивая при этом экспансионистских целей Великобритании.

По мере развертывания русско-турецкого конфликта Энгельс написал обзоры «Передвижения армий в Турции», «Священная война», «Ход турецкой войны» и «Война на Дунае». С конца 1853 года, когда в войну вступили Англия и Франция, его публикации стали выходить чаще. Некоторые из этих статей появлялись в качестве редакционных. После отступления русской армии с Южной стороны Севастополя Энгельс считал: «Если союзники будут действовать достаточно энергично либо на этом направлении, либо на Южном берегу и в горных проходах Чатыр-Дага, кампания очень скоро закончится, и Крым останется у них в руках.» Реальность оказалась несколько иной, поскольку правительства уже искали способ как можно быстрее закончить затянувшийся конфликт.

После окончания Крымской войны Энгельс подготовил серию материалов о ходе антибританского восстания в Индии. Всего же для американской газеты им были написаны около 120 статей. В 1855 году Энгельс опубликовал несколько работ в немецкой газете «Neue Oder Zeitung» о панславизме, критикуя не только сугубо консервативные элементы, связанные с Петербургом, но и деятелей, выступавших за славянскую демократическую федерацию.

В мае 1857 года Энгельс из-за болезни вынужден был прервать активную коммерческую и журналистскую деятельность. Несколько месяцев он провел под Ливерпулем, а затем на островах Уайт и Джерси. Немало способствовал улучшению настроения больного экономический кризис, начавшийся в ноябре 1857 года. Энгельс, увидевший в биржевом крахе признаки надвигающейся социальной бури, писал: «Кризис будет так же полезен моему организму, как морские купанья, я это уже сейчас чувствую.»

Политические осложнения не заставили себя ждать. В июле 1858 года Наполеон III заключил с Сардинским королевством соглашение о совместной борьбе против Австрии. Начавшись, как закулисный сговор, очередной конфликт быстро перерос в войну за объединение Италии.

Энгельс отозвался на нараставшие события брошюрой «По и Рейн», анонимно опубликованной в Германии в апреле 1859 года. Говоря о приближающемся объединении Италии автор заявил, что «мы представляем себе Германию не как какой-то воображаемый, но как реально существующий политический организм». При этом, Энгельс напомнил сторонникам «естественных границ»: «Если Франции не следует ради хорошей военной позиции присоединять к себе 9 миллионов валлонов, нидерландцев и немцев, то и мы не имеем также никакого права из-за военной позиции порабощать 6 миллионов итальянцев.»

Политический кризис в Италии сопровождался активизацией освободительного движения в других европейских странах. После почти восьмилетнего перерыва оживились организации немецких рабочих в Англии. Пользуясь поддержкой Просветительного общества Маркс и Энгельс начали 7 мая 1859 года издавать в Лондоне газету «Das Volk». Это издание смогло продержаться несколько месяцев и закрылось 20 августа 1859 года из-за нехватки денег.

Другой серьезной проблемой для Маркса и Энгельса стала политическая эволюция Фердинанда Лассаля, известного публициста из Дюссельдорфа. На первых порах их взгляды совпадали. Однако вышедшая в мае 1859 года брошюра «Итальянская война и задачи Пруссии» вызвала недовольство Маркса, поскольку в ней Лассаль выразил поддержку завоевательным планам прусского двора. Критика этих взглядов поначалу носила весьма осторожный характер. Однако уже в 1862 году Маркс сообщил Энгельсу о серьезном расхождении с Лассалем. Эти споры не успели перерости в конфликт. В 1864 году Лассаль умер после неудачной дуэли, а в дальнейшем критика Маркса и Энгельса обрушилась уже на лассальянцев.

К этому времени коммунизм получили серьезное экономическое обоснование в виде опубликованной в июне 1859 года в Берлине работы Маркса «К критике политической экономии». Другим важным событием в укреплении материалистических взглядов стала книга Ч.Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора». Энгельс в конце 1859 года писал: «Вообще же Дарвин, которого я как раз теперь читаю, превосходен. Телеология в одном из своих аспектов не была еще разрушена, а теперь это сделано.»

Кроме естественно-научных вопросов, в центре внимания европейской прессы были события за океаном, где в это время разворачивалась Гражданская война между Севером и Югом США. Многие из ключевых событий американского конфликта были проанализированы в статьях Энгельса и кратко обобщены в «Уроках американской войны».

О публицистике Энгельса в семье почти ничего не знали, хотя догадывались о его некоммерческих интересах. Несмотря на серьезные политические разногласия, его родители летом 1859 года посетили сына в Манчестере и даже вместе с ним совершили поездку в Шотландию. Больше им не пришлось увидеться.

В середине марта 1860 года Энгельс узнал, что его отец находится при смерти. Проститься с ним не позволяло давнее судебное дело о восстании в Эльберфельде, грозившее на родине арестом. Только вмешательство влиятельных родственников позволило получить разрешение министра внутренних дел Пруссии.

Пока решались бюрократические вопросы, Фридрих Энгельс-старший умер. Его сын смог выехать в Бармен только через два дня после смерти отца. Энгельс вынужден был задержаться в родном городе в связи с болезнью матери, а также для оформления отказа от своей доли в отцовском предприятиии. Судьба родительского состояния его не волновала. О своем отношении к разделу имущества Энгельс написал матери: «…Ни за что на свете я не хотел бы даже в ничтожной степени способствовать тому, чтобы на склоне лет твоя жизнь омрачилась семейными ссорами из-за наследства.» Изменилось и его положение в манчестерской фирме. Отныне по соглашению с Эрменами к Энгельсу переходил капитал в размере 10 тысяч фунтов стерлингов.

Смерть отца стала первой в череде потерь. 6 января 1863 года умерла Мери Бёрнс, «гражданская жена» Энгельса. Перед смертью их брак был официально оформлен. Через несколько недель после похорон Энгельс написал Марксу: «Я почувствовал, что с ней вместе похоронил последнюю частицу своей молодости.»

Через год ему пришлось перенести ещё один удар. 9 мая 1864 года от тяжёлой болезни скончался ближайший соратник Маркса и Энгельса по Союзу коммунистов — Вильгельм Вольф.

Круг друзей продолжал сужаться, однако на смену старым единомышленникам приходили новые, готовые продолжить борьбу, начатую в 1848 году. В 1863 году обнадеживающим признаком приближающихся перемен стало Польское восстание, начавшееся в России. Энгельс писал: «Поляки — молодцы. И если они продержатся до 15 марта, то вся Россия придет в движение». На самом деле, к этому времени выступления в городах и сёлах Российской империи пошли на спад. При этом, активизировались многочисленные акции солидарности с польскими повстанцами в Западной Европе.

28 сентября 1864 года в Сент-Мартинс-холле состоялся митинг, который планировался, как демонстрация солидарности с борющейся Польшей. Маркс даже сомневался, стоит ли ему участвовать в этом мероприятии ввиду политической разнородности его участников, среди которых были и сторонники умеренных реформ и радикальные республиканцы. Однако итогом заседания стало учреждение Международного товарищества рабочих или Первого Интернационала.

Для Энгельса, находившегося в это время в Шлезвиг-Гольштейне, создание новой пролетарской организации, оказалось полной неожиданностью. Однако, узнав от Маркса о первых шагах Интернационала, он стал подробно интересоваться деталями его «Учредительного манифеста» и составом организации. Свою позицию Энгельс сформулировал в большой статье «Военный вопрос в Пруссии и Немецкая рабочая партия»: «Само собой разумеется, что во всех этих случаях рабочая партия не будет просто плестись в хвосте у буржуазии, а будет выступать как совершенно отличная от нее, самостоятельная партия.»

К этому времени основная борьба среди немецких социалистов сосредоточилась вокруг лассальянской газеты «Социал-демократ». Энгельс относился к этому изданию, редактировавшемуся И.Б.Швейцером, весьма критически, считая его проправительственным. Положение не спасало и то, что в редакцию «Социал-демократа» был включен Вильгельм Либкнехт. Союз с лассальянцами просуществовал недолго и закончился открытым конфликтом в марте 1865 года. Энгельс писал об этом Марксу: «У меня как камень с сердца свалился, что наконец-то произошел разрыв с этим сбродом». Впрочем, в 1867 году основанный Лассалем Всеобщий германский рабочий союз раскололся, а через год его на короткое время распустили. Вслед за этим, 8 августа 1869 года на съезде в Эйзенахе была основана Социал-демократическая рабочая партия Германии, объявившая о своей принадлежности к Первому Интернационалу.

Организационные неурядицы отнимали немало времени у лидеров Международного Товарищества Рабочих. Между тем, главная работа, которой Маркс занимался в течение почти двадцати лет, близилась к завершению. 14 сентября в Гамбурге были напечатаны 1867 года первые экземпляры «Капитала». Маркс сообщил своему другу: «Итак, этот том готов. Только тебе обязан я тем, что это стало возможным!» Энгельс торжествовал не меньше автора.

Другим праздником для него стало завершение работы в манчестерской конторе. Осенью 1868 года Готфрид Эрмен заявил, что не намерен продлевать контракт с Фридрихом Энгельсом. После непродолжительных переговоров было решено, что увольняемый клерк получит компенсацию в размере 1750 фунтов и берет обязательство в течение 5 лет не конкурировать со своими партнерами. Впрочем, заниматься торговлей Энгельс и не собирался. Полагавшуюся ему долю в фирме Эрмена он продал.

Об окончании своей работы в Манчестере Энгельс сообщил самым близким людям. Матери он написал 1 июля 1869 года: «Сегодня первый день моей свободы.» В письме к Марксу он не сдерживал чувств: «Ура! Сегодня покончено с милой коммерцией, и я — свободный человек.» Элеонора Маркс вспоминала: «Я никогда не забуду его ликующего возгласа: «В последний раз!», когда он утром натягивал свои сапоги, чтобы в последний раз отправиться в контору.»

Через год Энгельс переехал в Лондон, где поселился в комфортабельном доме на Риджентс-парк-роад. Вмести с ним переселилась и жена, которой стала сестра Мери Бёрнс — Лидия (Лиззи). Новая супруга была ярой сторонницей освобождения Ирландии от английского гнета. Под ее влиянием Энгельс стал интересоваться ирландской историей. Случалось, что в его лондонском жилище находили приют борцы за независимость Ирландии — фении.

По-прежнему Энгельса волновали события в Германии, вплотную приблизившейся к окончательному объединению под властью Гогенцоллернов. Это событие вызывало у социал-демократов двойственную реакцию. Одобряя акт объединения, как шаг к консолидации немецких рабочих, они выступали против засилья консервативной прусской бюрократии.

Между тем, Бисмарк прокладывал путь к Германской империи через войну против Наполеона III. Противники этого конфликта, входившие в Интернационал, преследовались по обе стороны границы. 19 июля 1870 года франко-прусская война была официально объявлена. Ответом на начало боевых действий было изданное 23 июля «Воззвание Генерального совета Международного Товарищества Рабочих». В нем говорилось: «Война из-за вопроса о преобладании или война в интересах какой-нибудь династии в глазах рабочих может быть лишь преступным безумием.»

Энгельс внимательно следил за ходом боевых действий, публикуя «Заметки о войне» в лондонской газете «The Pall Mall Gazette». Эти обзоры последовательно отмечали приближение французской армии к военному краху. 8 августа 1870 года в четвертой статье Энгельс писал о действиях Наполеона III: «Армия в 300000 человек находится почти на виду у противника. И если она должна в своих передвижениях руководствоваться не тем, что делается в неприятельском лагере, а тем, что происходит или может произойти в Париже, то она уже наполовину разбита.» Дальнейшие публикации в лондонской газете определяли место предстоящей капитуляции французских войск.

2 сентября в последней статье этого цикла, узнав о сосредоточении армии Мак-Магона в Седане, Энгельс сделал окончательный вывод: «Его принудят к сдаче голодом или разобьют, и он будет вынужден сдаться или пруссакам или бельгийцам.» В этот момент Наполеон III уже сдавался своему прусскому партнеру. Точность прогнозов оказалась такой, что за Энгельсом среди друзей закрепилось прозвище «Генерал».

Разгром под Седаном резко изменил и обстановку во Франции, и отношение лидеров Интернационала к франко-прусской войне. В Париже была провозглашена республика. С этого момента Маркс и Энгельс заявили о недопустимости продолжения войны. Немецкие социал-демократы в Северогерманском рейхстаге категорически выступили против захватнических планов Вильгельма I, или как его в шутку называли — «Аннександера».

При этом, руководители Интернационала, критически воспринимали позицию нового республиканского правительства Франции. Энгельс иронически рассуждал о растерянности французских властей перед лицом иностранного вторжения: «Наблюдая, как французы вечно впадают в подобного рода паническое состояние из-за боязни таких ситуаций, когда приходится смотреть правде в глаза, — получаешь гораздо лучшее представление о периоде господства террора. Мы понимаем под последним господство людей, внушающих ужас; в действительности же, наоборот, — это господство людей, которые сами напуганы.»

Более отдаленный прогноз развития начавшихся событий Маркс и Энгельс сделали в письме к руководству Социал-демократической рабочей партии Германии:

«Тот, кто не совсем еще оглушен теперешней шумихой или не заинтересован в том, чтобы оглушать германский народ, должен понять, что война 1870 г. так же неизбежно чревата войной между Германией и Россией, как война 1866 г. была чревата войной 1870 года. Я говорю неизбежно, непременно, если не учитывать того маловероятного случая, что в России до этого времени может вспыхнуть революция…

Будет ли эта война вредна или полезна, — целиком зависит от нынешнего поведения немцев-победителей. Если они захватят Эльзас и Лотарингию, то Франция вместе с Россией будет воевать против Германии. Нет надобности указывать на губительные последствия подобной войны…

И если тогда германский рабочий класс не сыграет выпавшей на его долю исторической роли, то это — его вина. Нынешняя война перенесла центр тяжести континентального рабочего движения из Франции в Германию. Тем самым на германский рабочий класс ложится еще большая ответственность…»

Этот анализ оказался очень своевременным. Интернационал как раз нуждался в лидере, способном трезво оценить последствия военного кризиса. На этот раз Маркс мог привлечь своего друга к политической работе без оглядки на его обязательства перед манчестерской фирмой. В октябре 1870 года Энгельс был включен в состав Генерального совета Международного Товарищества Рабочих. Теперь ему предстояло на практике заняться тем, о чем он в течение двадцати лет мог только писать — революционным преобразованием общества.

Помимо публицистики, Энгельсу пришлось налаживать связи с социалистическими организациями в различных странах. В первые месяцы он отвечал за работу в Бельгии. В числе прочего Энгельс организовывал акции солидарности с бастующими рабочими табачных фабрик Антверпена. Через год он занял пост секретаря-корреспондента для Италии. Ещё через год на него легли обязанности секретаря-корреспондента для Испании. А ещё год спустя ему пришлось заняться организациями социалистов в Дании и Португалии.

И уже независимо от официальных обязанностей, Энгельс внимательно следил за развитием событий во Франции. Кризис, начавшийся разгромом Наполеона III, продолжал обостряться. 31 октября 1870 года против уже республиканского правительства выступили бланкисты, но их наскоро подготовленное восстание было быстро подавлено. Таким же неудачным было и второе восстание 22 января 1871 года. И в тот момент, когда революционное движение в Париже для посторонних казалось безнадежно задавленным, оно победило 18 марта под руководством Центрального Комитета Национальной гвардии.

Информация о событиях в Париже, находившемся в блокаде прусских и французских правительственных войск, доходила до Лондона с большим опозданием. Только 21 марта Энгельс получил письма с описанием обстановки в столице Франции и сообщил членам Генерального Совета: «Город теперь находится в руках народа.» Некоторые деятели образованной вскоре Парижской Коммуны принадлежали к Интернационалу. Объединение рабочих превращалось в реальную политическую силу.

Однако после первых успехов коммунары стали терпеть поражения, и Энгельс 11 апреля 1871 года заметил: «Положение трудное, шансы не так хороши, как две недели тому назад». Единственная помощь, которую Генеральный совет Интернационала мог оказать Парижской Коммуне, заключалась в организации акций солидарности с восставшим Парижем. О поддержке коммунаров заявили немецкие социал-демократы.

Уже после разгрома Парижской Коммуны Генеральный Совет Интернационала при содействии Энгельса опубликовал воззвание «Гражданская война во Франции». Поражение коммунаров стало сигналом для травли их сторонников во всех странах. Энгельс писал матери: «Поднимают крик из-за нескольких заложников, расстрелянных по прусскому образцу, из-за нескольких дворцов, сожженных по прусскому примеру (ибо все остальное — ложь), но о совершенном версальцами убийстве 40 000 мужчин, женщин и детей, после того, как у них было отнято оружие, об этом никто не говорит!» Во многих странах правительства переходили от ругани к полицейским преследованиям социалистов.

Между тем, раскол нарастал внутри Международного Товарищества Рабочих. Ещё в 1868 году активный сторонник Интернационала М.А.Бакунин основал параллельную организацию — Международный альянс социалистической демократии. Предложенная новым объединением программа была отвергнута Марксом. Бакунин поначалу согласился с критикой и демонстративно распустил Альянс и присоединился к Международному Товариществу Рабочих, однако тайно сохранил свои группы.

Первые конфликты с бакунистами произошли уже во время Лондонской конференции Интернационала в сентябре 1871 года. Сторонники Маркса добились определённого успеха, приняв резолюцию о недопущении тайных заговорщических обществ. Однако уже через несколько месяцев последователи Бакунина в Швейцарии потребовали реорганизации Интернационала в духе анархизма. К швейцарским инициативам присоединились бакунисты из Италии и Испании. Перед Генеральным Советом Интернационала стояла задача преодоления наметившегося раскола.

Значительная часть работы по борьбе с анархистским влиянием легла на Энгельса, который в это время был секретарем-корреспондентом Генерального Совета для Испании и Италии. В конце концов, ему удалось убедить Испанский федеральный совет отказаться от инициатив Бакунина. Для пояснения своей позиции Маркс и Энгельс издали брошюру «Мнимые расколы в Интернационале». Однако анархистские группы продолжали действовать и в Испании, и в Италии, и в Швейцарии. Более того, связанный с Энгельсом итальянский социалист Карло Кафьеро перешёл на сторону бакунистов.

Решающая схватка состоялась на конгрессе Интернационала, проведенном в Гааге в сентябре 1872 года. Энгельс участвовал в этом форуме в качестве представителя секций Бреслау и США. Разоблачение закулисной борьбы Бакунина позволили Марксу одержать уверенную победу. Попытки анархистов во главе с Джемсом Гильомом упразднить Генеральный Совет провалились. Запрет тайной фракционной деятельности был включён в Устав Интернационала. Бакунин и Гильом были исключены из Международного Товарищества Рабочих.

Менее удачно прошло решение о переносе резиденции Генерального Совета из Лондона в Нью-Йорк. Эта мера, с одной стороны, ограничивала влияние реформистского крыла в британских секциях, а с другой — не позволяло руководству Интернационала непосредственно руководить работой европейских социалистов. Генеральным секретарем Совета Международного Товарищества Рабочих был избран Фридрих Адольф Зорге (двоюродный дед Рихарда Зорге).

Раскол, которого хотели избежать, всё же произошёл. От Международного Товарищества Рабочих отделились Бельгийская федерация, часть Испанской федерации, Юрская федерация в Швейцарии и британские реформисты. Отныне в международном социалистическом движении действовали марксисты и анархисты со своими программами и руководящими органами.

Состоявшийся в сентябре 1873 года в Женеве конгресс Интернационала только закрепил очевидный разрыв с анархистами, прудонистами и бланкистами. Основными делегатами на этот раз были преимущественно швейцарцы. Остальные организации были представлены символически. Проходивший параллельно в Женеве бакунистский съезд принял решение об упразднении Генерального совета, однако так и не смог укрепить свои позиции. Более того, через год Бакунин сам заявил о выходе из Интернационала, составленного из его сторонников. Конгресс, созванный осенью 1876 года в Берне, оказался неспособным консолидировать национальные организации, и констатировал, что Международное Товарищество Рабочих более не существует.

Распад Интернационала сузил круг деятельности Маркса и Энгельса. Для них вновь на первый план вышла теоретическая работа. Маркс продолжил работу над 2-м и 3-м томами «Капитала». Энгельс пытался сформулировать отношение к естественно-научным вопросам в труде «Диалектика природы».

Теоретические исследования однако то и дело прерывались в связи с сугубо практическими вопросами организации социал-демократического движения в Германии, где в мае 1875 года марксисты объединились с последователями Лассаля на съезде в Готе. Новая программа социал-демократов вызвала многочисленные возражения со стороны Маркса. Энгельс также резко осудил уступки своих соратников в письме к А.Бебелю в марте 1875 года. Однако умеренность требований не спасла партию от политических преследований. 19 октября 1878 года рейхстаг принял «закон против вредных и опасных стремлений социал-демократии», известный как «исключительный закон против социалистов». На 12 лет социал-демократы в Германии оказались под запретом.

Вместе с внешним давлением нарастали и внутрипартийные разногласия. Немалые опасения вызвали у лидеров социал-демократии растущая популярность близкого к Социалистической рабочей партии приват-доцента Евгения Дюринга. Вильгельм Либкнехт обратился к Марксу и Энгельсу с просьбой дать оценку дюринговским теориям. Ответа на эти предложения пришлось ждать долго. Только в мае-августе 1876 года Энгельс, лечившийся в Рамсгете, смог прочитать и проанализировать произведения Дюринга. Итогом анализа стала книга «Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом» или как ее назвали впоследствии — «Анти-Дюринг».

Первоначально это сочинение Энгельса было опубликовано, как цикл статей в социал-демократической газете «Vorwarts». Публикации вызвали острую дискуссию среди социал-демократов. Сторонники Дюринга приложили немало сил, чтобы остановить издание статей, но редакция довела начатую работу до конца.

Задуманная как полемическая публикация, произведение переросло рамки ответа на поверхностные суждения Дюринга о философии, политэкономии и социализме. Формулируя основы материалистического взгляда на природу и общества, Энгельс создал своеобразный учебник марксизма. Основные принципы излагались достаточно популярно, чтобы их могли понять люди, незнакомые с трудами Канта, Гегеля и Фейербаха.

Энгельс доходчиво формулировал основы материалистической диалектики: «Движение есть способ существования материи», «количественное изменение преобразует качество вещей и, равным образом, качественное преобразование вещей изменяет их количество». На базе материалистического детерминизма автор определял роль субъектов: «Свобода воли означает, следовательно, не что иное, как способность принимать решения со знанием дела».

Диалектика в изложении Энгельса переходила из разряда умозрительных конструкций в практическую плоскость, включая сферу производства материальных благ. Он считал одной из задач политэкономии «внутри разлагающейся экономической формы движения открыть элементы будущей, новой организации производства и обмена.» Позиции Дюринга, видевшего истоки собственности в насилии противопоставлялась мысль: «Частная собственность образуется повсюду в результате изменившихся отношений производства и обмена, в интересах повышения производства и развития обмена, — следовательно, по экономическим причинам. Насилие не играет при этом никакой роли.»

Таким же естественным результатом всеобщего движения было для Энгельса и рождение нового общественного строя. В «Анти-Дюринге» говорилось: «Если раньше капиталистический способ производства вытеснял рабочих, то теперь он вытесняет и капиталистов, правда, пока еще не в промышленную резервную армию, а только в разряд излишнего населения.» Энгельс отвергал распространенную идею всеобщего равенства, как главной цели социализма: «Действительное содержание пролетарского требования равенства сводится к требованию уничтожения классов. Всякое требование равенства, идущее дальше этого, неизбежно приводит к нелепости.»

Устранение класса капиталистов должно было устранить и связанную с капиталом дезорганизацию: «Раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продукта над производителями. Анархия внутри общественного производства заменяется планомерной, сознательной организацией.» Отсюда следовал вывод: «Объективные, чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей… Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы. Совершить этот освобождающий мир подвиг — таково историческое призвание современного пролетариата.»

Успех «Анти-Дюринга» оказался полной неожиданностью для автора. Для него главным трудом должна была стать «Диалектика природы». Он даже планировал перенести в новую книгу предисловие из «Анти-Дюринга». Но работа над «Диалектикой природы» продвигалась медленно. Энгельс написал довольно большой отрывок «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», однако даже он не был доведен до конца, и его опубликовали только в 1896 году. Так и незавершенная «Диалектика природы» была опубликована впервые в 1925 году в СССР на немецком и русском языках. К этому времени многие научные представления уже устарели. Сохранили ценность прежде всего философские соображения, сформулированные автором «Диалектики природы».

Работа Энгельса то и дело прерывалась. В 1876 году заболела его жена. Ее пробовали лечить, возили на морские курорты, но остановить болезнь не удалось. 12 сентября 1878 года Лиззи Бёрнс умерла. Вспоминая ее, Энгельс говорил: «Моя жена …была настоящей потомственной ирландской пролетаркой, и ее врожденная горячая любовь к своему классу была мне бесконечно дороже и всегда поддерживала меня в критические моменты…» Новую супругу он так и не нашел.

Энгельс овдовел окончательно. Некоторое время в его доме хозяйничала племянница Лиззи — Мери Эллен Бёрнс. Однако вскоре она вышла замуж за коммерсанта Перси Рошера. Хотя характер этого семейства был чужд Энгельсу, он охотно помогал Рошерам, особенно — их дочке Лилиан.

По настоящему близкими людьми для него оставались Маркс и члены его семьи. Здесь он ощущал не только домашний уют, но и духовную близость. Энгельс по-прежнему старался помогать своему другу в продолжавшейся работе над 2-й и 3-й книгами «Капитала». Между тем, состояние здоровья Маркса ухудшалось. Он даже не смог присуствовать на похоронах своей жены, скончавшейся от рака в декабре 1881 года. Некролог о смерти Женни Маркс, написанный Энгельсом, был опубликован в газете «Sozialdemokrat».

Главный удар был впереди. Энгельс пытался оттянуть трагическую развязку. По его настоянию Маркс почти весь 1882 год лечился на курортах Франции, Англии, Алжира и Швейцарии. В какой-то момент показалось, что он уже пошёл на поправку. Но Маркса ждал еще один удар. 11 января 1883 года умерла его любимая дочь Женни Лонге. Через два месяца умер и сам Маркс. 15 марта 1883 года Энгельс писал ветерану Союза коммунистов И.Ф.Беккеру: «Вчера днем, в 2 часа 45 минут, едва оставив его на две минуты, мы нашли его тихо уснувшим в кресле. Самый могучий ум нашей партии перестал мыслить, самое сильное сердце, которое я когда-либо знал, перестало биться.»

Та же мысль звучала в речи Энгельса на Хайгетском кладбище 17 марта 1883 года. Вспоминая своего друга, он произнес: «Уже в ближайшее время станет ощутительной та брешь, которая образовалась после смерти этого гиганта». Это оказалось особенно справедливым по отношению к Энгельсу, которому предстояло издать 2-ю и 3-ю книгу «Капитала», работу над которым Маркс так и не завершил. Энгельс в письме к И.Ф.Беккеру признавался: «Прежде всего необходимо издать второй том «Капитала», а это не шутка. Рукопись второй книги существует в 4 или 5 редакциях, из которых только первая закончена, а позднейшие только начаты.»

Однако работа над наследием Маркса не сводилась к одной книге. Энгельсу пришлось перебирать весь архив своего друга, включая корреспонденцию и неизданные черновики. Кроме того, издание старых работ Маркса на разных языках Энгельс сопровождал предисловиями. Работы было много. Немалую помощь Энгельсу оказала бывшая домработница Маркса Елена Демут, взявшая на себя домашние хлопоты.

Несколько лет целиком были посвящены изданию 2-го и 3-го томов «Капитала». Работа требовала немалых усилий, так как Энгельс был нездоров. Полдня он диктовал, лежа на диване, а затем вечер проводил в редактировании текста. Как бы то ни было, но работа была успешно завершена. В июле 1885 года 2-я книга «Капитала» была опубликована. Работа над третьим томом растянулась почти на десять лет. В обработке экономических рукописей Энгельсу помог С.Мур, изучавший математику в Кембридже.

Был также отредактирован и 1-й том «Капитала». В мире росло количество переводов основной книги Маркса, причем не всегда удачных. Поневоле приходилось самому браться за работу переводчика. Первое английское издание «Капитала» было подготовлено самим Энгельсом, который с помощью Элеоноры Маркс-Эвелинг сделал перевод и внес стилистические поправки. По мере сил оказывалась помощь и Н.Ф.Даниельсону, переводившему Маркса на русский язык.

Продолжалось сотрудничество Энгельса с различными социалистическими изданиями. Чаще всего он публиковался в британской газете «Labor Standard» и германских социал-демократических изданиях «Sozialdemokrat» и «Vorwarts». C 1883 года началось сотрудничество Энгельса с редактором теоретического журнала «Neue Zeit» Карлом Каутским. Для этого издания была написана в 1888 году статья «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии». В ней Энгельс критически проанализировал опыт своих юношеских кумиров — Штрауса, Гегеля и Бауэра. В очередной раз была сформулировано одно из положений материалистической диалектики: «диалектика понятий сама становилась лишь сознательным отражением диалектического движения действительного мира». В 1889 году статью Энгельса перепечатали в петербургском журнале «Северный вестник» под названием «Кризис философии классического идеализма в Германии» без указания имени автора.

В 1890 году в журнале «Neue Zeit» была опубликована еще одна статья «Внешняя политика русского царизма», написанная по просьбе Веры Засулич. В ней Энгельс по-прежнему рассматривал Российскую империю, как оплот европейской реакции, угрожающий рабочему и демократическому движению. Осуждение внешней политики царизма распространялось и на прошлые века. Энгельс старался разоблачить распространенные в России патриотические иллюзии: «В глазах вульгарно-патриотической публики слава побед, следующие одно за другим завоевания, могущество и внешний блеск царизма с избытком перевешивают все его грехи, весь деспотизм, все несправедливости и произвол; шовинистическое бахвальство с лихвой вознаграждает за все пинки.»

Но хитроумные комбинации царских дипломатов отступали на второй план, когда речь заходила о предстоящей мировой войне. О предстоящем конфликте Энгельс писал: «Германская аннексия превратила Францию в союзницу России против Германии, царская угроза Константинополю превращает Австрию и даже Италию в союзниц Германии. Оба лагеря готовятся к решительной борьбе, к войне, какой еще не видел мир, к войне, в которой друг другу будут противостоять от десяти до пятнадцати миллионов вооруженных бойцов.» Двумя годами ранее Энгельс описал картину мировой бойни более детально: «…это была бы всемирная война невиданного раньше размера, невиданной силы. От восьми до десяти миллионов солдат будут душить друг друга и объедать при этом всю Европу до такой степени дочиста, как никогда еще не объедали тучи саранчи. Опустошение, причиненное Тридцатилетней войной, — сжатое на протяжении трех-четырех лет и распространенное на весь континент…» «Генерал» в очередной раз дал точный прогноз. Впрочем, с ним не во всем соглашались.

На этот раз статья не встретила полной поддержки в России. Уже в условиях, когда авторитет Энгельса был неоспорим, 19 июля 1934 года И.В.Сталин предложил ЦК не публиковать «Внешнюю политику русского царизма» в журнале «Большевик». Секретарь ЦК ВКП(б) недоумевал: «Можно подумать, что в истории России, в ее внешней истории, дипломатия составляла все, а цари, феодалы, купцы и другие социальные группы – ничего, или почти ничего.»

Сталин обратил внимание на ряд ошибок, допущенных по его мнению Энгельсом: «переоценку роли стремления России к Константинополю в деле назревания мировой войны», «переоценку роли буржуазной революции в России… в деле предотвращения надвигающейся мировой войны» и «переоценку роли царской власти как «последней твердыни общеевропейской реакции»». В конце XIX века предупреждения о назревающей мировой войне были недооценены.

Дел у Энгельса не становилось меньше. Кроме работы над рукописями Маркса, ему приходилось отвечать на сотни писем от многочисленных единомышленников. Нагрузка для 68-летнего публициста была чрезмерной. Чтобы отвлечься от многочисленных дел Энгельс отправился за океан. Август-сентябрь 1888 года он провел в поездке по США и Канаде, посетив Нью-Йорк, Бостон и Монреаль. О своих туристических планах Энгельс предпочел никому не говорить, чтобы избежать внимания репортеров, в те времена столь же назойливого, как и сейчас. Впрочем, это не помешало ему встретиться с деятелями I-го Интернационала Фридрихом Зорге и Теодором Куно. Короткий отдых оказался прелюдией к новой большой работе.

Начиная с осени 1887 года социалистические партии разных стран начали выступать с призывами к проведению Международного рабочего конгресса. Инициаторами его созыва оказались весьма умеренные реформистские («поссибилистские») партии. Первоначально Энгельс и его единомышленники старались уклониться от участия в форуме с аполитичной повесткой дня. Первый конгресс, состоявшийся в Лондоне в ноябре 1888 года, оказался встречей профсоюзных лидеров нескольких стран.

Однако новое собрание реформистов, которое предполагалось провести в Париже, было способно создать международный орган, претендующий на руководство рабочим движением. В этих условиях социалисты Франции и Германии решили созвать собственный форум, который подтвердил бы приверженность революционным традициям. Энгельс настоял на том, чтобы проведение конгресса было приурочено к столетней годовщине Французской революции.

Многочисленнные организационные проблемы пришлось устранять в ходе длительной переписки. Энгельс спешил. Он подготовил извещение о созыве конгресса и договорился об участии в нем британских социалистов. Подготовка оказалась успешной. Социалистический конгресс открылся в Париже в намеченный срок — 14 июля 1889 года. С этого момента начал действовать новый II Интернационал. Международных центров в Париже не создали, но была обеспечено взаимодействие между социалистическими партиями.

Энгельс в конгрессе не участвовал. Однако он был удовлетворен его итогами. Благодаря усилиям Энгельса 14 партий Европы и Америки договорились о совместных действиях на основе марксистской программы. В резолюции, принятой социалистами в Париже, говорилось, что «задачей рабочих всех стран является борьба всеми имеющимися в их распоряжении средствами против такого социального строя, который угнетает их и угрожает всякому свободному развитию человечества вообще». Немногочисленные анархисты повлиять на итоговые решения не смогли и были изгнаны.

Другим важным результатом конгресса стало учреждение единого дня для рабочих демонстраций. В память о расстреле рабочего митинга в Чикаго по предложению председателя Американской федерации труда Сэмюэла Гомперса 1 мая объявили Международным праздником борьбы за 8-часовой рабочий день. Уже в следующем 1890 году Энгельс принял участие в майской демонстрации в Лондоне, к которой присоединились профсоюзы.

Новым успехом для социалистического движения стала отмена 1 октября 1890 года «исключительного закона», принятого по инициативе Бисмарка. Германская «декоммунизация» с треском провалилась. Вслед за этим легализовавшаяся Социал-демократическая партия Германии заняла прочное место в рейхстаге.

Политическая деятельность потребовала от Энгельса слишком больших усилий, которые в его возрасте не проходили бесследно. Очередное ухудшение здоровья потребовало перерыва в работе. Лето 1890 года Энгельс провел на борту паровой яхты «Цейлон» у берегов Норвегии. Самочувствие улучшилось, но после возвращения в Лондон его ждал тяжелый удар. 4 ноября 1890 года умерла верная помощница семьи Маркс Елена Демут (Ленхен). С ее уходом исчезал тот уют, к которому привык Энгельс. Он писал Зорге «Теперь я снова остался один… Что будет теперь со мной, не знаю.»

Энгельсу удалось найти человека, готового присматривать за ним и за его домом. Им оказалась бывшая жена Карла Каутского — Луиза. Кроме домашней работы, она взяла на себя обязанности секретаря. Эта помощь была нелишней. Объем переписки у Энгельса не сокращался. Практически все социалистические деятели считали особой честью получить хоть пару строчек от ближайшего соратника Маркса и поздравить его с семидесятилетием. Кроме того, Энгельс подробно обсуждал с единомышленниками текст новой программы Социал-демократической партии, принятой на съезде в Эрфурте.

Потребовалось немало усилий для того, чтобы подготовить очередной социалистический конгресс, состоявшийся в Брюсселе в августе 1891 года. Как и в прошлый раз, большинство делегатов одобрило марксистские резолюции. Приглашенные в Брюссель реформисты оказались в меньшинстве и предпочли не приезжать. Прибывшие на конгресс анархисты были лишены мандатов.

Энгельс остался доволен результатами Парижского конгресса. Движение, основы которого он закладывал вместе с Марксом полвека назад, становилось реальной политической силой. Вместе с тем, среди социал-демократов обозначилось стремление приспособиться к требованиям существующей политической системы. Первоначально Энгельс соглашался с устранением из своих статей наиболее острых замечаний, подчиняясь требованиям цензуры. Но уже публикация «Критики Готской программы» в январе 1891 года вызвала недовольство лидеров германских социал-демократов. В 1892 году социал-демократическая верхушка, опасаясь локаутов, отказалась от проведения в Германии первомайских стачек. Позже при публикации статей Маркса в сборнике «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» Энгельс столкнулся с нежеланием редакторов пропускать наиболее революционные утверждения.

Однако эти разногласия пока не шли дальше частной переписки. Внешне авторитет Энгельса не подвергался сомнению. В июле 1893 года он был приглашен в Цюрих на очередной социалистический конгресс. Здесь его ждали встречи с многими известными социал-демократами, включая Бебеля, Клару Цеткин, Турати, Плеханова, Аксельрода, Засулич и многих других. Энгельс был избран почетным председателем конгресса и выступил с заключительной речью на трёх языках. 20 партий прислушивались к голосу своего «Генерала». По пути в Лондон Энгельс посетил Вену, Прагу и Берлин.

Дорожные хлопоты в преклонном возрасте неизбежно возвращали к мыслям о возможной смерти. Еще до приезда в Цюрих 29 июля 1893 года Энгельс составил завещание, согласно которому основная часть его имущества переходила к Луизе Каутской и дочерям Маркса — Элеоноре Эвелинг и Лауре Лафарг. Чуть позже в число наследников были включены дети Женни Маркс-Лонге. Крупную сумму должна была получить Мери Эллен Рошер (Бёрнс). Брату Герману Энгельс завещал портрет отца, с которым он не расставался, несмотря на все ссоры. Некоторые суммы и библиотеку он доверил своим соратникам Августу Бебелю и Паулю Зингеру. Главную свою ценность — рукописи Маркса — Энгельс оставлял Элеоноре Эвелинг. Собственный архив он передал Августу Бебелю и Эдуарду Бернштейну.

Энгельс продолжал завершать неоконченные дела. Он успел издать 3-й том «Капитала». По мере необходимости он переиздавал отдельные сочинения Маркса, сопровождая их своими комментариями. В плане была работа над 4-м томом «Капитала». Оставалась незавершенной «Диалектика природы». В письме Лауре Лафарг Энгельс шутил: «Мое положение таково: 74 года, которые я начинаю чувствовать, и столько работы, что ее хватило бы на двух сорокалетних. Да, если бы я мог разделить самого себя на Ф.Энгельса 40 лет и Ф.Энгельса 34 лет, что вместе составило бы как раз 74 года, то все быстро пришло бы в порядок.»

Энгельс не мог рассчитывать на прежнюю помощь со стороны Луизы Каутской, которая вышла замуж за доктора Л.Фрейбергера. Старый дом был слишком тесным для ее семьи. В конце концов, Энгельс согласился переехать в более просторную квартиру на той же улице. Обустройством нового жилья занималась Каутская.

Энгельс по-прежнему охотно принимал единомышленников. Среди молодых социал-демократов, собиравшихся его посетить был тогда еще неизвестный революционер Владимир Ульянов. Впрочем, Энгельс был болен, и эта встреча не состоялась. Ему уже было трудно говорить, и иногда он отвечал, записывая несколько строк на грифельной доске. Последним из политиков с ним беседовал австрийский социал-демократ Виктор Адлер. 5 августа 1895 года Фридрих Энгельс умер от рака пищевода.

Прощание с ним состоялось 10 августа в зале ожидания вокзала Ватерлоо. Специальный поезд доставил тело Энгельса в Уокинг. Здесь оно было кремировано. Старый друг Энгельса Фридрих Лесснер кратко описал скромную траурную церемонию: «Энгельс завещал развеять после его смерти его пепел в открытом море. Воля Энгельса была выполнена 27 августа Элеонорой Маркс, доктором Э.Эвелингом, Э.Бернштейном и мною. Мы отправились в Истборн, излюбленное место летнего отдыха Энгельса. Там мы наняли лодку с двумя гребцами и отвезли урну с прахом нашего незабвенного друга примерно на расстояние в две английские мили от берега…»

Уход из жизни «Генерала» придал уверенности тем его сподвижникам, которые сами претендовали на роль идеологов социал-демократии. Один из ближайших сотрудников Энгельса Эдуард Бернштейн призвал сделать рабочую партию «демократическо-социалистической партией реформы». При этом он подчеркнул: «То, что социализм вообще называют конечной целью, для меня ничего не значит, движение – это всё.» Эта формула не была новой. В интервью газете «Le Figaro» 11 мая 1893 года Энгельс говорил: «У нас нет конечной цели. Мы сторонники постоянного, непрерывного развития, и мы не намерены диктовать человечеству какие-то окончательные законы.» Бернштейн не обратил внимание, что его наставник не собирался превращать в конечную цель также и реформы. Как и за полвека до этого, Энгельс видел в революции прежде всего «действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние».

Ссылки.

Карл Маркс, Фридрих Энгельс. Собрание сочинений в 50 томах. Издание второе. М. Издательство политической литературы. 1955-1974 гг.
Фридрих Энгельс. Внешняя политика русского царизма. «Социаль-демократ». Книга 1 и 2. Февраль и август 1890 г.
К.Маркс, Ф.Энгельс. Из ранних произведений. М. Госполитиздат. 1956.
К.Маркс, Ф.Энгельс. Избранные письма. М. ОГИЗ: Государственное издательство Политической литературы. 1947.
К.Маркс, Ф.Энгельс. Манифест Коммунистической партии. М. Политиздат. 1974.
К.Маркс, Ф.Энгельс. Переписка с русскими политическими деятелями. М. Политиздат. 1968.
Воспоминания о К.Марксе и Ф.Энгельсе. В 2-х частях. М. Политиздат. 1988.
Фридрих Энгельс. Биография. М. Издательство политической литературы. 1970.
И.В.Сталин. О статье Энгельса «Внешняя политика русского царизма»: Письмо членам Политбюро ЦК ВКП(б) 19 июля 1934 года. «Большевик». 1941. Май. № 9. С. 1-5.
Фридрих Лесснер. До и после 1848 года.
Фридрих Лесснер. Воспоминания рабочего о Фридрихе Энгельсе. Сборник «Воспоминания о Марксе и Энгельсе». М. 1956.
Письма Фридриха Лесснера Карлу Марксу. Историк-марксист. 1935. № 5-6 (045-046). C.150-163.
Н.В.Романовский. Сталин и Энгельс: забытый эпизод кануна Великой Отечественной. СОЦИС. 2005. № 5.
А.Н.Свалов. Делегация России на Парижском (1889 г.) конгрессе II Интернационала. «Знание. Понимание. Умение». 2010. № 2.
А.М.Руткевич. Немецкая социал-демократия и «идеи 1914 года». Философские науки. 2013. № 1. С. 82-91.
Ю.Д.Гранин. Маркс и его проект будущего в контексте времени. Журналист. Социальные коммуникации. 2018. № 2 (30). С. 136.
К.Маркс, Ф.Энгельс, В.И.Ленин. О диалектическом и историческом материализме. М. Политиздат. 1984. 636 с.
Е.А.Степанова. Ф.Энгельс. Краткий биографический очерк. М. Политиздат. 1980. 238 с.
Август Бебель. Будущее общество. М. Госполитиздат. 1959.
А.Б.Рахманов. Развитие взглядов К.Маркса и Ф.Энгельса на Россию. Вестник Московского университета. Серия 18. 2010.

 

Иллюстрации.

 

Дом в Бармене, в котором родился Энгельс.

 

Родители Ф.Энгельса.

 

Фридрих Энгельс в 1839 году.

 

Фридрих Энгельс в 1845 году.

 

Титутльный лист первого издания «Святого семейства».

 

Карикатура Энгельса на тронную речь Фридриха-Вильгельма IV 1847 года.

 

Фридрих Энгельс в 1856 году.

 

Фридрих Энгельс и Карл Маркс с дочерьми в 1860-х годах.

 

Анкета Энгельса из альбома Женни Маркс.

 

Дом в Лондоне, в котором Энгельс жил с 1870 по 1894 год.

 

Жена Энгельса Лиззи Бёрнс.

 

Энгельс в 1888 году.

 

Елена Демут.

 

Энгельс и Бебель на Цюрихском конгрессе в 1893 году.

 

Луиза Каутская-Фрейбергер.

 

Побережье у Истборна, где был опущен в море прах Энгельса.

 

Либерея "Нового Геродота" © 2024 Все права защищены

Материалы на сайте размещены исключительно для ознакомления.

Все права на них принадлежат соответственно их владельцам.